Убийство на Дворянской

– Вы правы, Осип Петрович, – кивнул расследователь после недолгого осмотра. – Рукав злодея вполне мог коснуться крови в момент нанесения второго удара.

Хитрово-Квашнин вынул из нагрудного кармана блокнот и внес карандашом важную информацию. Пользоваться блокнотом его заставила сама жизнь – в недавнем прошлом он понадеялся на свою память, а она его предательски подвела. Пройдясь по кабинету, заглянул в гардеробную, осмотрел сейф, обитый внутри красным бархатом, книжный шкаф, письменный стол. Окно, выходившее в палисадник правого бокового фасада дома, оказалось не запертым на задвижку, и Хитрово-Квашнин выглянул наружу. Внизу зеленела трава, алели пионы и тюльпаны. Кусок отмостки и песчаная дорожка к колодцу с воротом, окруженному сиренью, были аккуратно подметены. Он посмотрел в окно по парадному фасаду здания – отмостка и палисадник здесь чистотой не отличались.

– Вот, черт! – послышался недовольный голос Зацепина. Суетясь возле убитого, он угодил сапогом в самый центр кровавой лужи, отпрянул и, не удержавшись на ногах, сел в кадку с кактусом.

– Ардалион Гаврилыч! – осуждающе протянул штабс-ротмистр. – Топчешься тут как лошадь!

– Нечаянно я, – наморщил лоб поручик, вставая на ноги. – Больше не буду.

– Ну, дитя-переросток, честное слово! – проговорил Хитрово-Квашнин, покачав головой.

Отвернувшись от окна, он попросил помощника пригласить в кабинет хозяйку дома. Тот бросил вытаскивать колючки из панталон и выскочил вон. Водошникова вошла спустя секунду. Покосившись холодными голубыми глазами в сторону убитого мужа, сохраняя самообладание, она мелко перекрестилась и перевела взгляд на расследователя.

– Амалия Елисеевна, окно слева от секретера не закрыто задвижкой, – обратился к ней тот. – Что скажете по этому поводу?

– Ах, это… Иннокентий Власыч любил в теплую погоду посидеть в кабинете при открытом окне. Прежде кабинет располагался в жилой, северной анфиладе дома, куда не проникают лучи солнца. Года три назад муж перенес его сюда, восточную часть дома, в бывшую парадную спальню. Пробил дверь в центральный коридор и изолировал от бильярдной. Выход в коридор из торцевого помещения для прислуги заложил камнем. В одной половине его устроена гардеробная, другая половина с приоткрытым окном, как видите, стала продолжением кабинета.

– Подойдите ко мне, пожалуйста… Вгляните, дворник ваш всегда так старателен?

Амалия Елисеевна подошла к окну и посмотрела на палисадник и отмостку.

– Чистота-то какая! – удивилась она. – Вот так подметал Макар, отставной дворник. Cын его, Панфил, работник совсем никудышный. Сколько раз его отчитывала, но ему все нипочем!.. Заложит за воротник и шляется по усадьбе без дела. Надоест лодырничать, начнет птиц с веток камнями сшибать или кошек и собак мучить. Так с Божьими тварями обходятся только какие-нибудь живодеры! Эти и на человека при случае руку поднимут!.. Не могу понять, откуда в сыне дворника столько жестокости? Прямо, беда с ним… Эй там, позвать сюда Панфила!

На зов откликнулся не Панфил, а его отец, Макар. Путаясь в сером длинном фартуке и кряхтя, он предстал перед хозяйкой с метлой в руках.

– А где ж Панфил? Опять, поди, к винной лавке или трактиру подался?

– Кто его знает. Поутру был здесь.

– Ох, и задам я ему на этот раз!.. А тебя вот зачем позвали. Не ты ли здесь так чисто подмел?

Cтарик, щурясь, поглядел под ноги и замотал головой.

– Тут уж подметено было, когда я взялся за метлу.

– Сын поработал?

– Он, стало быть.

– Ну, ступай себе, – отмахнулась от слуги дворянка.

Старик почесал затылок, пожал костлявыми плечами и заковылял прочь. Хитрово-Квашнин, отойдя от окна и держа наготове блокнот с карандашом, указал глазами на сейф, обитый красным деревом.

– Амалия Елисеевна, на какую же все-таки сумму разжился убийца?

Водошникова без колебаний ответила:

– Драгоценных камней и брильянтов в сейфе было на пятьдесят тысяч. В нем лежали также сотня двухсот рублевых ассигнаций и непредъявленные к взысканию вексели.

