Тёмные сказки

Нет, звёздам не безразлично, что с нами станет, просто их голоса теряются в бездонном мраке космоса, и они не в силах нам помочь. Быть может, они тоже плачут, когда не могут увидеть нас сквозь серую пелену, иной раз окутывающую Землю.

Да, им не всё равно, как не всё равно тем, кто ползает по мне, имея в своих рогатых головёнках одну-единственную цель – причинить мне мучительную боль.

Но у этих другие мотивы. Им не всё равно потому, что им не хочется терять то, что они уже считают своим, – аппетитные, свежие и мягкие человеческие души. Я догадываюсь, почему именно меня они избрали целью своих издевательств – ведь если я найду Последнего Пророка, то обязательно сделаю так – насколько это возможно, конечно, – чтобы он смог рассказать людям всё, что знает, ведь не исключено, что он может родиться обычным человеком, правда, тогда это серьёзно всё усложнит. Ну, кто в наше время будет прислушиваться к обычному человеку? Почти никто!

Поначалу я думал, что мне кажется, но потом я понял, что эти твари с трезубцами действительно существуют, более того, они пытаются свести меня с ума и тем убить.

Я знаю, что мне недолго осталось топтать эту бренную землю, но до того, как умру, я хотел бы послушать, о чём будет говорить Последний Пророк. Может статься, что через него я обрету своё спасение.

А вдруг я просто недостоин его, и поэтому не могу найти этого человека? Но нет, Тот, Кто был у меня, обещал мне вознаграждение, а что может быть лучше Живого Слова?

И вот я вновь на улице своего любимого, но несчастного города. Вокруг сгустился сумрак ночи, который, кажется, так и шепчет, что где-то рядом совершается великая тайна, равной которой нет нигде на свете.

Сколько километров исхожено за последние дни и ночи, слившиеся в единый отрезок времени, так как нет сна и нет отдыха? Сколько прошло с того момента, когда я привёл Его к себе, и Он пообещал мне награду?

Я снова возвращаюсь домой, и опять минуты становятся похожими на часы, а ожидание длится вечно. Может быть, это и к лучшему? Ведь любая минута может стать последней, как в моей жизни, так и в жизни всего человечества.

Они вернулись. Я знаю, что у них на уме только одно – причинить мне боль, но по какой-то причине они не делают этого. Я смертельно устал и хочу спать, но не могу, потому что знаю – стоит мне сомкнуть веки, и они вонзят в меня все свои пламенные трезубцы, которыми так кичатся.

Однако самую сильную боль мне причиняет бесплодность всех моих поисков. Каждую секунду я ожидаю, что встречу Последнего Пророка, и каждую секунду разочаровываюсь, потому что этого не происходит.

Раньше я жил, как рыба в воде, но теперь словно оказался вне водоёма. Я не забивал голову ерундой и не придумывал себе заморочки, я стремился вернуться в привычную среду обитания.

Однажды, когда я совершал свои прогулки-поиски, и светило яркое солнышко, мне показалось, что я нашёл того, кого искал.

Новичок по имени Коля был определён в третью палату. Окинув его беглым взглядом, Актаков решил, что пациент не производит впечатления буйного больного. Он спокойно лежал (хотя попробуй, полежи не спокойно, когда руки и ноги привязаны к кровати) и смотрел прямо перед собой, словно находился в кататоническом ступоре.

Небо было таким же, каким Иван Фёдорович оставил его на улице – серым и безжизненным, поэтому, несмотря на большие окна, в палате царил мягкий полумрак. Врач отметил чёрные круги под глазами, выдававшие крайнюю усталость пациента.

– Как Вы себя чувствуете, Коля? – мягким и заботливым голосом спросил Актаков.

Больной моргнул. Создалось впечатление, будто он возвращается из невероятно долгого, но интересного, а, может быть, и страшного путешествия. Он моргнул ещё раз, и теперь взгляд его стал более осмысленным.

– Коля, у Вас всё в порядке? – Иван Фёдорович профессиональным взглядом следил за новеньким, и заметил, что у того меняется цвет глаз. Врач готов был всё списать на скудное освещение палаты. В такое время свет в них выключали. Когда он только вошёл внутрь, то роговица больного была тускло-серого цвета, но теперь эти глаза озарились голубым сиянием и затягивали в себя.

