Степь 2

Лес давно подсох, трава зазеленела молодой порослью, цветочки то тут, то там повылазили. Почки кое-где начали распускаться. Птицы прилетели, горланят целыми днями, дикую да озверевшую молодуху нервируют.

Царская дочь вся в грязи с ног до головы, оборванная до несуразных лохмотьев, не пойми с чем на голове, торчащим в разные стороны, утыканное мелкими ветками и травой с листьями, злая как последняя собака, просидевшая всю жизнь на цепи, брела по ненавистным дебрям, чутко прислушиваясь к лесу с неистовым щебетанием птиц, совсем сбрендивших от весны, выбирая, кого сегодня сожрёт.

Хромая на покалеченную ногу, не залеченную до конца после ночной схватки в логове медведя, она кралась средь опостылевших деревьев, лютым хищником, одичавшим взором прощупывая окружение. Медведь, сволочь косолапая, не только успел её подрать, пока как всегда разбиралась спросонок где находится, и кто это к ней лезет без разрешения, но и ногу сломал, вывернув кость. Мясо с кожей по-быстрому залечила, а вот на кость времени требовалось значительно больше, только где его взять. Утекало времечко, словно вода через растопыренные пальцы.

Медведя защитой зашвырнула в болото. Туда молодуха, естественно, не полезла, поэтому осталась без медвежатины, а ведь так надеялась на вкуснятину. Вот и хромала эта чащобная дикость, промышляя зверя с птицей помясистее. Белки с воронами надоели аж до оскомины.

Навострив глаза и уши, одичавшая девка настороженно, стараясь двигаться по лесной подстилке беззвучно, кралась к кустам обширного малинника, где шуршало что-то крупное и массивное. Притом зверь шастал по малиннику не скрываясь, шевеля по несколько кустов за раз.

И тут неожиданно обострённое обоняние учуяло нечто невероятное, будто пахнуло чем-то вкусненьким и почти забытым, вроде как печёными блинами. Дикарка резко выпрямилась и принюхалась интенсивней. Огляделась по сторонам, но ничего не обнаружила, сколько не всматривалась и с какой бы тщательностью не принюхивалась. Подумав, что опять померещилось вновь присела и сосредоточилась на малиннике. Тот, кто там хозяйничал, пробирался прямо на охотницу, а та уже приготовилась, выставив указательный палец и заводя в себе убийственную «дрожь земли».

Но тут, как назло, снова пахнуло блинами со стороны да так отчётливо, что девка бросив выслеживать зверя, встрепенулась, принюхалась к той стороне откуда как показалось доносится запах. Какое-то странное чувство домашности потянуло радостным ветерком, но тут же ей пришлось возвращаться к реальной жизни изголодавшейся дикарки, так как из малинника выскочил огромный секач и ломая кусты во всю прыть ринулся убивать охотницу.

Она растерялась от неожиданности не успев прибить клыкастого, смогла лишь от страха вжаться спиной в дерево, но сработала Валова защита и кабан, врезавшись в неё мордой словно в каменную стену, рухнул у её ног, разбрызгивая кровь из разбитого пятака во все стороны.

– Вот придурок лохматый, – обозвала его дикая девка и тут же добила из пальца убийственной «дрожью», – охотится он на меня вздумал, вонючий свин.

Но вместо того, чтобы заняться полученной добычей, Райс настойчиво направилась в сторону странного запаха. С каждым шагом аромат становился всё отчётливее и манил настолько, что заставил вообще всё забыть и перейти на бег.

Выскочив на большую поляну, где пекли блины, учуянные носом, молодуха заметалась из стороны в сторону в поисках источника. Её неожиданно охватила эйфория невиданного восторга и обретённого с таким трудом обычного человеческого счастья, но, сколько бы она не бегала, блинов так и не обнаружила. Только поняла, что стоит от поляны отойти в сторону, как аромат становился слабым и размазанным.

Встав в центр поляны лесное чудо-юдо хмуро огляделось вкруг, обернувшись раза по два в каждую сторону и в голову пришла единственная, как ей показалось здравая мысль, а может так пахнет нужное место? Решила тут же проверить, тем более другого варианта всё равно не нашла, как и все разы до этого. Не спеша вернулась за тушей прибитого кабана. Всего тащить даже не попыталась, чего надрываться. Оттяпала от него обе задние ляжки и приволокла их на ароматную поляну. Развела костёр, запекла одну, предварительно запечатав в накопанной тут же глине.