– Векселедатели из местных?

Водошникова кивнула.

– Купцы Болховитинов, Клюев и Расторгуев. Здешние воротилы, если так можно выразиться.

– О, да, – подтвердил Вайнгарт. – Известные коммерсанты! Не один десяток лет промышляют здесь выгодной торговлей. От дедов своих переняли сноровку.

– Хм-м, куш немалый! – потер подбородок Хитрово-Квашнин, глядя на хозяйку дома. – Весьма немалый!

– Брильянты муж планировал вложить в покупку имения возле села Фоновки, – объяснила Водошникова. – Он задумал приобрести его давно. Если память мне не изменяет, в первое лето нашего пребывания в Петродаре, после того, как владелец имения, коллежский советник Бахметьев, пригласил нас на свой юбилей. Иннокентий Власыч тотчас положил глаз на имение, но владелец отверг предложение, сославшись на какие-то обстоятельства… Кстати, сделка с Бахметьевым должна была состояться сегодня в два часа дня.

– Понимаю… Помню, года два назад господский дом в фоновском имении сгорел при крупном пожаре. В поджоге вроде бы обвинили какого-то беглого солдата. Ох, эти мне беглые!.. Беда и несчастье – их девиз! Где ни появятся эти молодцы, жди веселых денечков… Бахметьев, надо отдать должное, не стал тянуть со строительством и возвел новый дом, гораздо лучше прежнего… Покупка держалась в тайне?

– Дети о ней ничего не знали. Чем старше становился муж, тем больше скрытничал. Проговорился об этом он в минуту гнева за утренним чаем.

– Вот как!.. А что же пропало утром из кабинета?

– Золотая статуэтка богини Фортуны, часы с золотой цепочкой, шкатулка с кольцами, перстнями и печатками, – вздохнула хозяйка. – Жаль часы, мой подарок мужу на первую годовщину свадьбы… Камердинер Игнатий глуховат, не услышал ничего подозрительного.

– Выходит, вор проник в кабинет через окно?

– Игнатий каждое утро его проветривает. По-видимому, забыл закрыть раму на защелку.

– Прохладно было утром для проветривания, вы не находите?

– Какой с Игнатия спрос? Стар уже.

– Хм-м, украденные вещи лежали на виду?

– Шкатулка хранилась в одном из потайных ящиков секретера. Не понятно, почему муж не отправил ее в сейф, который он приобрел с месяц назад в Москве у мистера Эддингтона.

– Англичанин торгует сейфами?

– Он представитель фирмы «Милнер и компания». После покупки супруг близко сошелся с ним в Английском клубе и пригласил в Петродар подлечить желудок. Бэзил ежедневно проходит на Водах все положенные процедуры, гуляет в парках. Особенно ему нравится Нижний или, как говорят горожане, «Аглицкий сад».

– Курорту есть чем гордиться, чего уж там… Ну, а сейф надежен?

– Вполне. Англичанин уверяет, что замочное устройство в несгораемом ящике сделано руками самого Джозефа Брамы. По его словам, замок, защелкнутый Брамой в конце прошлого века, не открыт по сей день, награда в двести гиней все еще дожидается владельца.

– Читал я про это пари еще у себя на родине, – сказал штаб-лекарь. – Джозеф Брама, в самом деле, был гениальным изобретателем. В 1790 году на витрине своего лондонского магазина он повесил объявление следующего содержания: «Мастер, который откроет сей замок, получит 200 гиней». Многие изъявляли желание повозиться с хитроумным устройством, дабы заполучить эти деньги, но все впустую.

– Надо же!.. Жаль, что русские умельцы не слышали об этом пари. У нас хватает мастеров-затейников!.. Хм-м, а о шкатулке знали в семье, Амалия Елисеевна?

– Иннокентий Власыч вчера, будучи подшофе, обмолвился, что в потайном месте секретера у него кое-что имеется.

– М-да… Язык мой – враг мой, прежде ума беды ищет… Скажите, в последнее время никто из домочадцев или слуг не замечал возле дома подозрительных лиц?

– Вроде бы нет. По крайней мере, ни о чем таком мне не сообщали… Евстигней Харитоныч, как вы полагаете, воров поймают?

– Дело под контролем Выродова. Это, знаете ли, опытный служака, на его счету не одно раскрытое преступление… Теперь, вот что, любезная Амалия Елисеевна: нам с Ардалионом Гавриловичем не мешало бы где-нибудь разместиться для производства дознания.