Когда мир изменился

Тёплое плечико вновь прижалось к жёсткому мускулистому предплечью некроманта.

— Есть просто анимированные трупы, — негромко продолжал Фесс, глядя на залитую луной дорогу. — А есть те, кто помнит об утраченном, о потерянной душе. И нет такого ужаса, такого зла, который они б не сотворили, пытаясь вновь обрести потерянное. Так что не торопись судить, дамзель.

— Хорошо, — покорно согласилась она. — Но этот Блейз всё равно негодяй! Связал меня, бросил и ушёл!..

— Ушёл… — эхом откликнулся некромант. — Да, это интересно, досточтимая Этиа.

— «Интересно»?! Всего лишь «интересно», господин маг?! — она аж задохнулась. — Он меня бросил!.. Рыцарь!.. Меня!..

Но чародей лишь молча глядел на серебрившуюся дорогу.

Этиа громко вздохнула, закатила глаза, поджала губки и тоже уставилась на мерно шаркавших зомби.

Могильники остались позади, по обе стороны дороги поднялся молодой лес; потом мелькнул огонёк, другой, и запряжка мертвяков вскоре упёрлась в пару внушительных рогаток, перегородивших тракт. Справа высился угрюмый сруб под тесовой крышей, окружённый частоколом. На пике торчало нечто круглое, очень напоминавшее отрубленную женскую голову с остатками когда-то явно длинных и красивых волос. Ощутимо несло тлением — чуть поодаль на косом столбе тележное колесо, с него свисает сразу четвёрка повешенных. Один из них — совершенно точно ребёнок.

Этиа Аурикома тихонько пискнула, попытавшись спрятаться у некроманта за спиной.

На заставе, как ни странно, в этот глухой час не спали, или, во всяком случае, спали не все. Стукнула дверь; лязгнуло железо; вспыхнули факелы.

— Кто таков? — крикнули с порога. Фигуры в тёмных доспехах наставили копья, поднялись заряжённые арбалеты.

— А ты приглядись, — проговорил некромант.

И слегка шевельнул вожжами.

Упряжные неупокоенные завозились в хомутах, затопали, заперхали.

Копейщики и стрелки попятились, однако вперёд шагнул высокий воин в чёрном плаще и воронёной броне — на груди серебром выложены контуры герба — вставший на дыбы титурус.

— Повежливее, — голос у рыцаря был совсем ещё молодой. — Здесь стоит благородная стража маркграфа и я, Конрад вер Семманус, не допущу.

— Хорошо, благородный вер Семманус, — перебил некромант. — Что вам угодно, сэр рыцарь?

— Ваше имя, странник, имя вашей спутницы и подорожная.

— Подорожная? — спокойно осведомился Фесс.

— Скреплённая сигнатурой кастеляна службы его светлости маркграфа в одном из коронных замков, — как по писаному продолжал рыцарь. Рука его в боевой кольчужной перчатке лежала на эфесе меча.

— Вы не узнали меня, сэр Конрад?

Пикинёры стояли мрачно и молча, однако наконечники копий смотрели прямо на запряжённых мертвяков. Солдаты не выказывали страха.

— Узнаю ли я вас, странник, или нет — значения не имеет. — Любой другой, наверное, произнёс бы это напыжившись и раздуваясь от важности, но вер Семманус не пытался скрыть отвращения и потому не казался смешным. — Подорожную. И имя вашей спутницы.

— Вы отменно вежливы, сэр рыцарь. — Некромант поднялся. Этиа растерянно хлопала ресницами, глядя то на него, то на молодого вер Семмануса.

— Подорожную. И не думайте, что вид этих ходячих мертвяков, лишённых посмертного покоя вашим тёмным искусством, испугает меня или моих людей. Народ тёртый. Насмотрелись.

— Отрадно слышать, — сухо сказал Фесс, спускаясь с двуколки. Глефу он держал в опущенной левой руке.

Даром что «народ тёртый», копейщики вер Семмануса подались назад.

Рыцарь, однако, не пошевелился. И даже не подумал убрать руку с длинного меча-бастарда.

— Подорожную отдайте Артеуру.

Немолодой пикинер, в видавших виды кирасе и бацинете, со значком сержанта на левом оплечье — серебряная восьмиконечная звезда над гербом вер Семманусов — взял копьё к ноге, протянул руку в боевой перчатке грубой кожи.

— Подорожную, — повторил вслед за своим рыцарем.

