Страница 12 из 56
Русалки были опасными, он был согласен с матерью. Эта могла поставить его на колени улыбкой.
Тихий звон донесся от волн, набегающих на песок. Он улыбнулся. Она вернулась, как обещала, хоть он и переживал, чего это ей стоило.
— Не твое дело, — он напомнил себе, что она не была частью его жизни. Пока что.
Но он забрал бы ее в Уи-Нейлл, сидел бы с ней в тихом домике. Она хорошо смотрелась бы у камина с котом у ее ног.
Он поднялся на локтях, смотрел на русалку, лежащую среди волн. Ее голова была опущена на кулаки, хвост двигался в воде.
— Здравствуй, — сказала она.
— С возвращением. Путь прошел хорошо.
— Насколько это возможно.
— Рад слышать, — солнце отражалось от горки предметов перед ней. Он приподнял бровь, сел и указал. — Что ты принесла?
— То, что может показаться тебе интересным.
— Тогда неси их сюда.
— Лучше подойди и возьми их.
Он подумал, что она заигрывала. Это удивляло. Она была невинной, слишком осторожной, но он быстро понял, что ее голос не был игривым.
Ее ладони сжались. Хвост перестал метаться, замер под водой. Мерцание ее чешуи тускнело, и она опустила взгляд. Ей было неловко. Может, она даже смущалась.
Он мог это исправить. Манус очаровывал, когда хотел, и женщин было просто понять. Он читал их тела как любимые книги.
Он подбежал к ней, опустился на песок и прижал палец под ее подбородком. Она была прохладной, но не дрожала, как любая другая женщина. Она посмотрела в его глаза, но медленно, челюсть напряглась под его пальцем.
— Что такое? — спросил он. — Что прогнало свет из твоих глаз?
— Русалки меняются вне воды. Ты видел меня без хвоста, но преображение… — она запнулась. — Не лучшее зрелище.
— Почему?
— Тело русалки как слизь, когда оно не соединено со мной.
— Как медуза?
— Если сравнивать, но, наверное, да.
— Это меня не отпугнет, — прошептал он.
Она не поверила. Смеясь, Манус погладил нежную кожу ее челюсти, прося себя не наслаждаться этим. Она была женщиной, не богиней, и он не хотел ставить ее на пьедестал.
— Честно, — продолжил он. — Меня не отпугнет то, что ты делаешь, моя жемчужина. Я хочу знать тебя, всю тебя.
— Я не понимаю, как.
И он не понимал. Женщина, тающая, как медуза, вызывала тошноту, но если это требовалось с русалкой, то он возьмет себя в руки и поддержит ее.
Он посмотрел на груду золота, его рот раскрылся.
— Что ты мне принесла?
— О! — ее взгляд снова стал веселым, она посмотрела на сокровища. — Пара вещиц со дна океана. Нравится?
Нравится? Это были бесценные сокровища! Золотые короны, тяжелые ожерелья с камнями, даже кубок короля. Он мог разбогатеть, если бы нашел, кому их продать.
— Это поразительно, Сирша. А еще есть?
— Больше? — она пожала плечами. — Наверное. Мы их выбрасываем, так что на дне океана их должно быть много. Я могу поискать другие, если эти тебе не нравятся.
Она стала собирать сокровища, чтобы унести. Манус завопил и потянул все к себе.
— Нет! Нет, мне нужно больше таких. Я просто уточнял. Для людей это серьезное богатство.
— Да? — она потрясенно посмотрела на него. — Но это мусор. Что толку от этих вещей? Еду или воду я понимаю, но это просто металл.
Он смотрел, как она звякала ими, давила ценное золото о камень ожерелья. Может, она была права. То были бесполезные предметы, но он не собирался лишать себя богатства. Если он выберется с этого острова, сможет стать богачом.
— Люди непонятные, — сказал он. — Но если мы уйдем, сможем жить с этим как король и королева.
— Уйдем?
Этого она хотела. Он с интересом посмотрел на русалку. Она использовала его, никак иначе.
Манус не мог дать ей понять, что разгадал ее план. Пусть играет, пока он очаровывает ее. Он хотел забрать русалочку с собой. Если она решит, что это была ее идея, ему будет только проще.
Ему нужно было убедить ее в своем интересе.
Он подхватил ее на руки.