– Да, – ответил пациент.

– А Вы не… – Актаков запнулся на полуфразе.

– Ну, разве что туговато, – и Коля показал глазами на ткань, опутывающую его, словно паутина муху. – Можно ослабить?

– А Вы будете спокойно себя вести? – спросил Актаков. Пациент сразу чем-то приглянулся врачу. Такое случается редко, так как пациенты, в основном, народ дикий и не спокойный, а этот… Он сразу внушал доверие к себе.

– Да. Я буду вести себя так, чтобы не скомпрометировать ни себя, ни Вас.

– Меня зовут Иваном Фёдоровичем. Я попробую помочь Вам, Коля.

Через несколько минут пациента освободили от пут, и он принялся растирать затёкшие запястья. К радости Ивана Фёдоровича пациент не противился тому, чтобы его называли Колей.

В голову Актакова начали приходить разные вопросы. Например, почему этого человека поместили в психушку? Что с ним случилось? И не отпустить ли его сейчас? Он уже не замечал ничего необычного в глазах своего пациента, хотя те с каждой минутой сияли всё ярче и ярче. Это было приятно. Мягкий голубой свет отбрасывал такие замечательные тени на стены… Только чёрные круги под глазами стали ещё более очевидны.

Иван Фёдорович понял, что не только доверяет этому человеку, но за пятнадцать минут уже успел привязаться к нему, как к родному. Да, между ними определённо установилась связь, но это ещё не всё. Непостижимым образом новенький через свои глаза вливал энергию в Актакова, заставляя того забыть обо всех перипетиях: о грязном плаще, о козле-водителе, о зассышке-коте и прочих неприятностях. Там, где недавно были помои, расцветали чудной красоты цветы.

– Спасибо, Иван Фёдорович, – произнёс Коля, когда с путами было покончено, при этом его тон выражал такую глубокую благодарность, что Актакову стало немного не по себе.

– Что Вас беспокоит, Коля? – спросил он.

– Меня беспокоит то, – ответил вновь прибывший, – что ещё чуть-чуть и человечество повернёт не туда. Меня беспокоит, что оно сделает неправильный выбор, и никого не будет рядом, чтобы указать верный путь.

Внезапно Актаков почувствовал нечто похожее на раздвоение личности. Одна его половина понимала Колины слова и была полностью согласна с ними. Она кивала головой в знак согласия. Другая – тоже кивала, но не понимала, о чём идёт речь, да и понимать не хотела, потому что для неё это всё являлось диким безумием.

Актаков сдержался от того, чтобы выплеснуть свои эмоции наружу, хотя был уверен в том, что его собеседник знает обо всём. Он продолжил расспросы, не заметив, как перешёл на «ты»:

– Как получилось, что ты теперь находишься здесь? И почему у тебя такой уставший вид?

– Я здесь потому, что есть силы, которые не могут позволить мне находиться среди людей. Эти силы боятся, что я не допущу бесцельную гибель душ. Они сделали так, чтобы я был изолирован от общества. А уставший я потому, что на мне лежит непомерный груз, который я, возможно, не в силах буду донести до места назначения, – он замолчал, а потом вдруг резко сменил тему. – А Вы, Иван Фёдорович, что-нибудь знаете о том, что Вас ждёт в будущем?

– Нет, – ответил Актаков.

Воцарилась тишина, и он понял, что Коля не собирается рассказывать ему о его будущем. Однако эти глаза… Можно подумать, посмотришь в них, и всё твоё будущее, как на ладони.

– Ты хочешь уйти? – спросил врач.

– При всём своём желании я не смогу этого сделать, потому что те – другие – также отчасти контролируют меня.

– Тогда расскажи мне всё, – не своим голосом прошептал Актаков. – Я должен знать всё, чтобы донести до миллиардов ушей.

Да, мне показалось, что я нашёл Последнего Пророка. Светлый силуэт возвышался среди толпы и пытался что-то рассказать людям. Но они не слушали его, более того, они его просто не слышали. Как будто все разом оглохли или вставили затычки в свои многогрешные уши.