Страница 23 из 53
Космический корабль «Союз-34» в последний раз замыкает виток вокруг планеты. С находящегося в водах Атлантического океана корабля «Павел Беляев» приходит сообщение о штатном срабатывании тормозного двигателя.
- По бортовым системам и автоматике замечаний нет, - слышен сквозь треск помех голос Владимира Ляхова. - Ожидаем разделения.
Срабатывают пиропатроны. Произошло разделение отсеков - от спускаемого аппарата отделились орбитальный и приборно-агрегатный отсеки.
- «Протоны», входите в атмосферу! – информирует экипаж Центр управления полетом.
- За бортом появилось свечение, – голос Валерия Рюмина звучит спокойно. Это его второй полет и второй спуск на Землю.
- Идем где-то над Черным морем, – сквозь нарастающие радиопомехи слова Владимира Ляхова едва различимы. – Все в порядке... Постепенно растет перегрузка...
- Забытое ощущение тяжести, – говорит Валерий Рюмин. – Тяжеловато…
«Союз-34» входит в плазменное облако и связь с экипажем корабля прерывается. Плазма не пропускает радиосигналы.
Объятый бушующим пламенем спускаемый аппарат огненной точкой пронзает высь неба. Потом пламя за стеклом иллюминатора исчезает.
- Перегрузка уменьшилась, - снова слышится в эфире голос Владимира Ляхова. – Можно даже головы приподнять. Сейчас мы как будто катимся по булыжной мостовой. Иллюминаторы закоптились, сильно потемнели… Почти ничего не видно!
Кажется, что время замедлило свой бег. Еще несколько напряженных минут полета в атмосфере и звучит новый доклад командира корабля:
- Есть отстрел крышки контейнера парашютной системы!
На высоте примерно десять километров с хлопком раскрывается бело-оранжевый купол основного парашюта.
- Есть выход основного парашюта! – сообщают спасатели с поискового вертолета. – Спускаемый аппарат «Союза-34» обнаружен!
- «Протоны», - обращается Центр управления полетом к экипажу, - спасатели с вертолета наблюдают вас визуально, спуск на парашюте идет нормально.
Но связь снова барахлит, и космонавты не слышат этих слов. Через несколько минут Владимир Ляхов связывается с экипажем спасательного вертолета:
- Передайте в Центр управления, что у нас все благополучно, пусть не волнуются. Чувствуем себя хорошо.
Голос оператора в динамиках сообщает данные о спуске:
- Высота 450 метров… 250… 100…
У самой земли срабатывают двигатели мягкой посадки. Ощутимы толчок – и все, уже земля… 19 августа в 15 часов 30 минут спускаемый аппарат «Союза-34» совершил мягкую посадку в ста семидесяти километрах юго-восточнее города Джезказгана. В клубах пыли и дыма от двигателей мягкой посадки спускаемый аппарат коснулся казахстанской степи. Опал оранжево-белый парашют, безвольно распластался на земле.
«Мы висим на привязных ремнях таким образом, что я внизу и на боку, а Володя тоже на боку и надо мной, - вспоминал позднее Валерий Рюмин. - Через минуту-две слышатся голоса, и снаружи открывается люк. Мы видим вдалеке небо и лицо врача из поисковой группы. Мне казалось, что воздух Земли, который мы не ощущали почти полгода, будет отличаться от атмосферы в кабине, но ничего подобного я не заметил. Отвязав ремни, Володя стал вылезать. Рядом с аппаратом уже стояли два шезлонга. В один из них он и сел».
Первому из спускаемого аппарата спасатели помогли выйти Владимиру Ляхову, усадили в специальное кресло. Потом помогли бортинженеру Валерию Рюмину.
- Не очень ласково встречает нас Земля, - усталой улыбкой сказал командир экипажа вездесущим журналистам. – Во время приземления перегрузка не превышала четырех единиц, а мне показалось, что было все восемь. Да и сейчас… Ощущается где-то около двух единичек! Тяжеловато возвращаться на родную планету!
