Страница 70 из 98
Он отключился, сунул телефон обратно в карман и посмотрел мне в глаза.
— Ты больше не увидишь Биби, — заявил он, и я глубоко вдохнула.
Когда я совершила этот подвиг, то спросила:
— Что значит «сделать заявление»?
— Это значит, если эта сука окажется достаточно глупа и вернется, то дерьмо прольется на нее дождем, и в другой раз она больше уже не будет глупой сукой.
О боже.
— Что это значит? — Прошептала я.
Тэк не шептал.
— Чтобы это ни значило, но это распространится повсюду.
И тут я поняла, что меня трясет.
Но Тэк еще не закончил. Отнюдь нет.
Я поняла, когда он продолжил:
— Ранее ты разозлила меня, потому что высказала свои предположения и повесила трубку. Я не люблю такого. Больше так не делай.
Я не двигалась, только продолжала дрожать.
Но Тэку было все равно. Он продолжал:
— Я уже говорил тебе однажды, что ни одна хорошая женщина не заслуживает такого дерьма — измен. Я трахал Биби, ты же знаешь, нам не нужно начинать опять эту тему, и ты уж точно не тащи меня в эту тему каждый раз, когда вожжа попадет тебе под хвост. Теперь, о том дерьме, что она сделала, это не проблема. Она не имеет права загонять тебя в угол в «Хаосе» без кого-то за твоей спиной, и если кто-то прикрывает твою спину, она не сказала бы «член» и даже не посмотрела бы на тебя, если бы ты ее увидела сегодня. Теперь, больше не увидишь. И я поговорю с Хопом о том, что он оставил тебя одну, не защищенной от этой суки, которая поимела твои мозги.
— Но главное, — продолжал Тэк, — я не занимаюсь этим дерьмом. Я сказал тебе это о себе с самого начала. Тебя ужалило, когда все это дерьмо пошло ко дну, когда мы начинали, ты не смогла прийти в себя и выместила свое дерьмо на мне. Вот уже второй раз ты вымещаешь на мне свое дерьмо. Не срывай на мне свое дерьмо, Тайра. Столкнись с ним лицом к лицу, обдумай, справься, подумай, разложи по полочкам и выбрось из головы.
В каком-то смысле он был не прав.
Но я ему об этом не сказала.
А только сглотнула, не произнеся ни слова.
Тэк продолжал.
— Что касается Хопа, он не говорит мне, в кого собирается вогнать свой член. Митци может быть занозой в заднице. Она также может быть охуительной. Хоп не любит, когда ему выкручивают яйца. У них проблемы дома. Как он справляется с проблемами — не мое дело. И не твое. Это их дом. Они с этим справляются сами, мы со своими справляемся сами. Тем не менее, он не единственный член клуба, который кладет свои яйца, когда и с кем хочет, и может не со своей женщиной. Если ты будешь работать в гараже и будешь со мной, то, возможно, увидишь такое дерьмо, как сегодня. Ты не обращаешь на него внимания. И не рассказываешь о нем. Ты можешь сказать мне, но больше никому. Это абсолютная истина, детка. Никогда и никому. Каждая женщина, связанная с клубом, знает это. Это братство, мы во всем поддерживаем друг друга. Во всем. Но в клубе есть парни, которые ничего не имеют против, когда на них претендуют другие женщины. Брик, хотя у него есть женщина, один из них. Дог — другой. Я другой. Я подразумеваю, если у нас есть женщины, мы не ходим налево. Запомни это сейчас, чтобы нам больше не пришлось говорить об этом дерьме.
Я выдержала его взгляд и промолчала.
— Сейчас самое время заверить меня, что ты поняла, — подсказал Тэк.
— Я поняла тебя, Тэк, — прошептала я.
— Хорошо, — тут же ответил он. — Что касается сегодняшнего вечера, Наоми — сука, дрючит Тэбби, всегда так делала, у нас были проблемы. Тэбби протестует и чудит. Я заключил с ней сделку. Избавлю ее от матери, она берет себя в руки. Она не сделала этого, получила последствия своих действий, ты почти понесла последствия ее действий, и мне пришлось убирать оба ваших беспорядка. Это не сделало меня счастливым. Моя дочь, которую избил какой-то ублюдок, слишком взрослый для нее, не сделал меня счастливым. И то, что меня оторвали от дел, важных дел, чтобы я вмешался в твое и ее дерьмо, также не сделало меня счастливым. Там, — он указал на комнату Тэбби, — я был в бешенстве. На полном серьезе. Когда такое случается, тебе тоже достанется дерьмо от меня.
