Садовник

10

Я попросил водителя остановить машину неподалеку от особняка Леруа в тени растущего у дороги вяза.

– Сэр, ждать не положено, – недовольно пробасил таксист.

Я пообещал ему десять шиллингов за полчаса ожидания, и водитель успокоился.

В одном из окон особняка Леруа горел свет и время от времени на занавеску ложилась тень высокого худого мужчины. На исходе получаса я уже собирался было попросить водителя отвезти меня на Бейкер-стрит, как вдруг в конце улицы появился автомобиль и подъехал к воротам особняка.

Тут же занавеска отодвинулась и в окне появилась бледное лицо француза. Свет в комнате погас, а через две-три минуты Леруа появился на крыльце. Быстро пройдя по тропинке через придомовую лужайку, он сел в машину. Машина тронулась.

– Даю полсоверена, если будете незаметно следовать за тем автомобилем, – сказал я таксисту.

Тот удовлетворенно хмыкнул и завел мотор. Машина Леруа быстро ехала по Воксхолл-Бридж-роуд в сторону Темзы. Преодолев реку по Воксхолльскому мосту, француз свернул на Харлифорд-роуд, довольно быстро достиг Овала и, снизив скорость, принялся петлять по переулкам Кеннингтона. Соблюдение безопасной дистанции, очевидно, требовало от моего возницы немалых трудов: он весь вспотел.

– Полу́чите соверен, – шепнул я, напряженно вглядываясь в задние фары автомобиля Леруа.

Добравшись до Саутварка, мы снова очутились у Темзы. На этот раз реку пересекли по Тауэрскому мосту и, свернув направо, оказались сначала в Табачных доках, а затем – на темных улочках самого злачного района Лондона, Уайтчепела. Именно здесь находили мертвых проституток, которых пресса называла жертвами Джека Потрошителя.

Помнится, после истерии с серийным убийцей городские власти обещали навести в Уайтчепеле порядок, но, судя по отсутствию фонарей, мусору и мрачным фасадам, здесь мало что поменялось.

Машина Леруа остановилась у одного из домов. Француз вышел, машина тут же уехала. Оглядевшись по сторонам, он скрылся в подъезде.

Я вытащил кошелек.

– Послушайте, любезнейший, – начал было я, но водитель оборвал меня.

– Ни за какие деньги, сэр! Ни за какие деньги я не буду ждать вас в Уайтчепеле!

Понимающе кивнув, я расплатился и вылез из машины.

Сырой лондонский воздух заставил поежиться. В пахнущем Темзой, табаком и рыбой тумане светился только один фонарь, да и то в самом конце улице. Перепрыгивая через лужи, я побежал вперед.

Дом, в котором скрылся Леруа, был стандартным для Уайтчепела двухэтажным безликим строением из речного камня. В таких обыкновенно живет припортовая нищета: получившие пенсион доковые рабочие, матросы, списанные на берег, потерявшие место фабричные рабочие. На сырой почве Уайтчепела с незапамятных времен буйно рос криминал, начиная от жуликов всех мастей и заканчивая серийными убийцами вроде Джека Потрошителя. И что могло понадобиться здесь рафинированному декаденту?

В подъезде темно, пахнет плесенью и мочой. Облезлый кот метнулся из-под ног. Судя по стуку каблуков, Леруа поднялся на второй этаж. Хлопнула дверь. Все смолкло.

Я неторопливо поднялся по лестнице. На первом этаже – две двери. На втором – тоже две. Что же, придется стучать в обе.

Я негромко постучал в ближайшую к лестнице дверь. Тишина. Я постучал сильнее. Послышался шум, глухое ворчание. Дверь отворилась. Заспанный пожилой мужчина с вислыми усами – по виду, отставной моряк, – хмуро смотрел на меня. За его спиной на меня испуганно таращилась изможденная, очень некрасивая женщина.

– Сэр, можно поговорить с мистером Леруа? – спросил я.

– С каким еще к дьяволу лемуром? – злобно бросил моряк. – Ходят всякие, спать мешают.

Дверь захлопнулась перед моим носом.

Несмотря на это кратковременное и весьма неприятное знакомство, я теперь знал, где скрылся француз.

Приблизившись ко входу во вторую квартиру, я собрался было постучать, но вдруг услышал странные звуки, доносящиеся из-за двери. Это были звуки ударов, словно кто-то лупит кого-то по щекам. Удары сопровождались болезненными стонами.