— Вылезай из воды.
Она запищала, и он был уверен, что от радости.
— Манус!
Имя пробежало дрожью по его спине.
— Сирша.
— Что ты делаешь? — спросила она с дрожью.
— Несу тебя на песок, русалочка.
— Но ты же хотел больше сокровищ?
— Да, но сначала я хочу, чтобы ты убедилась, что ничто в тебе не вызовет у меня отвращения.
— О, — выдохнула она.
— Посмотрим, как ты превратишься в длинноногую девицу, что очаровала меня раньше, чем стала магией.
* * *
Сирша собрала больше «сокровищ» в мешок из рубахи Мануса. Они ему понравились, а ей хотелось, чтобы он радовался. От морщинок у его глаз ее желудок трепетал. Его смех разносился эхом в ее душе, этот звук ей снился.
Манус медленно становился ее частью. Она хранила знания о нем в глубине своего сердца, скрывая от других русалок.
Ее сестры отмечали, что она стала счастливее. Ее улыбка сияла ярче, смех был веселее, даже плавала она изящнее, чем они помнили.
Они не могли это понять. Они не понимали любовь.
Сирша была уверена, что это понимали только люди. Она любила его. Ничто другое не могло объяснить легкость в ней, когда она смотрела на него.
Сокровищ в мешке было так много, что она боялась, что ткань порвется. Может, этого хватит. Он не просил много. Как он все унесет?
Он все время говорил об отбытии. Она многие ночи проводила рядом с ним, смотрела на звезды и слушала его истории. Суша была чудесным местом, полным людей, и она скоро его увидит.
Он сказал, что возьмет ее с собой. Сирша была уверена, что о таком важном он не врал. Он любил ее, хоть и не говорил об этом. Манус смотрел на нее нежно, ласково касался, не был неприличным.
Она обвила руками талию и закружилась. Ее волосы развевались вокруг нее темно-зеленой массой.
— Любовь, — прошептала она. — Это странное чувство.
Ей было плохо и радостно одновременно. Порой от этого она не ощущала кончики пальцев.
Тень мелькнула сверху от большого тела.
Она вздрогнула.
— Здравствуй, страж.
Чудище не ответило, но когда они отвечали? Большая женщина замерла и смотрела на Сиршу огромным взглядом.
— Я нужна тебе для чего-то?
В воде было тихо, но Сирша почти ощущала мысли существа. Стражи не говорили, но их эмоции явно были сильными.
Разочарование исходило волнами, тревожа воды. Стражу не нравилось, что Сирша так часто пропадала, и куда она уплывала.
— Он меня любит, — шептала она, теребя оборванные края рубахи. — Он хочет забрать меня отсюда.
Гул эхом пронзил ее, стражница не была с ней согласна.
— Он не врал бы мне, — крикнула Сирша. — Нет. Он не жестокий.
«Но они все жестокие, — пропела стражница в ее голове. — Все люди могут быть жестокими, и они часто такие. Это в людской природе, и они не могут уплыть от этого».
Сирше нужно было осторожно вести себя, пока она не покинула океан.
Сирша подплыла и коснулась большой щеки стражницы.
— Я буду осторожна, — сказала она. — Обещаю. Я не отдам сердце недостойному.
Ее сердце билось в горле, песня изменилась.
«Будь осторожна, — напомнила стражница. — Будь осторожной и мудрой, хотя многие русалки так не могут».
Сирша поцеловала стражницу в щеку.
— Не переживай. Даже если я отправлюсь на сушу, я буду возвращаться домой и навещать тебя.
Она надеялась. Она повернулась и поплыла как можно быстрее. А если она не сможет вернуться в океан? А если она уйдет навеки?
Сирша была юной. Мысль о приключениях и новой любви манила. Она не думала, что могла не увидеть семью снова. И что вкус соли на губах и песни китов окажутся далеко. Это все пропадет из ее жизни навеки?
Она не знала, что тогда сделала бы. Сирша нахмурилась, плыла у дна океана. Она была близко к острову, и скоро нужно было решить, что делать с Манусом.
Она коснулась пальцами песка. Он поднимался облаками, мешая видеть. Она привыкла к невесомости океана. Жизнь на земле была сложнее. Тело легко уставало от борьбы с притяжением земли. Она с трудом ходила, бегала, двигалась.