Страница 3 из 4
«Мне ли не уметь рассказать о делах справедливости? сказал Евфидем. Клянусь Зевсом, также и о делах несправедливости: немало таких дел каждый день можно видеть и слышать.
Не хочешь ли, предложил Сократ, мы напишем здесь дельту, а здесь альфу? Потом, что покажется нам делом справедливости, то будем ставить в графу с дельтой, а что – делом несправедливости, то в графу с альфой?31
Если ты находишь это нужным, пиши, отвечал Евфидем.
Сократ написал буквы, как сказал, и потом спросил: Так вот, существует ли на свете ложь?
Конечно, существует, отвечал Евфидем.
Куда же нам ее поставить? спросил Сократ.
Несомненно, в графу несправедливости, отвечал Евфидем.
И обман существует? спросил Сократ.
Конечно, отвечал Евфидем.
А его куда поставить? спросил Сократ.
И его, несомненно, в графу несправедливости, отвечал Евфидем.
А воровство?
И его тоже, отвечал Евфидем.
А похищение людей для продажи в рабство?
И его тоже.
А в графе справедливости ничего из этого у нас не будет поставлено, Евфидем?
Это был бы абсурд.
А что, если кто-нибудь, выбранный в стратеги, обратит в рабство и продаст жителей несправедливого неприятельского города, скажем ли мы про него, что он несправедлив?
Конечно, нет, отвечал Евфидем.
Не скажем ли, что он поступает справедливо?
Конечно.
А что, если он, воюя с ними, будет их обманывать?
Справедливо и это, отвечал Евфидем.
А если будет воровать и грабить их добро, не будет ли он поступать справедливо?
Конечно, отвечал Евфидем, но сперва я думал, что твои вопросы касаются только друзей.
Значит, сказал Сократ, что мы поставили в графу несправедливости, это все, пожалуй, следовало бы поставить и в графу справедливости?
По-видимому, так, отвечал Евфидем.
Так не хочешь ли, предложил Сократ, мы это так и поставим и сделаем новое определение, что по отношению к врагам такие поступки справедливы, а по отношению к друзьям несправедливы и по отношению к ним, напротив, следует быть как можно правдивее?
Совершенно верно, отвечал Евфидем.
А что, сказал Сократ, если какой стратег, видя упадок духа у солдат, солжет им, будто подходят союзники, и этой ложью поднимет дух у войска, – куда нам поставить этот обман?
Мне кажется, в графу справедливости, отвечал Евфидем.
А если сыну нужно лекарство и он не хочет принимать его, а отец обманет его и даст лекарство под видом пищи и благодаря этой лжи сын выздоровеет, – этот обман куда поставить?
Мне кажется, и его туда же, отвечал Евфидем.
А если кто, видя друга в отчаянии и боясь, как бы он не наложил на себя руки, украдет или отнимет у него меч или другое подобное оружие, – это куда поставить?
И это, клянусь Зевсом, в графу справедливости, отвечал Евфидем.
Ты хочешь сказать, заметил Сократ, что и с друзьями не во всех случаях надо быть правдивым?
Конечно, нет, клянусь Зевсом; я беру назад свои слова, если позволишь, отвечал Евфидем.
Да, сказал Сократ, лучше позволить, чем ставить не туда, куда следует. А когда обманывают друзей ко вреду их (не оставим и этого случая без рассмотрения), кто несправедливее, – кто делает это добровольно или кто невольно? <…>.
Клянусь богами, Сократ, сказал Евфидем, я был уверен, что пользуюсь методом, который всего больше может способствовать образованию, подходящему для человека, стремящегося к нравственному совершенству. Теперь вообрази мое отчаяние, когда я вижу, что мои прежние труды не дали мне возможности отвечать даже на вопрос из той области, которая должна быть мне наиболее известна, а другого пути к нравственному совершенству у меня нет!
Тут Сократ спросил: Скажи мне Евфидем, в Дельфы ты когда-нибудь ходил?
Даже два раза, клянусь Зевсом, отвечал Евфидем.
Заметил ты на храме где-то надпись: «Познай самого себя?»
Да.
Что же, к этой надписи ты отнесся безразлично или обратил на нее внимание и попробовал наблюдать, что ты собою представляешь?
…А то разве не очевидно, продолжал Сократ, что знание себя дает людям очень много благ, а заблуждение относительно себя – очень много несчастий. Кто знает себя, тот знает, что для него полезно, и ясно понимает, что он может и чего не может. Занимаясь тем, что знает, он удовлетворяет свои нужды и живет счастливо, а не берясь за то, чего не знает, не делает ошибок и избегает несчастий».
Ксенофонт. Воспоминания о Сократе.
М., 1993. С. 119–123.
К какому выводу относительно понятия «справедливость» приходит Сократ?
• Почему, по вашему мнению, собеседник Сократа не сумел дать определение «справедливости»?
• На каком основании Сократ считает самопознание основой нравственного поведения? Согласны ли вы с его этической позицией? Не кажется ли вам, что таким образом Сократ ставит сущность нравственности в зависимость от личности каждого отдельного человека?
• В чем в данной беседе проявилась знаменитая ирония Сократа?
• Как вы думаете, какие вопросы задал бы Сократ современному молодому человеку и какие ответы на них получил бы?
«… люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная – глянь-ка – невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
– Это я себе представляю.
– Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат <…>.
Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх – в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?
– Конечно, он так подумает.
– А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?
– Да, это так <…>.
– Так вот… это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого».
Платон. Государство.
Собр. соч. В 4 т. Т. 3. М., 1994. С. 295—298.