Тёмные сказки

Но детская голова устроена так, что она просто не может обойтись без вопросов.

– Пап, а ты грустишь без мамы?

– В какой-то мере, сынок, ведь она ещё вернётся. Правильнее было бы сказать, что мне её не хватает. Понимаешь, эта разлука будет длиться совсем немножко, потому-то и грусть моя небольшая.

– Мне её тоже не хватает, – признался Миша, вслушиваясь в ровное отцовское дыхание. – И у меня тоже есть грусть. Только эта грусть какая-то большая, как будто я никогда больше не увижу маму и не смогу с ней поговорить.

– Ну, что ты? Что ты такое говоришь?! – Валера прекрасно понимал, что это обычные детские фантазии, основывающиеся на недопонимании окружающей обстановки, но только от последней фразы неприятный озноб прошёл внутри его тела. – Мама скоро приедет, и ты обязательно сможешь увидеть её и поговорить с ней. Может быть, она даже захочет почитать тебе что-нибудь.

– Я знаю. Но, как ты сам говорил, одно дело то, что я знаю, а совсем другое – что чувствую.

– Неужели всё настолько плохо? – Валера задал этот вопрос скорее самому себе, чем сыну, но тот, тем не менее, решил, что этот вопрос адресован именно ему.

– Я не понимаю тебя, папа, – сказал Миша.

Валера повернул голову к окну и стал смотреть на покачивающиеся макушки деревьев, которые находились вровень с окнами спальни.

– Не уж-то ты чувствуешь себя настолько плохо, что тебя посещают такие нехорошие мысли? – попытался сформулировать свой вопрос Валера так, чтобы он был понятен его сыну.

– Днём я чувствую себя хорошо, – ответил Миша. – Но ночью… Я совсем не могу спать, а утром мне тяжело подниматься. Ночью я чувствую себя совсем плохо. Но мысль о маме не связана с этим. Просто мне почему-то так показалось.

– Это плохая мысль, понимаешь меня?

– Да, я понимаю. Я постараюсь, чтобы впредь у меня больше не было таких мыслей.

– Не надо стараться, но воспринимай всё так, как оно есть. Мама вернётся: ты меня понял?

– Да. А почему сегодня так шумно на улице?

– Помнишь, я говорил тебе о природных явлениях? – сказал Валера. – Так вот, это одно из них.

– Понятно.

– Давай спать.

– Да, папочка.

Валера уснул почти сразу. Что ни говори, но он здорово вымотался за день. Во сне он обнял своего сына одной рукой и что-то ласково, но неразборчиво прошептал ему.

Миша же ещё некоторое время не спал. Причина тому была обратной обычной. Малышу было очень хорошо. Пока он был в объятиях папы, никакая мерзость не могла позволить себе приблизиться к нему. Он был под защитой и наслаждался ею, не желая её терять.

Теперь мальчик был абсолютно уверен в том, что папа – это его лучший друг, который не допустит, чтобы у Миши случился стресс или нечто подобное. Малышу стало стыдно за то, что он огорчил отца. Но вскоре стыд прошёл, и накатился сон.

Где-то далеко, на горизонте сознания, ещё маячила та странная угроза, которую он испугался, но именно в этот момент она была так далеко, как никогда раньше.

От папиного тела исходило тепло, которое позволяло позабыть обо всём на свете и наслаждаться этой ночью. Миша был совершенно уверен в том, что такое больше не повторится. К тому же скоро приедет мама.

Он знал, что когда папа и мама вместе, то они ни за что не позволят ему спать с ними. А даже если и позволят, то вряд ли будут рады этому. Но почему? Этого Миша не знал.

Впервые за очень долгое время к мальчику пришёл здоровый крепкий сон. Миша был полностью расслаблен, а не дрожал, как обычно.

Вскоре веки его смежились, и он унёсся в прекрасную страну грёз, где не имеет никакого значения то, что случится завтра.

Против обыкновения Валера проснулся рано утром. Он был свежим и выспавшимся, а потому решил не разлёживаться, а встать сразу. Миша всё ещё спал, свернувшись калачиком возле него.