Некромант поднял глаза. Поверх крыш караульни, поверх тёмных вершин леса в лунном свете над чащей плясали смутные крылатые тени, что-то навроде летучих мышей, но с неправдоподобно широкими крыльями.

Бесплотными, само собой.

Мир болен, мир гниёт изнутри. И он, некромант Фесс, некромаг Неясыть, не знает, как его излечить.

Вот и сейчас — летучие тени над лесом предвещали…

— Имя моей спутницы — Этиа Аурикома, из… из Саттара, что в Эгесте.

Сержант набычился.

— Не слыхал. А ты, маг, зубы не заговаривай!..

— Как это «не слыхал»?! — голосок Этии дрожал, но возмущения от этого в нём меньше не становилось. — Саттар известен вельми, и в наших землях, и в окрестных! Нас и в Эгесте знают, и в Мекампе, да и в самом святом граде Аркине!..

— Сержант! Мастер Артеур! — другой пикинёр, тоже немолодой, с выбивавшейся седою бородой.

— Чего тебе, Тамас?

— Слыхал я про Эгест! Когда молодой был, на востоке служил!.. Только… думал, что сказки всё это, байки…

— Довольно! — рыцарь поднял руку. — Маг, имеете подорожную?

— Нет. — Фесс упёр глефу в землю. — Не имею, сэр Конрад.

— Тогда, — злорадно объявил молодой лорд, — по слову и указу его светлости маркграфа, я должен тебя задержать. Заковать в колодки и отправить коронному дознавателю его светлости.

— Колодок не хватит — заковывать всякого без подорожной, — невозмутимо заметил некромант. — Если хватать всех бродяг и нищих, или мелких купчиков, снующих меж городами. К тому же, когда покидал я достойный град Стилкрест, ни о каких подорожных никто и слыхом не слыхивал. А прошла всего неделя!..

Рыцарь не дрогнул. Слегка кивнул своим, и Фесс в один миг оказался в кольце. Острия копий тускло блеснули рыжим в свете факелов.

Этиа Аурикома взвизгнула.

— Бросай оружие, некрос, и без глупостей, — клинок сэра Конрада почти упирался Фессу в горло. — У меня ладанка с мощами самого святого Каброна Санданского!..

— Бросать хорошие и дорогие вещи никогда не следует, — холодно заметил некромант. — Сержант, прими, — и он сунул глефу опешившему Артеуру. — Смотри за ней как следует. И я бы посоветовал всем — вас, сэр Конрад, не исключая, — постараться укрыться внутри. Надеюсь, запоры у вас достаточно прочные, а мощи и обереги — и впрямь действенные.

Сэр Конрад ухмыльнулся. На верхней губе едва-едва пробивались усики, и усмешка вышла по-мальчишески жестокой — словно он собирался замучить сейчас щенка или котенка.

Меч он не опустил.

— Железы! — скомандовал рыцарь, не отводя взгляда.

— Над лесом, — Фесс глядел поверх воронёного бургиньота сэра Конрада, — вьются, если мне не изменяет взор, крылатые гиббеты, духи виселиц и тому подобных мест. И, хотя утро уже близко, храбрым воинам его светлости маркграфа не стоит рисковать.

Копейщик, державший заржавленную цепь, замешкался, выворачивая шею; его примеру последовали остальные.

Обычному человеку гиббетов увидеть нелегко, только когда они совсем близко или когда сыты, насосавшись крови.

— Он лжёт, люди! — возвысил голос сэр Конрад. — Лжёт!..

— А ежели нет, сэр? — сержант Атреур был, видать, неробкого десятка. — Святой-то отец, фра Бенедикт, ушёл!..

Рыцарь недовольно скривился. Обвёл своих людей взглядом — однако у него хватило ума понять, что сейчас лучше с ними не спорить и не настаивать.

— Хорошо. Тем более, что святого отца и впрямь нет. Внутрь их!..

На запястьях некроманта сомкнулись железные браслеты. Цепь была старой и ржавой, кожа, обёрнутая вокруг кандалов, протёрта до дыр.

Этиа сама опрометью бросилась к нему.

— Не бойтесь, дамзель, — покровительственно взглянул сэр Конрад, хотя щёки его несколько разрумянились. — Вы в полной безопасности. Я дал обет защищать слабых, оборонять беззащитных, вступаться за девичью честь — разумеется, если оные не осуждены судом его светлости за богохульство.

Этиа ничего не ответила. Она крупно дрожала, почти тряслась, и, несмотря ни на что, цеплялась за некроманта.