Его снежная

– Что-то случилось? – спрашиваю, готовясь к худшему.

– Тебе не кажется, что мы идем куда-то не в ту сторону?

– В смысле?

– В прямом. Следующий номер весь какой-то… пластиковый что ли, – раздраженно говорит мужчина. – Все персонажи картонные, статьи – косноязычные. Все катится куда-то в тартарары!

Вздыхаю и откладываю папку с договорами. Подхожу к наставнику и отвожу его к креслу. Алёхин послушно садится, а я быстро бегу на кухню и развожу в кружке какао теплым молоком.

– Вот, выпейте, – отдаю, возвращаясь в кабинет, кружку с напитком главному редактору.

– Ох, Эля, – благодарно улыбается тот, забирая кружку и тут же отпивая приличный глоток. – Только ты меня понимаешь.

Он довольно щурится, принюхиваясь к «Несквику», а я мысленно повторяю, что это просто нужно пережить, что осталось совсем чуть-чуть.

– Лучше? – спрашиваю без особой надежды.

– Лучше, – серьезно кивает он. – Ты прости, я что-то совсем расклеился опять. Просто как посмотрю назад… – взгляд его становится каким-то тоскливым, и мне безумно хочется подойти, обнять его, сказать теплые слова поддержки. Но не могу. Потому что на работе наши близкие отношения под запретом.

– Почему в этот раз?

– Да ерунда, – уходит от ответа он. – Просто почувствовал себя старым, вышедшим в тираж. Понимаешь?

Киваю молча. Сейчас ему нужно просто выговориться, чтобы уже завтра взять себя в руки. Подобное состояние нужно просто пережить, чтобы спокойно работать еще год. И Роман Петрович говорит, говорит, говорит. Просто абстрактные вещи, забавные случаи на работе. И я вижу, что понемногу его все же отпускает. В очередной раз задаюсь вопросом, почему такой добрый, неравнодушный и порядочный мужчина остался не при делах? Как вышло, что он оказался никому не нужным? Это до сих пор не укладывается у меня в голове.

– Ладно, пойду я, – вдруг спохватывается мужчина. – Совсем заболтал тебя.

– Все в порядке. Вы же знаете – я всегда выслушаю.

– Знаю. Спасибо, девочка моя.

Вопреки им же установленным правилам он подходит и целует меня в макушку.

– Спасибо тебе.

Он уходит, а у меня настроение ниже нуля. Впрочем, как и каждый раз, когда Алёхин пребывает в сезонной тоске. Печально смотрю на стопку документов, затем на часы и понимаю, что либо я сейчас выхожу и еду к Яну, либо остаюсь доделывать дела и тогда домой попаду хорошо если к полуночи. Уже собираюсь написать новому партнеру, что планы изменились – все же работа на первом месте, – как в кабинет возвращается Роман Петрович.

– И кстати, тебе пора домой.

– Попозже. Тут доделать надо, – возражаю я.

Но главред непреклонен.

– Либо идешь сама, либо я выгоню с охраной.

– Но я не успела! – протестую в ответ.

Мужчина сдвигает брови, отчего сразу выглядит грозным начальником:

– Это отказ выполнять приказ начальства?

Молча собираю вещи, беру пиджак с кресла и иду к двери.

– Это запрещенный прием, – цежу сквозь зубы, проходя мимо него.

Покидая редакцию, злюсь на Алёхина. Знает ведь, что я трепетно отношусь к субординации и ни за что не позволю себе каких-то вольностей, а пользуется этим! И ведь документы и правда нужно было доделать… Но тихий голос в голове все же шепчет, что на самом деле Роман Петрович просто дал мне выдохнуть – ведь всю неделю журнал почти целиком был на мне. А это ой как непросто. И к злости и раздражению примешивается чувство благодарности.

В этом странном состоянии я и приезжаю к Яну. Не уверена, что это хорошо, но делать нечего. Звонок домофона, семь этажей в лифте, и вот мы снова лицом к лицу. Партнер уже открыл дверь и встречает меня на лестничной клетке.

– Привет, – говорит он.

– Привет.

Ян в темных спортивных штанах и безумно обтягивающей футболке. Я бы сказала – преступно обтягивающей.

– Есть хочешь? – спрашивает он, закрывая за мной дверь.

– Хочу, – признаюсь. – Но не есть.

Мужчина довольно ухмыляется и проводит пальцем по моей шее – настолько едва ощутимо, что я почти не чувствую ничего.