Я толкнул дверь и, к моему удивлению, она отворилась. В узком, заставленном мебелью и завешанном каким-то тряпьем коридоре, было темно. Дальше располагалась комната, из-под двери которой пробивался электрический свет. Я, стараясь не наступить на что-нибудь громкое, например, на кошку, проследовал вглубь квартиры.

Звуки ударов и стоны усилились. Я вытащил из кобуры револьвер и распахнул дверь.

Сомневаюсь, что Иероним Босх3 в самых смелых своих фантазиях видел картину подобную той, что открылась перед моими глазами. Обнаженный мужчина стоял на четвереньках посреди комнаты. Здесь же была женщина, также совершенно обнаженная. В руках у женщины была длинная рыбина, и вот этой-то рыбиной, размахнувшись, она изо всех сил ударила мужчину по красным от предыдущих ударов ягодицам.

Тот издал болезненный стон, в котором, впрочем, явно читалось и удовольствие.

– Продолжайте, Луиза! Frappe-moi chérie4! – взмолился Леруа.

Я отступил в коридор, но было поздно. Голая Луиза обернулась и, выронив рыбу, завизжала. Леруа также увидел меня и издал длинное ругательство по-французски.

– Ватсон, черт вас дери! – заорал он на английском. – Что вы здесь делаете?!

– Месье… – я не знал, что сказать.

Луиза прекратила кричать.

– Вы знаете этого джентльмена, месье Леруа?

– Этот джентльмен – частный сыщик, – просипел француз, поднимаясь и стыдливо прикрывая причинное место.

– Я много раз говорила вам, месье Леруа, дверь нужно закрывать, – сказала Луиза недовольно. – Мы же в Уайтчепеле, а не в Сити, или где там вы живете.

– А вы, сэр? – она вдруг шагнула ко мне. – Вы тоже любитель получить по заднице рыбой? Или у вас другие вкусы? Я готова на все, сэр.

Развернувшись, я выбежал из квартиры. Только прохладный ночной воздух Лондона окончательно вернул меня в чувство. Черт подери! Вот так история. Интересно, у Холмса бывало что-нибудь подобное?

Как медик, я разумеется, знал о различных сексуальных девиациях и фетишах, но о подобном извращении с использованием рыбы я еще не слышал.

– Мистер Ватсон!

Леруа показался из подъезда, на ходу затягивая галстук.

– Подождите, сэр!

Я посмотрел на француза. Он уже вполне оправился от смущения и вовсе не походил на человека, который только что находился в весьма неприглядном положении.

– Вы следили за мной? – задыхаясь, спросил он. – Это подло с вашей стороны.

– Вы не оставили мне другого выбора, солгав нам с Лестрейдом.

– Солгал?

– Да, месье. Вы не были в бильярдном клубе «Гриндер» накануне убийства.

Лицо Леруа выразило крайнее удивление.

– Но как вы узнали, сэр?

– Ваши пальцы, месье. Вы сказали, что весь день играли в бильярд, если бы это было так, на подушечках ваших пальцев непременно остались бы голубые следы от мела. В отличие от следов школьного мелка, следы мела для бильярда невозможно полностью смыть на протяжении двух-трех дней, ведь в его состав входят алоксит, тальк и кварц.

– Вот как, сэр? Не знал этого. Да, я был у Луизы, – француз повесил голову. – Она – моя запретная страсть. Но вы ведь не расскажете об этом моей невесте? Я знаю, вы настоящий джентльмен и глубоко порядочный человек.

– Луиза может подтвердить ваше алиби? – спросил я.

– Надеюсь, что да.

– Надеетесь?

– Она так зла на меня сейчас. Эта ужасная привычка не запирать двери! Но меня оправдывает то, что для этого у меня дома есть дворецкий.

Мне не хотелось возвращаться в квартиру проститутки, но другого выхода не было. Луиза открыла не сразу. На ней был неопрятный халат из бирюзовой ткани с ярко-красными кистями.

– Вы передумали, сэр? – развязно спросила она. – Входите, если у вас есть деньги.

– Я не за этим, мисс.

3

Иероним Босх (1450-1516 гг.) – знаменитый голландский художник эпохи Возрождения, известный своими жуткими и причудливыми картинами.

4

Лупи меня, дорогая! – франц.