Валяясь на траве после сытного обеда, молодуха впервые за все последние дни, да и вообще, наверное, за все дни дикого блуждания по заколдованному лесу, почувствовала себя умиротворённой, без всяких внутренних команд и заученных слов.

Райс осязала всеми чувствами свою полную защищённость непонятной силой. Она вдруг неожиданно прониклась этой мощью, живой, трепетной, будто с головой окунулась в зелёное облако травы, состоящее из ароматов, звуков и всеобщей зелени. Молодуха по наитию поняла, что на этой поляне сконцентрирована вся сила леса, и израненная дикарка находится под её защитой. Как можно точнее постаралась запомнить все ощущения, возникшие в ней под воздействием силы Великого Леса, чтобы они буквально въелись в память.

По заведённой традиции находясь на испытаниях, Райс давно перестала отсчитывать дни, и уже даже примерно не представляла себе, как долго находится на круге. Но впервые за всё время блуждания рыжая по-настоящему успокоилась и даже почувствовала себя прежней царской дочерью, отчего вновь вспомнила о поставленной перед собой цели, о которой за время лесного проживания уже начала забывать, чуть ли, не смирившись со своей участью дикарки.

Скинув с себя остатки разодранного тулупа, в обрывках коего до сих пор шастала по лесу, так как от нижней рубахи остались одни огрызки, а рукавов, что пошли обмотками на ноги вместо сапог, уже давно у рубахи отсутствовали. Погладив «нервной плетью» не долеченную ногу, развалилась на солнышке, пригрелась в ласковых лучах и заснула безмятежным сном.

Проснулась поздно вечером от тревожного чувства. Быстро вскочила на ноги, набросила тулуп, схватила грязную котомку, настороженно озираясь. Аромат поляны пропал, и Райс тут же догадалась о причинах. Раз переспала, подумала она, значит место испортилось. Надо искать другое даже на ночь глядя. Ничего не поделаешь.

Молодуха так замечательно выспалась, что решила ночь посвятить поиску, а заодно и на волков поохотиться, уж больно злость пробирала на серых тварей. Есть их конечно же не собиралась, но поубивать каждого кого встретит считала для себя святой обязанностью.

Волков прибила только пару, подвернувшихся под горячую руку притом сделала это одним ударом и что самое удивительное под утро действительно нашла новую поляну, только пахнущую мясом с жареным луком. Райс чуть слюной не захлебнулась от предвкушения вкусного блюда.

Недолго думая, устроила на ней привал с отдыхом, с удовлетворением отметив про себя, что это уже вторая подряд нужная поляна! По-быстрому развела костёр, вынула из котомки вторую ляху и впервые за всё время блуждания решила заняться своей внешностью и даже внутренне посмеялась над собой, хотя своей чумазой рожи всё равно не видела.

Как и на первой найденной поляне, молодуха завалилась спать и проспала до вечера. Проснулась отдохнувшей и выспавшийся, полной сил и целеустремлённой на поиски третьей по счёту поляны пригодной для отдыха.

Ночь прошла спокойно, никого не убила, все попрятались, потому что в ночных поисках шла по лесу словно лось с жуткого перепоя, с шумом, грохотом и разными ругательствами. Вот только места не смогла отыскать, как ни старалась. И весь день потратила на поиски и когда совсем отчаялась, под самый вечер наткнулась на просторную лужайку. Та не пахла едой как первые, а источала запахи вполне привычные для лесной поляны, благоухая цветами и травами, но и на ней Райс почувствовала спокойствие, защищённость и «зелёную» силу. Поверив в свои ощущения, приняла решение о ночлежке именно здесь.

Костра разводить не стала. Устала. Догрызла остатки кабаньей ляхи остывшей до «не вкусности» и завернувшись в остатки рваного тулупа, понадеявшись наудачу отправилась рассматривать сны. Утром пробудилась сама, без привычной волчьей побудки с её раздиранием, но уже со знакомыми тревожными чувствами. Поляна вроде не так пахла, как с вечера. Только на этот раз убегать ни кинулась, решив спокойно подлечить хромающую ногу, а уж затем подаваться на поиски следующей.