Страница 16 из 61
Второй важный вывод: внутри страны заговорщики весьма ограничены в силах и средствах. Откуда я это знаю? Догадался, знаете ли.
Ещё раньше, томясь в застенках, размышляя о похитителях, я пришёл к выводу, что заговорщики свили своё гнездо именно в КГБ, причём на самом верху, имея своих людей буквально в ближайшем окружении Крючкова. Повторяться не буду, но все остальные варианты отпали: ни ГРУ, ни Политбюро, ни ЦК, ни республиканские элиты на это не способны, если учитывать всю совокупность фактов.
Однако, КГБ СССР – это слишком размытое и объемное понятие, требуется более точно «локализовать» источник заразы.
Здесь прекрасно работает метод исключения.
Комитет государственной безопасности – это огромный конгломерат из самых разных структур и ведомств, причём очень разнородных и имеющих разный вес и возможности.
Например, пограничные войска! Больше ста тысяч солдат и офицеров, своя разведка, свой институт и свои военные училища, сотни генералов и даже адмиралов. Однако политическое влияние равно нулю.
И так почти со всеми управлениями и подразделениями. Экономическая или военная контрразведка? Слишком узкий профиль деятельности – не их сфера интересов.
Пятое главное управление, которое занимается идеологией и пропагандой, а также борьбой с диссидентами? Эти, сами по себе, ни на что не способны, кроме банального предательства. Специфика службы сказывается. Отстойник для карьеристов и приспособленцев.
К тому же после отставки генерала Добкова (несостоявшегося охранника Гусинского) влияние этой структуры подорвано, да оно и никогда и не было сильным. Негласно в КГБ это было самое неуважаемое управление.
Техническое подразделение, в моем времени побывавшее даже отдельной структурой – ФАПСИ (Федеральное агенство правительственной связи и информации), при всём моём уважении к их научным достижениям и разработкам, в политическом отношении – величина околонулевая.
Служба охраны первых лиц страны? В этом времени это всего лишь вспомогательная структура, до размаха ФСО им ещё очень далеко.
Регионалы и контрразведка – не потянут такого размаха, да и возможностей у них – кот наплакал.
Остаётся лишь одно управление, которое подходит на роль мозгового и организационного логова заговорщиков. Элита элит, даже внутри КГБ. Конечно же, это служба внешней разведки! Опять же, специфика работы подразумевает высочайшее напряжение ума и всех способностей, поскольку воевать с настоящим противником приходится всерьёз и без всяких скидок. Холодная война, по сути, никогда не прекращалась, а ПГУ КГБ всегда находилось на острие этого противостояния. Естественный отбор на войне, пусть даже скрытой и холодной, в разы эффективнее, чем внутри страны, где контрразведка, особенно в регионах, шпионов лишь в кино видит. Про борцов с диссидентами и говорить нечего – эти выродились почти все поголовно в свою точную противоположность.
Косвенно на это же указывает мое послезнание: в 1999 году именно выходцы из ПГУ пришли к власти в стране, отобрав у Ельцина бразды правления в добровольно-принудительном порядке.
Другой разговор, что заговорщиков и посвящённых в суть дела там – менее одного процента, но зато это будут сплошь люди с генеральскими погонами, а значит и найти среди них «Ивана Фёдоровича» можно. Хотя, уверен, что имя и отчество не настоящие.
Поэтому задача у меня простая и понятная. Выйти на связь с Громовым, передать информацию, в том числе описание внешности Ивана Фёдоровича, и не выходя из подполья, пересидеть в укромном месте, пока заговорщиков вычислят и нейтрализуют.
Единственное, что напрягает – отсутствие денег и документов. Все же, в Советском Союзе без них прожить трудно.
Решением этой проблемы я и занялся по прибытию в Егорьевск. К сожалению, удача от меня отвернулась. Надеюсь, временно. Железнодорожный вокзал, куда я направился, оказался слишком маленьким и провинциальным. Поезда и электрички ходят редко, в зале ожидания всего десяток пассажиров, и среди них ни одной подходящей кандидатуры. Прождав два часа, я понял, что ловить здесь нечего, скоро я сам начну привлекать излишнее внимание.
