Страница 13 из 14
Меня нервировало еще кое-что. Что-то смутное, не поддававшееся определению. Это были не проблемы пересечения реки огромным воинством (царица наверняка уже что-то предприняла по этому поводу) или восприятие жителями противоположного берега нашей ночной экспедиции как налета – фактически, объявления и развязывания войны. Нет. Я не понимал мотивов. Заявленное мне «Узнать, кто такие крестоносцы, и, если получится, заключить с ними соглашение о ненападении» решается другими способами – шпионажем и отправкой посольства. Вооруженное вторжение никак не выглядело желанием договориться. Разве только с позиции силы. Но тогда зачем все эти сказки про неуязвимых бессмертных демонов, которых даже огонь не берет? Если ни меч, ни огонь с ними не справятся, то количество собранных солдат на результат не повлияет.
К тому же, уведя с собой такую армию, царица обескровит страну башен. Что делать Томе, если враг нанесет ответный или одновременный удар? Двадцать четыре цариссы с мужьями и войниками, святые сестры, ополчение и оставшиеся царберы – этого достаточно, чтобы противостоять парочке объединившихся заречных княжеств, но даже кольчуги и стальные мечи сестричества не спасут от единственного неубиваемого демона.
Кстати, улыбнуло: демоны-крестоносцы. В моем мире саму идею засмеяли бы. Демоны, как принято в кино и литературе, должны бояться креста. Их символ – пятиконечная звезда. Читатель и зритель привык к этому, как к запаху попкорна в кинозале. При этом никто не задумывается, что на крыльях бомбовозов и боевых ракет трех способных уничтожить Землю ядерных держав мира нарисованы именно пятиконечные звезды. Население каждой из них почитает свою страну за империю добра, а противника (то есть, экономического конкурента, выдаваемого за идейного, поскольку может уничтожить и выбросить на свалку истории) – за олицетворение зла.
Не в символах дело. Например, трем шестеркам можно приписать самый что ни на есть сатанинский смысл, но даже в Священном Писании есть страница номер шестьсот шестьдесят шесть, и никому в голову не придет считать написанное там происками лукавого. Дело в наших мозгах. Это мы придаем знакам смысл. А крест, кстати, тысячелетиями во множестве культур считался солнечным символом.
И снова кто-то возмутится: не могут, мол, демоны быть олицетворением света.
По-моему – могут. Потому что мы не знаем, кто же они такие – эти самые демоны. Библейский дьявол изначально был ангелом, даже имя Люцифер переводится с латинского как «несущий свет».
Короче, плевать на знаки и знамения, на символы и суеверия. Надо верить фактам. Факты говорят одно: царица уверена, что крестоносцы неуязвимы, но ведет против них хорошо подготовленное войско. Пусть я не семи пядей во лбу и других местах, но даже мне кажется очевидным, что у логической цепочки, чтобы сложиться, не хватает главного связующего звена.
Остается ждать и надеяться, что правительница придумала что-то дельное.
В путь мы двинулись пешком. Лошадей и лагерь оставили без единого человека, просто бросили. Это еще один любопытный факт, который не укладывался в мою логику. Единственное, что пришло в голову: путь назад не предполагался. Или царица уверена, что вернутся не все. Или не сюда. Но зачем бросать лошадей и чудовищное количество снаряжения?!
Мы шли во тьме под дождем, вытянувшись в длинную колонну. Зоя двигалась где-то позади, а меня по-прежнему держали рядом с правительницей. Еще бы, «Он, – было обо мне сказано, – должен прибыть на место целым и невредимым». А где безопаснее всего, как не около главной ценности страны – то есть, рядом с Ее Величеством?
Минут через двадцать впереди заблестела вода. Большая вода – так говорят местные, для которых это нечто вроде непреодолимого океана. В том месте, куда мы направлялись, обрывистый склон ветвисто прорезали овраги, и один из них, залитый водой, образовал заросший густым лесом заливчик. Часть этого залива не просматривалась ни с нашей стороны, ни с противоположного берега, перекрытая холмами. Такую бухточку грех не использовать под порт или прибрежный город-крепость. Если бы в стране башен не боялись воды, то, зуб даю, давно так сделали бы. Увы. Через воду можно сбежать, поэтому проще запретить приближаться к воде, не учить плавать и запугать ужасными «пожирателями». Этакий железный занавес для всех, кроме правящего класса в лице «ангелов». Они-то, не сомневаюсь, плавать умели все.
