Страница 8 из 17
Брела, задумчиво глядя под ноги и изредка осматриваясь. Дома вдоль улицы стояли рядком, похожие между собой, как братья-близнецы. Я вдыхала ночной воздух, наполненный сильным ароматом цветов и зелени. Его даже запах печного дыма и навоза не мог перебить.
К центру деревни улица расширялась, и вот тут я заметила сгорбленную крупную фигуру, сидевшую на корточках посреди деревенской площади.
Луна скрылась за тучами. Я остановилась, вглядываясь в полумрак.
Что тут делает человек ночью, да еще в такой позе? Может, перепил маленько и не дошел до своего дома?
Фигура шевельнулась, раздался металлический звон.
Почему-то я подумала, что это мужчина. Причем абсолютно лысый. Свет луны отражался в его гладком черепе, а за спиной торчал столб.
Присмотревшись, я тихо ахнула: у бедолаги на горле темнел железный ошейник, к которому тянулась тяжелая толстая цепь.
Он что, прикован к столбу?!
Не успела я удивиться, как тут же замерла от страха. Луна как раз выплыла из-за облаков.
На моих глазах горб на спине существа начал расти, потом раздвоился. Тень поползла по земле.
Существо повертело головой и расправило перепончатые крылья, потянулось, чтобы пустить кровь по затекшим… э-э-э, конечностям, а потом вновь сложило их.
Тут же вспомнились мальчишки, которые шли смотреть на чудовище, и их увлеченные крики. Не о нем ли они говорили?
Лысое крылатое существо напряженно замерло, почувствовав мое приближение, а потом, оскалившись, развернулось ко мне. Дернулось, собираясь то ли напасть, то ли отразить нападение. Казалось, и цепи не остановят его, вон как бугрятся мышцы под простой одеждой!
Я машинально отступила на шаг. Но страх, только что ползший ознобом по позвоночнику, вдруг испарился. Меня охватило спокойствие, такое теплое, умиротворяющее, что я не сдержалась и улыбнулась странному незнакомцу.
Да, видок у него был пугающий. Мощная, мускулистая фигура однозначно принадлежала мужчине, скорее парню лет двадцати. Лицо портила выпирающая челюсть, массивная, с рядами торчащих клыков. И пусть всем своим грозным видом он показывал, что не потерпит побоев, в его глазах я не увидела злобы или желания убивать. Скорее, сработал защитный рефлекс.
Не сразу, но я поняла, что отлично вижу его, и даже свежие кровоподтеки, покрывавшие его кожу наравне со старыми ранами. И это при том, что на улице довольно темно.
Решив, что обдумаю свое суперзрение позже, осторожным жестом протянула руку к пленнику. У меня было стойкое ощущение, что он не опасен. Не знаю, откуда оно взялось, вроде никогда особой интуицией не отличалась, но сейчас почему-то безоговорочно доверилась внутреннему чутью.
Может, и зря.
От моего движения пленник резко сгруппировался, спрятал голову за локтем и зашипел. А в меня ударило волной боли и страха.
Я покачнулась, едва не сметенная с ног. Не сразу, но поняла: это были не мои эмоции.
Думал, что я хочу ударить его?! Но нападать я вовсе не собиралась!
Похоже, бедолагу не раз жестоко избивали, если он боится любого движения в свою сторону.
Внутреннее спокойствие сменилось нахлынувшим состраданием. Он решил, что я пришла его мучить!
Где-то внутри попытался подать голос здравый рассудок: бежать бы мне, не оглядываясь, в целях самосохранения. Но в этот момент наши взгляды случайно столкнулись, и меня поразили глаза получеловека-полу… не знаю кого.
Никогда таких красивых не видела. Большие, выразительные, завораживающие своей мистической глубиной. Они принадлежали разумному существу и в то же время неведомому созданию.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — произнесла я как можно ласковее, чтобы успокоить незнакомца.
Сама не знаю, что откуда во мне взялось. Вроде никогда котят с улицы домой не таскала, но сейчас мне хотелось сделать именно это: спасти несчастного, сидевшего на цепи. Причем даже мысли не мелькнуло, что он может быть опасен, а наказание — справедливым.