Билеты на электричку продают без предъявления паспорта, поэтому я просто купил его в кассе и уже через тридцать минут оказался в Воскресенске.
В принципе, можно было сразу отправиться на рынок в гости к Рафику Ибрагимовичу. В своих способностях уболтать кого-угодно я ни секунды не сомневался, тем более, такого благодатного клиента известной южной национальности. Однако, спешка до добра не доводит, даже если ситуация кажется абсолютно выигрышной. Из опыта прошлой жизни знаю, иногда дело, которое должно выгореть со стопроцентной гарантией срывается из-за глупейшей мелочи. Мне же рисковать строго противопоказано.
Поэтому я решил для начала обзавестись документами. На рынок я всегда успею, а в Москву люди обычно едут с утра, и после обеда на вокзале ловить будет нечего. Приезжающие меня не интересуют – они здесь не засиживаются.
В этот раз удача не стала издеваться над несчастным дембелем и смилостивилась сразу. Минут через тридцать в зале ожидания появился подходящий объект. Молодой человек, на вид – года двадцать два, двадцать три. Мордой лица не меня не очень похож, ну да куда деваться – другого шанса, наверное, сегодня уже не будет. Время уже к обеду, однако.
Весь мой «гениальный», в кавычках, план строится на том простом факте, что паспорт в СССР выдаётся в шестнадцать лет. В двадцать пять лет в него вклеивается новая фотография. Это очевидная вещь, ведь, человек взрослеет и внешность за это время обычно сильно меняется. Следующее фото делают только в сорок пять лет, поскольку изменения после этого возраста уже не такие быстрые.
Из личного опыта помню, что я после армии на себя самого шестнадцатилетнего в своём собственном паспорте был вообще не похож!
Милиционера на такой мякине, конечно, не проведёшь, но если мельком и не выпуская из рук показывать, то попробуй разберись, кто именно на фото. Всегда есть железобетонная отмазка, что это в школе после выпускного снимали – мама родная не узнает. Опять же, обстановку можно подгадать, что некогда будет приглядываться, да и фотографию немного испачкать никто не мешает. Сельский парень, вчера с трактора слез – вот мазутом и запачкал слегка. Чем не вариант? Тут главное – ногти чёрные должны быть, желательно не стриженные и мозоли на руках трудовые. Иначе какой ты механизатор? Антураж – это дело такое, чуть упустил и весь план накрылся медным тазом.
Всем хорош план, кроме одного – у парня просто может не оказаться паспорта с собой. Для проезда на электричке он не нужен, но с другой стороны: товарищ в столицу собрался, а значит, документ с собой иметь должен. Попробуй угадай.
Но гадание – это не наш метод выявления истины. Поэтому просто выхожу из здания вокзала, подхожу к телефонной будке, снимаю трубку и набираю «ноль-два».
– Граждане милиционеры, что у вас на вокзале твориться? Спекулянты прямо в зале ожидания сигаретами импортными с рук торгують! И пиво в бутылках предлагают.
Дальше я старческим кашляющим голосом описываю внешность моего клиента, и сообщаю, что у него в сумке не только пиво, но и водка на продажу.
Вернулся на вокзал и стал ждать. Через пять минут появился человек в милицейской форме, и потребовал от парня предъявить документ. После чего проверил содержимое сумки, и ничего не обнаружив, разочаровано отбыл обратно. Но самое главное я уже увидел – паспорт есть!
Дальше дело техники и моего природного обаяния. Ещё в Егорьевске я совершил вопиющий акт вандализма, недостойный образцового советского гражданина. Я вырезал из какого-то транспаранта кусок красной ткани. Посыпаю голову пеплом и готов искупить вину, но не сейчас, а когда-нибудь в отдаленном будущем. Обязуюсь подарить горисполкому Егорьевска двести метров красного кумача в знак покаяния и искупления вины.
Из куска красной материи получилась замечательная нарукавная повязка указанного цвета, весьма похожая на ту, которую носят дружинники. Это общественные помощники милиции, явление весьма распространённое в советские времена. За дежурство, например, дружинникам вполне официально полагался отгул и даже премия иногда.