Страница 50 из 63
С учетом сказанного выше, можно с большой степенью вероятности считать, что уже «первое всплытие» отчета Ю.Г.Сихарулидзе было весьма продуктивным для советской «космической оборонки». Впрочем, «золотым дождем» оказалось оно и для ведомства академика Мстислава Всеволодовича Келдыша. Читаем статью Ю.Г.Сихарулидзе «Слово об академике Д.Е.Охоцимском»:
«Руководство Оборонного отдела ЦК КПСС и Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР просило нас принять активное участие в реализации проекта «Энергия» - «Буран»
Д.Е. (Охоцимский – С.Ч.) прекрасно понимал важность происходящих событий и принимал необходимые действия. Он сказал мне: «Я думаю, что Вас следует назначить ведущим от ИПМ по этой теме. Вы должны полностью сосредоточиться на проекте, принимать участие во всех совещаниях и обсуждениях, быть в курсе всех дел. Надо подумать, как развернуть работы у нас, кого привлечь еще дополнительно. Возможно, придется подключить и другие отделы. Составьте план первоочередных работ и покажите мне. Безусловно, новое направление работ является весьма перспективным и самым главным в настоящее время».
По проекту «Энергия»-«Буран» была организована большая межведомственная комиссия под председательством директора ЦНИИМаш Ю.А.Мозжорина. От Академии наук СССР по предложению М.В.Келдыша в нее вошли директор ИКИ академик Р.З.Сагдеев, Д.Е.Охоцимский и я. Комиссия регулярно собиралась для обсуждения текущих узловых вопросов, возникающих проблем и т.п.
На ИПМ, помимо традиционных работ как Баллистического центра АН СССР по сопровождению проекта и участию в летных испытаниях, было возложено несколько важных задач, в их числе - участок спуска в атмосфере и посадки орбитального корабля, разработка общего математического обеспечения для БЦВМ, разработка языков программирования и математического обеспечения для наземного комплекса подготовки пуска, исследование условий запуска двигателей в невесомости, создание алгоритмов контроля за работой маршевого двигателя и др.
Д.Е. очень активно взялся за организацию работ по «Бурану» в нашем отделе №5. С его подачи был организован сектор «Динамики движения в атмосфере» под моим руководством. …На сектор были возложены работы по научному обеспечению бездвигательного спуска в атмосфере и посадки. Эти работы проводились в тесной кооперации со многими организациями промышленности. Так, с НПО АП (фирма Н.А.Пилюгина) мы разрабатывали алгоритмы управления траекторией спуска и углового движения орбитального корабля «Буран» от входа в атмосферу на высоте 100 км до высоты 20 км. По участку предпосадочного маневрирования и посадки (от 20 км до 0) мы работали совместно с МОКБ «Марс». С НПО «Молния» - головным предприятием по планеру орбитального корабля, которое было ответственным за полет «Бурана» в атмосфере, мы работали по банкам аэродинамических характеристик, подготовке первого полета и его реализации. В НПО «Энергия» - головной организации по всему проекту - мы вместе с Р.Ф.Аппазовым, В.А.Высокановым, Л.С.Григорьевым и др. решали сложные вопросы, связанные с выходом из возможных аварийных ситуаций (маневр возврата, посадка на попутный аэродром и т.п.)»[14].
Вот, кстати, и тематика отчета оказалась востребованной теперь уже для советского космического корабля многократного использования «Буран» - маневр возврата, посадка на попутный аэродром и прочее. Но, заметим, что советского челнока маневры на первых витках с «нырками» над Вашингтоном в ИПМ АН СССР почему-то уже не разрабатываются. Почему? Может быть, потому, что погрузившись в реалии создания крылатых космических кораблей, и сам Ю.Г.Сихарулидзе и его соратники по научным разработкам уже поняли: такие маневры – это чистой воды фантастика.
О «втором всплытии» отчета Юрия Григорьевича мы уже писали выше. В сентябре 1978 года ответственный работник Оборонного отдела ЦК КПСС В.А.Попов попросил Ю.Г.Сихарулидзе приехать на Старую площадь в партийный Центральный комитет для подготовки по «шаттловскому» отчету срочной краткой справки на полторы страницы для «нашего Ильича».