Я снова не двигалась и не говорила.
Тэк снова не обратил на это внимания и продолжал.
— Что касается того дерьма, что ты натворила сегодня вечером, если бы ты не пригнулась, я бы сейчас сидел в реанимации, надеясь, бл*дь, и молясь, что ты выкарабкаешься, но уж явно не будешь прежней. Думаю, ты понимаешь, что определенно важна для меня, так что угроза твоей жизни мне тоже не понравилась. Не позволяй этому дерьму повториться снова, Тайра. У тебя ситуация, звони своему мужчине. Не вызывай парней и не пользуйся своим положением, чтобы начать дерьмо, которое ты начала сегодня вечером.
— Своим положением? — Тихо переспросила я.
— У меня есть средства и власть, и ты моя женщина. Это новобранцы. Ты не звонишь им, чтобы они не вытаскивали свои задницы из постели посреди гребаной ночи, чтобы выполнить твою просьбу, они могут потом ответить передо мной. Они знают, что не хотят отвечать передо мной. Ты не дала этим парням выбора, размахивая своим дерьмом. Тебе повезло, парни, даже новобранцы, за исключением Шая, который оказался умнее остальных, думают про твой трюк, который ты провернула — круто. У них нет и тени мысли, что все могло кончится по-другому, ты могла на всю оставшуюся жизнь сосать пищу через соломинку. Они могут думать, что это было круто. Я нет.
При этом я сильно подозревала, что Шай позвонил Тэку.
Но я не стала уточнять.
Просто молчала.
Поскольку я молчала, Тэк спросил:
— Понятно?
— Однозначно, — тихо ответила я.
Он смотрел мне в глаза некоторое время.
Потом дракон уснул, и я поняла это, потому что жесткость исчезла с его лица, оно смягчилось, воздух вокруг нас просветлел, и в его голосе исчезла резкость, он мягко произнес:
— Вот и хорошо, детка, а сейчас иди сюда.
— Нет, — прошептала я.
— Что? — прошептал он в ответ.
— Все ясно, — повторила я и продолжила. — Очень ясно, Кейн. Так что прямо сейчас я иду спать на диван. Завтра я хочу побыть здесь на случай, если Тэбби уже не будет злиться на меня, чтобы присмотреть за ней. И завтра, после того как я высплюсь, решу, что мне с тобой делать. — Он поднял руку к моей шее, но я резко отдернула голову и быстро шагнула в сторону от стены.
Он повернулся вместе со мной, опустив руку.
— Рыжая, детка, что за...
— Я же сказала, мне нужно время, — прошептала я. — Ты дашь мне время.
— Я только что все тебе объяснил, выложив все дерьмо, — напомнил он мне.
— Да, кое-что, — согласилась я, и он дернул головой, но я продолжала. — И мне нужно обдумать все, что ты сказал. Завтра я сообщу тебе о своем решении.
— Детка…
— Завтра, Тэк.
Мягкость исчезла с его лица прямо перед тем, как он заявил:
— Ты не будешь спать под моей крышей на гребаном диване.
— Ладно, тогда я пойду домой.
— Ты не пойдешь домой.
Я выдержала его взгляд.
Потом прошептала:
— Хорошо, — оторвала от него взгляд и подошла к неубранной кровати. Я сбросила шлепанцы, стянула джинсы, сунула руки под футболку, чтобы сдернуть лифчик, не снимая футболку.
Потом забралась в его постель, натянула одеяло и устроилась на боку, спиной к нему.
Какое-то время я ничего не слышала, потом услышала движение. Заметила, как он обогнул кровать, и перекатилась на другой бок, подальше от него. Кровать прогнулась, когда он сел на нее, я услышала, как ударились об пол его ботинки. Матрас снова расправился, когда он встал, я услышала шорох одежды и удар пряжки ремня об пол. И наконец, матрас снова прогнулся, когда он забрался в постель.
Затем комната погрузилась в темноту.
Примерно через секунду после этого, как я и ожидала, он перекатился ко мне и прижал меня к себе, его тело приняло мои изгибы.
Я позволила ему вжаться в меня, это было неизбежно, пока пялилась в темноту.
— Что еще тебе нужно рассказать, Рыжая? — тихо спросил он мой затылок.