«Когда мы с Валерием Рюминым вернулись из космоса, - вспоминал Владимир Ляхов, - Земля встретила сурово... На аэродроме в Байконуре нас ждали с каталками, то есть, проще говоря, с носилками. После невесомости земная гравитация действует очень сильно. Навалилась тяжестью на все тело, болели все мышцы. Сидеть было трудно... Руки настолько тяжелые, что даже поднять невозможно. Первое время нормально себя чувствуешь, только когда лежишь. Если приходится принимать вертикальное положение, идет сильнейший отток крови от головы. Сердце привыкло к легкой работе в космосе и до того слабое, что не справляется качать вверх. Желудок отвык от веса пищи...
И ногу поднять тяжело, и сердце работает сильнее, чем там, - в уже родном космосе и в невесомости, и кровь проталкивается по всем сосудам сильнее. Ощущаешь каждую жилку, и не только пульсирующую на виске».
«На месте посадки были журналисты, корреспонденты, представители телевидения, - припоминал Валерий Рюмин. - И первые цветы. Это были простые ромашки, но до чего же приятно держать их в руках, вдыхать полынный аромат. Тут же интервью, шутки, смех. Эти же корреспонденты нас провожали, освещали весь полет. У всех приподнятое настроение.
Нас отнесли в палатку, сняли с нас скафандры, абсолютно мокрое от пота белье, и мы надели полетные костюмы, в которых были на станции. Попробовали стоять и ходить. Плохо, какая-то необыкновенная слабость. Простоял меньше пяти минут. После этого лоб покрылся испариной, пульс участился, врачи сразу же попросили лечь. Для них ведь это тоже было впервые.
Нам дали чаю, а мне сигарету. Я с удовольствием ее выкурил. После этого нас отнесли в разные вертолеты. По трапу вертолета я уже шел сам. И весь полет (около часа) просидел в кресле, в основном давая автографы первым людям, которые нас встретили на Земле. Мы сели в Джезказгане, перешли в ожидавший нас самолет и через час прилетели на космодром Байконур. В самолете с удовольствием поужинали. Из самолета по трапу сходили сами. Врачи на всякий случай стояли по бокам».
«Все думали, что нас придется нести, - рассказывал Владимир Ляхов. - И когда мы вышли из самолета на собственных ногах, многие были просто шокированы. Дело в том, что у нас на борту уже были спортивные снаряды, и мы много занимались физически. Поэтому к нормальной Земной жизни возвратились довольно быстро».
Частота пульса сразу после приземления была у обоих членов экипажа в пределах ста-ста десяти ударов в минуту. У Владимира Ляхова на электрокардиограмме в первые сутки пребывания на Земле наблюдались изменения, указывающие на ухудшение обмена веществ в миокарде; эти изменения исчезли к третьему дню после полета. В первую и последующие ночи на Земле сон космонавтов был хорошим, крепким, по шесть-шесть с половиной, а затем семь с половиной часов. Быстро шло восстановление двигательных функций. Если в первый день двигательная активность Владимира Ляхова составила двести шагов, то на четвертый день он уже прошел три тысячи шагов. Полная реадаптация космонавтов к условиям земной гравитации завершилась к концу первого месяца их пребывания на Земле.
На окончательную реабилитацию космонавтов отправили в Крым, а потом на черноморское побережье Кавказа, куда их приглашали отдохнуть на свои дачи высокопоставленные чиновники и военные. Владимир Ляхов и здесь стал первопроходцем. Его пригласил в Сочи командующий ВВС, а срок реабилитации в санатории в Крыму еще не вышел. Но Владимир Ляхов уже действительно восстановился, и врачи предложили государственной комиссии провести своеобразный тест: пусть космонавт прокатится на водных лыжах три больших круга перед пляжем. Проверку Владимир Ляхов прошел блестяще и попросил долететь до Сочи на личном самолете Королева Ан-24, который стоял без дела в Москве после смерти Сергей Павловича. И полетел на высоте всего полторы тысячи метров, любуясь черноморскими бухтами.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1979 года за успешное осуществление полёта и проявленные при этом мужество и героизм подполковнику Ляхову Владимиру Афанасьевичу и Рюмину Валерию Викторовичу было присвоено звание Героев Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Владимиру Ляхову в Кремле была вручена «Золотая Звезда» с номером 11428.