Страница 1 из 10

«Детский мир» Ушинского и западноевропейская учебная литература. Диалог дидактических культур

Никулина Елена Анатольевна

Виталий Безрогов, Юлия Артёмова, Елена Никулина, Мария Тендрякова

Детский мир» Ушинского и западноевропейская учебная литература: диалог дидактических культур

Рецензенты: канд. ист. наук, доц., ст. науч. сотр. Института этнологии и антропологии РАН М.К. Любарт; д-р пед. наук, проф., декан факультета искусств, социальных и гуманитарных наук Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого Е.Ю. Ромашина.

Монография подготовлена при поддержке гранта ОГОН РФФИ 17-06-00066а

Вся часть I,

главы 1, 2, 4, 5 части II,

а также главы 1, 2, 4, 5 части IV

написаны В.Г. Безроговым

при участии М.В. Тендряковой.

Вся часть III и глава 2 части IV

написаны Ю.А. Артёмовой.

Глава 3 части II

написана Е.Н. Никулиной и В. Г. Безроговым.

Эта книга была задумана Виталием Григорьевичем Безроговым как один из этапов многолетнего исследования истории учебной литературы. Причём, никак не завершающих тему того, как и чему в разные исторические эпохи учили детей. Знакомство с каждым новым-старым учебником и его автором порождало у В.Г. Безрогова множество новых вопросов, открывало новые грани исследования: какая картина мира формировалась в головах учеников? Какими хотели их видеть наставники? Какой багаж знаний давали с собой в дорогу? И как всё это сочеталось с общей историко-политической ситуацией?.. Исследование должно было продолжаться ещё многие-многие годы… Наверно так и будет, с его лёгкой руки, его вдохновением – Виталий Григорьевич успел вовлечь в сферу истории педагогики многих исследователей разных поколений, но это будет уже без его прямого участия и не под его руководством.

В.Г. Безрогов – главный соавтор этой коллективной монографии. Он очерчивал круг анализируемой учебной литературы, собирал материалы и писал совместно с нами статьи, предложил для обсуждения план будущей книги, вот только завершить работу над нею не успел.

Необычное сочетание: эта книга выходит в свет за авторством В.Г. Безрогова, и становится посвящением его – Виталия Безрогова – светлой памяти.

Введение

Диалог на поле восхищения и брани: иностранные источники учебников К.Д. Ушинского

В общество мало-помалу проникло сознание —

не пользы науки, а неизбежности её.

Отечественная история педагогики часто склонна говорить о «месте Ушинского в российской и мировой педагогике», об отрицании им европейской образовательной практики и теории[1]. Иногда даже путают исторический феномен К.Д. Ушинского с его феноменальностью[2]. На порядок меньше уделяется внимание значительному и значимому месту мировой педагогики в становлении самого Ушинского[3]. Тема влияния европейских дидактических традиций на создание русских школьных учебников, в том числе на «Родное слово» и «Детский мир», заслуживает серьёзного внимания. Представление об Ушинском как о лидере, который возглавил борьбу против влияния немецкой педагогики на нашу школу, распространённое среди советских авторов[4], претерпевает существенные изменения по мере анализа европейских источников, с которыми он работал. Становится очевидным, что речь идёт не о борьбе или заимствованиях, а о диалоге дидактических традиций. За каждой стороной диалога стоят своя культура и свои представления о мире, с которым надо познакомить ребёнка, а также образ ребёнка и представление о том, как «преодолеть» детство и из маленького человека вылепить взрослого.

О продуктивности диалога как методологии порождения нового знания говорилось неоднократно (см. работы М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.С. Библера). Имеется в виду диалог в широком смысле слова, диалог как соединение многих голосов и наслаивание различных смыслов: «Гуманитарная мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях, выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги (откровения) или люди…»[5]. А также диалогичность самого существа культуры: культура как диалог между людьми, между поколениями, между многообразными коммуникативными системами и языками культуры[6].

В нашем случае этот глобальный принцип диалогичности преломляется и реализуется в виде диалога авторов различных учебных пособий, диалога различных направлений и концепций образования и предстаёт в виде выбора учебных изданий для работы с ними российских педагогов, в виде переводов, адаптаций и появления отечественных пособий, создающихся в ходе такой работы.

В России вторую половину восемнадцатого столетия можно назвать «переводческим бумом» – на русский язык переводилось и издавалось множество иностранной литературы, включая учебные пособия. Первоисточники при этом указывались далеко не всегда. Необходимо особенно тщательное бинарное исследование каждого из контактов для воссоздания в итоге многомерной картины взаимодействия реципиента с различными воспринимаемыми традициями и примерами. Был ли смысл переводов в интеграции и создании поля для беседы? Или, скорее, в осознании достижения возможности «говорить на языке большого общества и взрослой педагогики и науки», поскольку европейское мыслилось как образцовое. Или это был смысловой перевод, подразумевающий адаптацию к русскоязычному читателю? При этом в процессе диалога приоритеты менялись – подчас весьма кардинально. Прочитанное (=услышанное) и воспринятое применялось для утверждения своего как лучшей версии того, что приходило с переводами, в частности для утверждения национального характера образования, выстраиваемого под сенью и для нужд российской монархии.