Судя по взгляду, пленник растерялся. Он отодвинулся на согнутых ногах и шевельнул крыльями. Не привык, наверное, что к нему по-доброму обращаются.
— Я вижу, что ты меня понимаешь. Почему тебя посадили на цепь?
Парень продолжал настороженно поглядывать на меня из-под хмурых бровей.
Я решила применить обманный метод.
— Раз не хочешь говорить, тогда я пойду.
Равнодушно пожала плечами и уже развернулась, как услышала в спину:
— Они думают, что это я зарезал корову.
Голос хриплый, грубый. Как раз под стать мускулистой фигуре и будто вытесанному из камня лицу.
Сработало. Я сдержала улыбку и повернулась к пленнику.
— А это сделал не ты?
— Я не зверь! — рыкнул в ответ.
— А кто? — задала я, казалось, простой вопрос.
Но парень неожиданно завис, как телефон с переполненной памятью.
— Я полукровка, — ответил он после небольшой заминки. — Отец — горгулья, а мать родом из этой деревни.
— Почему же с тобой так жестоко обошлись? Ты же не чужак им.
Его удивил мой вопрос.
— Я не помню иного обращения. Отца не знаю, мать родами умерла, другой семьи не осталось. Да и не любит местный народ полукровок. С детства выживаю только тем, что выполняю тяжелую работу в поле.
Теперь понятно, откуда такие мышцы.
Он продолжил говорить, стараясь не смотреть на меня. Я чувствовала, что ему тяжело даются вспоминания.
— Когда у старосты пропала корова, все жители деревни принялись ее искать. Я нашел первым. В овраге. Освежеванный труп.
— И все решили, что это сделал ты?
— Да.
— Дай-ка предположу: на твоих руках и одежде следов крови в тот момент не было?
— Не было, — подтвердил полукровка.
— Вот народ! — возмутилась я. — Лишь бы сделать виноватым. Нашли козла отпущения!
— Кого?
— Не важно, — отмахнулась. — Что же мне с тобой делать-то?
Задумалась, потирая подбородок и поглядывая на пленника. Что-то внутри меня зудело назойливой мухой, требовало, чтобы я оказала помощь этому парню. Интуиция? Шестое чувство? Или вдруг во мне открылось предвидение?
Да кто его знает! Главное, что отмахнуться не могу.
Тряхнув головой, бесстрашно шагнула к столбу.
Я — и бесстрашно?!
Решила, что буду удивляться потом.
Парень насторожился, принюхался. Он не спускал с меня напряженного взгляда.
Надо же, боится, а должно все происходить наоборот.
Я же невольно вспомнила, как подожгла хижину Марциуса. Тогда я была очень зла, видимо потому и сработали дарованные силы на чистых эмоциях. Может, и сейчас получится их использовать, если очень захотеть спасти бедолагу? Как-никак, магия у меня есть, научиться бы ею пользоваться…
Не попробую — не узнаю.
Все еще испытывая возмущение за несправедливое наказание ни в чем не повинного существа, прикоснулась к цепи. Представила, что мои чувства — это огонь, что в моих жилах бурлит раскаленная лава. Сконцентрировалась на языках внутреннего пламени и послала мысленный импульс ладоням.
Не успела еще осознать, что случилось, а железо уже стало мягким, как глина, в моих руках. Потекло.
Глаза у пленника моментально расширились. Да и мои полезли на лоб. Я даже не ожидала, что смогу это сделать. Но цепь разомкнулась!
Меня охватило радостное облегчение. Губы сами расползлись в улыбку, когда я то же самое проделала с ошейником, благо он не так сильно прилегал к шее. Я все боялась обжечь нового знакомого. Пришлось очень близко наклониться к нему.
Здоровяк притих, тараща на меня большие глазищи. Дикий какой, не привык, что к нему проявляют заботу и дотрагиваются так осторожно.
— Лети, птичка! — напутствовала я, когда цепь, звякнув, упала на землю, а здоровый детина встал во весь рост.
Вместе с ним выпрямилась и я. Он оказался выше меня на две головы и на три размера шире в плечах.
Ого, ну и громадина!
Невольно сделала шаг назад. Смелость моя поубавилась. Если бы пленник не сидел на корточках, я бы с трудом дотянулась до его шеи.