Страница 19 из 21
– Да, – задумчиво шепчу, думая о том, как можно использовать эту сверкающую красоту.
– Нет резона вникать. Это высшие материи. – прерывает мои размышления. – Давай сядем здесь. – Ведет меня к дивану и первым плюхается на мягкое сидение.
– Два часа? – послушно опускаюсь рядом и тяжко вздыхаю, начиная сопоставлять временную разницу. Результат подсчетов ужасает.
– Верно. Неделя. Быстро вникла, молодец! – хвалит Дмитрий.
– Семь дней впустую, – огорчаюсь. – Скажи, есть хоть малейший шанс, что мое тело справится и дождется возвращения души?
– Шанс есть всегда!
– Бедная моя мама! Что будет, если ничего не выйдет? Ожидание пойдет прахом. Столько напрасных страданий. Не лучше ли поставить точку и умереть? – удрученно склоняю голову.
– Это лишнее! Пока теплится луч надежды, рано переходить черту, – заверяет проводник наставническим тоном.
– Кто бы говорил! Ведь ты сдался, перестал бороться, раз оказался здесь в таком юном возрасте, – бросаю сгоряча, но тут же жалею о сказанном.
– Это другое. Мне на дали возможности, – красивое лицо блондина становится хмурым.
– Извини, – всхлипываю, чувствуя, как подступивший комок сжимает горло.
– Я не злюсь, – успокаивает меня ангел и добавляет:
– Хочешь расскажу, как все было?
– Трагедий на сегодня достаточно, – качаю головой, но от рассказов о его жизни не отказываюсь. – Ты был влюблен?
– Ее звали Людмила, Людонька, – произносит парень мечтательно и нежно.
– Красивое имя.
– Идеальное, как яркий лучик света.
– Кем она была?
– Той, которую любить нельзя. Все могло быть куда проще, воспылай мое сердце страстью к простой девушке. Сыграли бы свадебку, обзавелись детьми и вместе безропотно сносили трудовые тяготы. Но сердцу не прикажешь. Я полюбил дворянскую дочь Людмилу Ивановну.
Мы познакомились на конюшне. Юная барышня питала слабость к разному зверью. Ей нравилось общаться с собаками и кошками, – губы Дмитрия растягиваются в милой улыбке. – К шестнадцати годам она уверенно держалась в седле и обожала верховые прогулки. Родители строго запрещали девушке приходить на скотный двор и в кузницу, чтобы не покалечилась. Но хозяйское сокровище обладало непокорным нравом, непоседливостью, любознательностью. Запреты разжигали интерес и заставляли делать многое против воли папеньки.
Однажды Людонька пришла, как обычно, на конюшню, и не дождавшись конюха, попыталась оседлать норовистого жеребца.
Конь яростно заржал и вскинулся на дыбы. Еще миг, и он мог убить или сильно искалечить девушку мощными ударами копыт. Я ворвался в стойло и успел вытащить барышню во двор, прежде чем жеребец раскроил бы ей голову.
С тех пор Людонька стала частой гостьей на конюшне. Я был в ее глазах героем-спасителем, отважным рыцарем.
Мы стали тайно проводить много времени вдвоем. Когда я ремонтировал упряжь, она стояла рядом, рассказывая о вестях из столицы. Выгуливал лошадей на лугу и неизменно встречал ее с корзинкой полной ягод или грибов. Мы просто дружили, но однажды… – Дмитрий смущенно умолкает, но прочитав на моем лице неподдельный интерес и нетерпение, продолжает. – Я затаился в ивняке, бесстыдно наблюдая, как девушка выходит из реки. Тонкая рубашка промокла насквозь, прилипла к коже и обрисовала контуры стройного тела. Она была так хороша, что я забыл, как дышать. Внутри разгорелся пожар.
Тогда я надеялся остаться незамеченным, но кони беспокойно зафыркали, желая приблизиться к воде, и выдали меня.
Людмила желанным видением предстала передо мной. Подошла, смело коснулась моей щеки, обвила руками шею и прильнула к груди.
С тех пор все усложнилось. Я любил ее бездумно, беспечно, бесконечно, невыносимо, мучительно. Каждая дума о ней отзывалась сладкой мукой, болезненным желанием. Но я запретил себе касаться девушки. А она… Людонька подкидывала поленья в топку моей любви, стремясь сжечь душу дотла, а когда заявила папеньке, что не выйдет за названного жениха – убила. Пронырливые тетки и кумушки быстро доложили, кто сему причина.
Ярости дворянина не было предела. Он рвал и метал. Наказал приказчикам словить меня, притащить к парадному крыльцу поместья и привязать к столбу. Там с меня сорвали рубаху и несколько раз ударили под дых.
Отдышался, стерпел боль и подумал, что этим ограничатся, но… Морозов закатал рукава белой рубахи и взялся за плеть. Пришло осознание – это конец! Живым мне не уйти.
Послышался свист. Длинный хвост разрезал воздух и с остервенением вгрызся в плоть, вкусив молодой крови. Зубы стиснулись, кулаки сжались. Спина загорелась огнем, но я не подал виду, что испытал боль. А дальше…
Последний взмах плети, разорванная в клочья плоть, тяжелый вздох оборвался… Душа выпорхнула из бренного тела. И вот я здесь, – заканчивает Дмитрий и аккуратно касается моего лица. Смахивает с ресниц сверкающие крупицы слез и бережно собирает их в ладонь. – Не стоит жалеть меня.
– По-твоему, я бесчувственная кукла? – горестно всхлипываю. – Я мечтала услышать светлую романтическую историю, а получила повествование о бесчеловечной кровавой расправе.
– Извини, – произносит с искренним сожалением. – Не думал, что расскажу тебе обо всем. Как-то само вышло.
– Слава богу, ты жив и… – намереваюсь сказать «невредим», но умолкаю.
Парня запороли до смерти. Уверена на все сто процентов, что его широкую спину украшают чудовищные рубцы. Хотя…
Осматриваю себя. Пытаюсь отыскать на призрачном теле следы повреждений. Но их нет. Возможно, эфирная оболочка, отделяясь от физической, очищается.
– Отпечатки прошлого, возложенные на нас, стираются вместе с воспоминаниями, если человек бесповоротно мертв, – отвечает Дмитрий.
– А ты все помнишь. Почему?
– Любовь слишком крепко держала мое сердце. Я не смог отпустить чувства к Людоньке и стереть увечья с тела. Моя телесная оболочка все еще пестрит застарелыми шрамами, которые вскрываются и даже кровоточат в момент физических перегрузок и эмоциональных потрясений. Да больно и неприятно, но это мой выбор! – дает объяснение, а мне чудится, как рубцы на спине начинают сочиться алыми каплями и оставляют уродливые бурые пятна на белоснежной одежде проводника.
– Лиза, довольно кошмаров на сегодня, – ангел накрывает мои пальцы своей ладонью и ободряюще улыбается.
В миг нашего единения в кабинет врывается Юлий.
– Уп-с! Как мило, – разглядывает наши сплетенные руки и добавляет:
– Дмитрий, а любимая не будет ревновать?
– Конечно, будет. Точно ты этого не знаешь? – хмыкает блондин, встает и помогает подняться на ноги мне.
– Я все о тебе знаю, – кивает коротышка и протягивает проводнику небольшую коробочку. – Заказ выполнен, держи.