Но, скорее всего, инициатором справки для Генсека стал не ответственный работник Попов, а наоборот Попов получил задание сверху подготовить материал для Брежнева. Наиболее вероятно, что такое задание могло исходить от одного из секретарей ЦК КПСС или от помощника самого высшего руководителя КПСС - в то время им был Георгий Эммануилович Цуканов. В свою очередь получить такую информацию мог изъявить желание лишь сам Леонид Ильич. Но почему этот интерес проявился только после двух с половиной лет после написания отчета и начала его рассылки из ИПМ АН СССР в высшие советские и партийные институции? Позволим себе высказать на этот счет некоторые предположения.
Решение о начале программы «Энергия»-«Буран» состоялось в феврале 1976 года. В том же году было принято и решение о военных полезных нагрузках для будущей космической системы. Затем появились и другие постановления советского руководства, детализирующие и уточняющие одобренные ранее решения. К осени 1978 года раскручивающая спираль финансовых расходов на новую космическую программу стала серьезно беспокоить Совет Министров СССР. Вполне возможно, что Председатель Совмина Алексей Николаевич Косыгин в разговоре пожаловался Леониду Ильичу на растущие аппетиты советского военно-промышленного комплекса в сфере «космической оборонки». Леонид Ильич обратился за разъяснениями к тогдашнему министру обороны СССР и члену Политбюро ЦК КПСС Дмитрию Федоровичу Устинову: куда уходят народные деньги? Устинов, разумеется, ответил достаточно подробно, да еще от себя добавил, что есть данные «от Келдыша», что американский шаттл вообще может внезапно разбомбить Москву ядерными боезарядами. Брежнев заинтересовался и попросил подготовить ему справку.
Как свидетельствовал историк Леонид Млечин в книге «Брежнев»:
«…Когда Устинов (при Брежневе) стал секретарем ЦК по военным делам, он полностью замкнул на себя оборонную промышленность. На оборону работали и гражданские министерства, тут интересы Косыгина и Устинова постоянно сталкивались, и глава правительства вынужден был уступать».
Так это было или нет, - мы, может быть, никогда не узнаем. Но такая версия появления справки на столе у «дорого Ильича» представляется вполне возможной с учетом тогдашних политических реалий.
Ну, и «третье всплытие» … Вероятно, оно имело место в период с марта 1983 года по июнь 1985 года. В марте президент США Рональд Рейган выступил со своей «Стратегической оборонной инициативой», которую в СССР вполне справедливо восприняли как попытку «стратегов из Белого дома и Пентагона» перейти к ускоренной милитаризации космического пространства. Советский ответ, как мы знаем, уже успешно готовился с 1976 года. Но страсти все равно начинали кипеть, страхи росли. Много позже Юрий Кнуров писал в статье «Советско-американское противоборство на космических орбитах»:
«…В США продолжались работы по расширению боевых возможностей шаттлов. С 12 по 18 января 1986 года состоялся полет орбитального корабля Columbia STS-61-C. Трасса «челнока» располагалась южнее Москвы почти на 2500 км. Во время полета изучалось поведение теплозащитного слоя орбитального корабля в плотных слоях атмосферы. Об этом свидетельствует и эмблема миссии STS-61-С, на которой шаттл изображен в момент вхождения в атмосферу Земли.
Орбитальный корабль Columbia был оснащен системой терморегулирования с капиллярной подачей теплоносителя. На его борту находилась лаборатория материаловедения. Особую конструкцию имело хвостовое оперение. В вертикальном стабилизаторе в специальной гондоле располагалась инфракрасная камера, которая предназначалась для съемки верхней части фюзеляжа и крыльев на атмосферном участке спуска, что обеспечивало более детальное изучение состояния корабля в условиях нагрева. Сделанные доработки позволили «челноку» Columbia STS-61-С провести одно экспериментальное снижение до мезосферы с последующим подъемом на орбиту.