В нашем исследовании, в центре внимания которого находятся пособия Ушинского, мы решили прежде всего сконцентрироваться на контактах российского мира учебной литературы с немецко-язычными и некоторыми англоязычными пособиями.

Взаимодействие русской и немецкой педагогических традиций уходит своими корнями в конец XVII века и начинается с работы над созданием учебников для освоения грамоты, с создания азбук, букварей, книг для чтения на родном языке.

В трёхвековом процессе взаимодействия дидактических традиций можно выделить несколько последовательно сменявших друг друга стадий. Первая – перевод и подражание (конец XVII – вторая половина XVIII века). В этот период в российском обществе просыпается активный интерес к учебной литературе, переводится с нюрнбергского издания 1755 года и дважды издаётся (1768 и 1788) «Видимый мир» Я.А. Коменского[7].

По мере того, как переводимые учебники адаптировали к российской аудитории, на смену точному переводу приходил пересказ. Тогда один немецкий прототип давал жизнь целому ряду самостоятельных учебных пособий.

Далее прямой перевод и пересказ уступают место диалогу-дискуссии. Это было обусловлено влиянием немецкого романтизма, поэтизацией в немецкой философско-педагогической культуре и в учебниках родного края, народа и страны. Зарождавшееся после 1812 года российское национальное самосознание восприняло немецкий национал-романтизм за основу своего, сформировавшегося во внешнем скрытом или явном отталкивании от собственного идейного и ментального источника.

Белозерцев Е.П., Меншиков В.М. Место Ушинского в российской и мировой педагогике // К.Д. Ушинский и русская школа. Беседы о великом педагоге / Под ред. Е.П.Белозерцева. М., 1994. С.176–84; Гончаров И.Ф. К.Д. Ушинский и русская национальная школа // Universum: Вестник Герценовского университета. 2009. № 3. С. 69–79; Днепров Э.Д. Учебные книги К.Д. Ушинского – нравственная и педагогическая основа русской начальной школы // Труды кафедры педагогики, истории образования и педагогической антропологии Университета РАО. Вып.5: Педагогическая антропология и история образования. М., 2001. С. 95–59.

Паладьев С.Л. Феномен педагогического наследия К.Д. Ушинского // Ярославский педагогический вестник. 2016. № 1. С. 8–3.

Ellis A., Golz R., Mayrhofer W. The Education Systems of Germany and Other European Countires of the 19th Century in the View of American and Russian Classics: Horace Ma

Лихарева Т.А. К.Д. Ушинский – автор учебников по первоначальному обучению (анализ «Родного слова» и «Детского мира»): дис. … канд. пед. наук. Киев, 1948. С.281; Кореневский Е.И. Объяснительное чтение в русской начальной школе. (1860–917). М.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1950. (Известия Акад. Пед. наук РСФСР. Труды Ин-та методов обучения; Вып. 27).

Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 281

Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992; Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). СПб., 1994.

Баранникова Н.Б., Безрогов В.Г., Тендрякова М.В. Праздник встречи Петербурга и Берлина: к истории русско-немецких контактов в развитии учебников для начальной школы // Праздник и повседневность: эвристический потенциал детства: сборник научных трудов. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2017. С. 345–352.

• Так, свободными переводами «Der deutsche Kinderfreund» Ф.Ф. Вильмсена или его частей являются:

• «Чтение для умственного развития малолетних детей и обогащение их познаниями» Е. Гугеля (Санкт-Петербург, 1832),

• «Начальное чтение для образующегося юношества» А.Ф. Вельтмана (Москва, 1837 [ценз. 1836]),

• «Друг детей. Книга для первоначального чтения» П.П. Максимовича (Санкт-Петербург, 1839),

• «Книга для чтения в пользу начинающих учиться русскому языку. Отделение первое» (Варшава, 1842),

• «Первоначальное чтение» В. Золотова (Одесса, 1842),

• «Первоначальное чтение» А.А. Чумикова (Санкт-Петербург, 1847),

• «Первая книга для чтения после азбуки» К.А. Полевого (Санкт-Петербург, 1852).

В большинстве указанных пособий ссылка на Вильмсена отсутствовала. См. Сенькина А.А. Книга для чтения как вид учебного пособия для начального обучения: вопрос типологии и истории издания (конец XVIII – первая половина XIX вв.): дис. … канд. филол. наук СПб., 2010. С.44.