Валера встал и потянулся, расправляя кости. На улице творилось что-то совершенно невероятное для этого времени года. Всё небо было затянуто серыми и тяжёлыми тучами, а деревья гнулись под напором сильных порывов ветра, который с особенным ожесточением терзал листву.

«Да, не лётная сегодня погодка, – подумал Валера. – Придётся весь день провести в заточении».

Он по обыкновению накинул халат и пошёл вниз на кухню. На середине лестницы он споткнулся и чуть было не упал, но вовремя успел схватиться за перила. В этот момент у него родилась некая мысль, которую ещё трудно было озвучить, но она начала формироваться. Зреть, так сказать.

На кухне было довольно прохладно. Да и во всём доме чувствовалась холодность и неуютность. Валера решил, что всё это из-за погоды, но где-то в глубине души он понимал, что в доме неуютно из-за отсутствия Марины.

Сока не хотелось. Хотелось дымящегося кофе. Чёрного. Валера включил кофеварку и принялся нарезать бутерброды.

Не исключено, что скоро встанет и Миша, а, следовательно, стоит позаботиться и о нём. Он любит поджаренные хлебцы с расплавленным на них твёрдым сыром.

Мысль тем временем приобретала нужную форму.

Так как же его воспитывать? Вчера стало совершенно ясно, что мальчик просто переполнен страхами, Валера не переставал думать об этом. Надо было применить любой действенный метод, чтобы мальчик понял…

В книжках говорилось о преодолении всевозможных стрессовых ситуаций посредством самого стресса, но о том, как это можно сделать, там не упоминалось. Всё зависит от ситуации.

Когда кофе был готов, Валера поднялся наверх и убедился, что Миша ещё спит. Спускаясь, он вновь отметил про себя лестницу. Какова бы ни была его мысль, но лестница занимала в ней доминирующее положение.

Потом он позвонил Марине, чтобы убедиться, что у неё всё в порядке. Она быстро и сбивчиво объяснила, что у неё всё хорошо, что ситуация разрешилась, и что к полудню она попытается разделаться со всеми делами, а значит, ждать её можно к обеду.

«Что ж, к трём, так к трём, – подумал про себя Валера. – Будем ждать с нетерпением».

Ничто не предвещало осложнений, вот только мысль забилась быстрее. Да, надо было что-то сделать, и успеть нужно до приезда жены, так как она противник радикальных мер.

Радикальных мер?! Каких радикальных мер?! Причём здесь вообще радикальные меры?!

Валера пил кофе и размышлял о том, что же он должен успеть до того момента, когда приедет жена. Мысли хромали и спотыкались, а иногда ещё и сталкивались между собой. Что-то во всём этом было, но вот чтобы вычленить это что-то, придётся попотеть.

С одной стороны, напрашивался итог предыдущего способа воспитания. Выдача ребёнку страхов, чтобы он научился с ними справляться, не оправдала себя. Малыш был запуган, как питающаяся на помойках дворняга.

«Бедный мальчик, – подумал Валера. – А я-то не мог понять, почему он так плохо встаёт!»

Но пускать дело на самотёк тоже не стоило. Надо было придумать что-то такое, что-то действенное и безобидное. Более того, надо было привести это в жизнь до приезда Марины, что означало, что времени осталось в обрез.

Лестница… Причём же тут лестница?

За окном непогода разошлась не на шутку. Ветер едва ли не ураганный. Он то взвывал, как раненый зверь, то стучался в стены. В такую погоду вообще думается тяжело. Не получается сосредоточиться. Отвлекают даже ветки, скребущие по внешним сторонам стен и оконного стекла.

Горячий кофе приятно разливался по внутренностям, обогревая их. Внезапно Валере захотелось закурить. Вообще-то он не курил, но когда надо было принять какое-нибудь важное решение, то был не против сигаретки – другой. Особенно в такую погоду.

Он затянулся облегчённой сигаретой, и внезапно решение само пришло к нему. Точнее, сформировалась мысль, которая родилась у него на лестнице.

Вкратце эта мысль звучала так: нужно, чтобы Миша подумал, что его отец умер.

Дико? Безусловно. Но как по-другому? Если ребёнок будет думать, что родители вечные, а потом вдруг что-то случится, что тогда? Сможет ли он противостоять этому одиночеству?