Страница 32 из 56
Сирша глубоко вдохнула и сняла платье через голову. Голубая ткань упала на колени Мануса, легкая, как перышко. Сирша не мешкала. Она нырнула в воду, описав дугу, не оставив ряби, когда пропала под волнами.
Счастье, такое яркое, что было почти больно, охватило ее тело. Оно покалывало на макушке, когда волосы поднял поток. Оно пробежало по ее спине, соединило ноги, но без страданий. Она ощущала только эйфорию, когда чешуя замерцала на хвосте.
Ее хвост был сильным. Он двигался от малейшей мысли, нес ее по ледяному океану. Она опускалась все ниже, вытянула руки, чтобы океан мог лучше гладить ее тело. Тут было ее место. Тут она родилась, и она отчаянно скучала. Она не понимала, что от этого была несчастна.
Пузырьки смеха вырвались из ее рта. Дом. Она была дома.
У дна Сирша замерла и взглянула на поверхность, где одинокая лодка покачивалась среди волн.
Было сложно помочь обеим душам. Они оба хотели свободы океана и соленого воздуха. Они оба были скованы цепями. Он — от желания богатства и комфорта, она — от желания безопасности и любви.
Ее мысли стали мрачными. Если бы она могла спасти их обоих… Но она могла пока лишь принести им золото.
Хотя она понимала, что это не поможет. От этого будет только больше проблем.
Деньги были опасны для людей. Она видела, как они тратили много монет на рынке, торговались, покупали то, что им не нужно было. Но всегда тратили деньги.
Ее жабры раскрылись. Она напоминала себе, что теперь было так.
Она повернулась, поток понес ее, куда хотел. Потонувшие корабли всегда оказывались в одном месте. Океан двигал кусочки головоломки под волнами, куда хотел.
Острый камень торчал из дна океана, обрамленный длинными водорослями, что почти доставали до поверхности. Тут было не так много жизни, как в ее доме. Несколько рыб пронеслись мимо, задели ее бока, но не было толком китов или дельфинов.
Медуза коснулась ее головы длинными щупальцами. Ток вызвал у нее смех, она отогнала медузу.
— Иди, — рассмеялась она. — Я не твое угощение!
Медуза явно обиделась и хмуро уплыла.
Сирша устремилась сквозь воду. Она вытянула руки, кружась. Она обожала так плавать, и дельфины любили за ней наблюдать.
Тут пока не было дельфинов. Она слышала эхо из смеха издалека. За ними печально вскрикнул кит, и вдруг стало тихо.
Вдали виднелся корабль. Он был тенью со сломанными мачтами, но она помнила его по своему пути сюда. Он прятался чудищем в глубинах.
Сирша не знала, как давно он затонул. Кусков не хватало по бокам, их украли океан и морские существа. Трещина тянулись в центре, и из двух половин высыпались золото и камни.
Она еще не ощущала себя неловко возле разбитого корабля. Корабли были мертвы — воспоминания, а не вещи.
Этот пел так, как ей не нравилось. Потоки несли забытые вопли и крики боли. Души умирающих остались с этим существом из дерева.
Она замерла в мутной воде. В глубинах что-то двигалось? Она не могла разобрать существо, но точно заметила плавник. Таких существ она еще не видела.
У корабля ждали сундуки, полные золота. Видимо, выпали, когда корабль треснул. Она могла подплыть и забрать, сколько удержит.
Хоть Сирше нравилось снова быть собой, она не хотела тут задерживаться. Тут было страшно и слишком опасно.
Она прижала ладони к животу и поплыла вперед. Медленно, чтобы не спугнуть то, что было в глубинах.
Древние паруса неподалеку трепетали от потоков. Она могла сделать из них сумку для золота. Путь с таким весом будет долгим, но зато она управится за один раз. Стиснув зубы, она потянула за ткань, скованную илом и грязью. Оторвался небольшой кусок, но и он подходил.
Сирша замешкалась. От страха желудок сжался, она чуть не согнулась от боли.
Она устремилась вперед, сунула горсти монет в центр паруса. Она завяжет его потом, но ей нужно было спешить. Тревога давила на ее плечи, впивалась в череп.
— Кроха пожаловала в гости? — голос донесся из останков корабля. — Русалка?