– Тогда перейдем сразу к десерту, – тихо предлагает он, а затем целует, лишая возможности дать ответ.

Не отрываясь друг от друга, мы добираемся до спальни.

– Мне надо бы в ванную, – говорю между поцелуями.

– Уверена? – спрашивает, расстегивая молнию на платье. – Мы туда еще доберемся.

Водоворот эмоций закручивает все сильнее, и я предпочитаю согласиться с Яном. В конце концов, в душе я была утром, а значит, ничего страшного не случится.

Мы оказываемся на постели уже обнаженные. Я настолько возбуждена, что ждать не хочется. Но партнер, как назло, дразнит ласками, не давая самого главного.

– Я-ан, – хнычу от нетерпения.

– Что такое? – отзывается он, отрываясь от поцелуев груди. – Что-то не так?

– Ты нужен мне там, – призывно подаюсь бедрами вперед.

– Там? – спрашивает он, накрывая ладонью мою промежность. Один палец проникает в меня, но мне этого слишком мало.

– Да, но не так.

– Скажи, чего ты хочешь, – предлагает он, продолжая дразнящие ласки.

– Просто трахни меня, – прошу, раздвигая ноги пошире.

Взгляд мужчины темнеет, и я предвкушаю, что меня ждет. Партнер достает из тумбы презерватив, раскатывает по члену и наконец входит в меня. От резкого напора не сдерживаюсь и вскрикиваю.

– Уверена, что имела в виду то, что сказала? – уточняет он, медленно двигаясь во мне, заставляя буквально тлеть от неутихающего возбуждения.

– Хватит болтать, – огрызаюсь, начиная злиться. – Используй свой член по назначению!

Взгляд Яна становится хищным, а в глазах появляется нехороший огонек.

– Потом не жалуйся, – цедит он, делая резкое движение бедрами и вгоняя в меня свой орган на полную. А затем так же резко выходит. Вот только пока я настраивалась на ритм пожестче, мужчина отстраняется и переворачивает меня на живот. Я даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь в коленно-локтевой. От уязвимости позы меня почти скручивает желанием. Ян входит без предупреждения – цепко удерживает меня за бедра и буквально насаживает на себя. Удовольствие на грани с болью туманит рассудок, я почти не понимаю, где я и с кем. Все мысли и переживания вылетают. Есть только желание кончить, отпустить пружину, в которую я превратилась. Мне так сладко, так хорошо, что, кажется, еще немного, и всё – я буду в раю. Но движения вдруг прекращаются, и я разочарованно стону.

– Не так быстро, кошечка, – смеется Ян.

Он распускает мою прическу, по-прежнему оставаясь во мне. Очень медленно наматывает мои волосы на кулак. Оттягивает назад, вынуждая прогнуться, и берет другой рукой за горло – не давя, лишь чуть сжимает, но я застываю. Картинки прошлого вспыхивают перед глазами, а дыхание перехватывает. Стискиваю зубы, чтобы ничем не выдать своего состояния – потому что нельзя! Не здесь! Нельзя показать свою слабость!

К счастью, в этот момент Ян начинает двигаться, и слабые отголоски возбуждения пробиваются наружу, помогая справиться с паникой. Рука с горла перемещается на клитор, и меня отпускает. Мужчина набирает какой-то сумасшедший темп, и даже то, что мои волосы все еще на его кулаке, не мешает мне снова возбудиться. Сама не понимаю, как позволила себе это, но конкретно сейчас просто ловлю кайф, старательно вымарывая из памяти случившийся приступ. Об этом я подумаю потом.

– А вот теперь давай кончим, – шепчет Ян, ускоряясь еще больше. Хотя куда больше-то? Но он словно идеально знает мое тело – оно слушается его, и мышцы начинают резко сокращаться, выбрасывая меня на мгновение в состояние полной эйфории.

– Все в порядке? – спрашивает он, когда мы оба немного отдышались.

– Да, конечно, – еле слышно отвечаю. Шевелиться сил просто нет. Хотя надо бы собраться с мыслями и обдумать, как быть дальше. Потому что как сексуальный партнер Ян меня очень устраивает, но его замашки… Не могу сказать, что я противник грубости в сексе. Нет. У меня был подобный опыт, и неоднократно. Иногда хотелось именно такого. Но то, как он схватил мою шею… Не знаю почему, воспоминания вернулись именно сейчас. Ведь, мне казалось, я справилась, поборола прошлое, уничтожившее меня однажды.