Я рискнул заговорить с правительницей.
– Интуиция подсказывает, что в бухточке нашу армию ждет транспорт.
– «Армия» и «транспорт» – громко сказано, но в принципе верно. Надо переправиться, пока не кончится дождь.
– Почему не подождать сильного тумана? Видимость – ноль, и промокать не пришлось бы.
– Переправляться в тумане опасно. Несколько дней назад на ту сторону отправились два разведчика, они просигналили, что все в порядке. В тумане можем попасть в засаду или напороться на кого-нибудь случайно. Я предпочитаю действовать наверняка..
– Разведчики умеют плавать?
– Их сплавили по течению в том месте, где Большую воду пересекли вы с Марианной. Переправляли на связанных бревнах, как раз в туман. Ни наблюдателей-«глядельцев», ни войск, ни вообще кого бы то ни было на той стороне нет. Из вышедших к берегу беженцев часть пыталась переправиться сюда к нам и была убита, остальные ушли назад или дальше вдоль реки. Разведчики пробрались выше по течению, проверили берег и сейчас ждут сигнала прямо напротив нас.
Чем ближе мы подходили к реке, тем разговорчивее становилась правительница. Видимо, ей тоже хотелось рассказать все, что мне может пригодиться для дела. От необходимости ждать, когда получение мной информации перестанет быть опасным, она страдала так же, как я от отсутствия информации.
Промокшие, мы шли по раскисшей земле, со шлемов текло, сапоги чавкали и не хотели вылезать из грязи, требуя бросить их и дальше идти налегке. Где и как теперь сушиться – не представляю. Разве только в бою. Хорошо было с бойничьим балахоном – снял, посушил у костра, и вот оно – счастье.
Кстати – вопрос.
– Почему мы не выехали из крепости сразу в одежде бойников?
– В крепости нет бойников. Показывать лицо должен каждый, от стража на стене до правительницы.
Про бойников понятно, теперь выясню про войников.
– Зоя – теперь ваша войница?
– У Верховной царицы нет семьи кроме мужей и детей, в этом плане весь народ – ее семья, о которой она должна заботиться. Зоя – кандидат в штат крепости, для этого я забрала ее из сестыря.
А мне кажется, что не только для этого. Когда-то и меня забрали из невестория по повелению царицы, так как появилось дело, которое другим было не по плечу. Теперь то же самое произошло с бывшей цариссой, известной своими упорством, больше похожим на упертость, и умением рискнуть всем ради цели. Наша экспедиция – отнюдь не для работников крепости, сюда собрали специалистов в необходимых областях: царица – мозговой центр, царберы – пушечное мясо, я – исполнитель конкретного задания, о котором пока ничего не знаю, но которое без меня может провалиться. Зоя…
– Зоя – запасной вариант, если со мной что-то случится? – догадался я.
Царица хмыкнула с неким удовлетворением:
– Тебя правильно охарактеризовали: схватываешь на лету и легко вычленяешь главное. Это очень ценное качество. Я рада, что ты появился вовремя, без тебя все могло пойти по-другому.
– Несмотря на лестный отзыв, вы по-прежнему допускаете, что я не справлюсь. Или что откажусь. Мне предстоит совершить нечто, что противоречит моим принципам?
– Не так. О конкретике мы поговорим уже скоро, пока скажу лишь одно: дело, которое тебе будет поручено, не каждому по силам. Люди легко ломаются, когда препятствия кажутся им непреодолимыми. В таких случаях они могут обозлиться на того, кто послал их сделать эту работу. Чтобы в момент, когда я не смогу помочь или проконтролировать, работник не сошел с дистанции, у меня должны быть рычаги влияния на него. У Юлиана, который тоже подходил для этого дела, слабое место – любовь, у тебя – верность, у Зои – амбиции. Кстати, именно поэтому она не прошла испытание. Из трех соискательниц титула преемницы Тома оказалась самой подготовленной. Там, где Варвара послала бы другого, Зоя ринулась бы делать сама.