Сирша застыла, монеты высыпались из ее охапки на дно. Она смотрела на тени в корабле. Там могли быть щупальца? Она не знала существ такой формы. Это было чудище, о котором фейри давно забыли?
Сияющие желтые глаза открылись, потом еще одни, и вскоре множество желтых глаз уставилось на нее из кишащей тьмы. Тела извивались массой. Угри были связаны друг с другом, собраны так тесно, что Сирша не могла понять, где заканчивался один и начинался другой.
— Не ответишь? — спросил голос. — Я хочу услышать голос милой русалочки.
Она поежилась.
— Я говорю только с теми, кого вижу. Кто ты?
— Ты хотела спросить, что я, верно?
— Редкие существа обитают на таких глубинах. Мне интересно, что ты такое, но я не хотела оскорбить.
— Двигайтесь, милые.
Угри недовольно извивались, щелкали пастями, пока не раскрылись посередине, как занавес. Сирша все еще не видела сквозь тени, но там кто-то прятался. Что-то смотрело на нее из мрака.
Появилась бледная ладонь. Она сжала угря. Острые кости выпирали под тонкой кожей. Существо выбиралось из дома с гнездом угрей, раскрывая длинные белые волосы и тело, которое смутно напоминало человеческое, но было слишком худым.
Оно ползло по телам угрей, кряхтя, соскользнуло на дно и поднялось на руках.
Сирша слышала о таких существах, но только в легендах. Банши оставались на суше. Они выли, предупреждая о смерти. Их крики можно было услышать рано утром или в отчаянной тьме ночи.
Они не должны были тонуть. Они не могли умереть, но и не могли находиться вечно на дне океана, словно изгнанные туда.
Эта женщина совершила нечто ужасное, раз ее так наказали. И это явно была женщина, Сирша видела, как обвисла кожа там, где раньше были изящные изгибы.
Ладони с когтями впились в грязь.
— Зачем ты тут?
— Я хочу немного твоего богатства, благородная дева, — Сирша поклонилась, как могли редкие русалки.
— Моего богатства? Зачем русалке такое? — банши поднялась на четвереньки, а потом встала. Она была высокой. Наверное, на суше она была красивой.
— У меня есть возлюбленный. Человек хочет жить в комфорте.
— Люди лишь занимают место. Они прогнали нас с наших земель, превратили нас в зверей, которые питаются их объедками.
— Он не такой, как остальные, — Сирша сцепила пальцы.
— Они все одинаковые, дитя, — банши укоризненно посмотрела на нее. — Не закрывай глаза на их изъяны.
— Я люблю его, — выпалила Сирша. — Всем естеством.
— Любишь? Любовь — выдумка, фейри не умеют любить.
— Думаю, мы можем. Нам долго говорили, что такое только для людей, и мы забыли, что это возможно. Это сильно. Я ощущаю пальцами, — она вытянула ладони, словно они могли сиять от сильных эмоций. — Он — все для меня.
Банши цокнула языком. Звук вылетел пузырьком из ее рта и лопнул с эхом.
— Я видела таких фейри, как ты. Истории заканчивались плохо.
Любопытство впилось в Сиршу. Она сжала золото, а потом прошептала:
— Что с ними случалось?
Улыбка появилась на лице банши. Улыбка была кривой и исполненной голода так, что Сирша отпрянула.
— Они умерли, — ответила фейри. — Они привязали себя к людям, чья жизнь однажды кончится. Ты знаешь, что они живут всего пятьдесят лет или около того? Сто, если повезет, но то редкие случаи. Люди хрупкие. Один миг они с тобой, а потом? — банши щелкнула пальцами. — Угасают, как свеча.
— Фейри умерли? — спросила Сирша. — Как это? Они могли вернуться в свои дома, откуда прибыли. Их семьи прогнали их?
— О, ты такая милая, — угорь отцепился от остальных и обвил плечи банши. — Они умерли от разбитых сердец. Фейри любят всем естеством, ты сама это сказала. Он теперь часть тебя, свет, что ведет тебя. Как думаешь, что будет, когда он умрет?
Она о таком не думала. Манус всегда сиял жизнью, с чего ему умирать?
Но однажды это случится.
Сирша ощущала себя глупо. Она должна была понимать, что он умрет, и к чему это приведет. Полюбив человека, она сократила себе жизнь.