Неуправляемый мужчина (ЛП)

Я тоже ему кивнула, его мотоцикл взревел, и он с ревом умчался, еще раз махнув мне рукой.

Я свирепо пялилась ему вслед, размышляя о бедной Митци, пока вызывала такси.

««Хаос», бл*дь, как и большинство мотоклубов, не рассматривают женщин в качестве членов своих клубов.

Что? Вы передаете ее по кругу?

Мы не передаем, она сама передвигается между нами».

Дерьмо.

По правде говоря, мне было больно, когда я влюбилась в Тэка во время текилы, а он вышвырнул меня из своей постели на следующее утро. Но до этого момента я не понимала, что та боль еще горела где-то глубоко, когда я увидела его с брюнеткой день спустя. Он все объяснил. Я не произвела на него впечатления, но с тех пор все изменилось.

Но каждая девушка, по крайней мере, те девушки, кого я знаю, надеялись, как и все другие, что на тех мужчин, которых они встретили даже случайно, произведут на них впечатление. И девушки думали, что их никогда не заменят, и уж точно не на следующую ночь.

И как бы нелепо это не звучало, насколько бы не были завышены ожидания, как бы не смотрелось со стороны заведомо нереально и даже глупо, не означало, что такого не могло произойти.

Я знала, как Митци относится к Хопу. Но, думала, что она все прекрасно понимала. Видя жесткость на ее лице, жесткость в манерах, я подозревала, что она все прекрасно понимала, что ее могут заменить.

Но, с другой стороны, я этого не понимала.

Я не смотрела телевизор, живя черно-белой жизнью, но я была в буквальном смысле не идиоткой. Может и не разбиралась в привычках этого мира, как Тэк, но я не была идиоткой.

Байкеры выбирали свой образ жизни не просто так. Мужчины становились членами мотоклубов по другим, более глубоким причинам. И это не была тайная секта общества, которая жила тихо и скрывалась.

«Огонь и ветер. Гонка на свободе» — вот их девиз.

Свобода.

Свободный.

Тэк избегал всех «позже», потому что реки крови и русская мафия пугали меня. Но также и потому, что он знал, это не мой мир, а хотел, чтобы он стал моим, прежде чем он выпустит стрелу.

К несчастью, случилось некое дерьмо, которое он не успел проконтролировать, и стрела уже летела.

И, черт бы все это побрал, было чертовски больно.

И, к сожалению, но этом дерьмо не закончилось.

— У тебя — свое место в клубе, у меня — свое.

Я подпрыгнула, изогнувшись, оторвав взгляд от созерцания пустого переднего двора, увидев брюнетку, стоящую в двух футах от двери компаунда. К счастью, она была одета, хотя на ней было не так уж много одежды. К сожалению, разглядев ее, я поняла, что она не только была великолепна в своем распутном образе, у нее было отличная фигура. И еще хуже, она стояла, положив одну руку на бедро, что, каждая женщина знает означало, что она готова со мной вступить в бой, словесно, конечно. И наконец, на ее лице была та же ехидная, понимающая улыбка.

Я ничего не ответила и развернулась лицом ко двору. Странно, но мои мысли были заняты тем, что сравнивали меня с этой брюнеткой, двух точных противоположностей, стоящих перед комплексом мотоклуба. Я — в узкой юбке, милой, элегантной блузке и сексуальных прекрасных туфлях, и она — в обрезанной, рваной, очень короткой джинсовой юбке, едва прикрывающей, обтягивающем топе и босоножках шлюхи на платформе.

И я не упустила из виду, кто из нас не подходил этому месту.

Я слышала, как застучали ее каблуки, но по-прежнему не сводила глаз с асфальта, услышав, как ее цоканье замерло рядом со мной.

— Были все, кроме новобранцев. Не трахаюсь с новобранцами. Когда вступят в клуб, вот тогда я их и поимею.

Это касалось Роско, Тага и Шая, с нетерпением ожидая.

Я затаила дыхание и не сводила глаз с переднего двора.

— Тэк — мой любимчик, — прошептала она, и я повернула к ней голову.

— Он мой.

Ее ехидная, понимающая улыбка стала шире, ехиднее и все знающе.

— Видишь, девочка, я не против поделиться.

У меня руки чесались дать ей пощечину. Нет, на самом деле у меня руки чесались дать кому-нибудь пощечину. Мне хотелось узнать, почему она так поступала с девушками этих байкеров, ведь есть же женская солидарность, и хотелось узнать, что было гораздо хуже, почему она так поступила с собой. Но вместо того, чтобы спросить, я снова перевела взгляд на асфальт, желая побыстрее сесть в такси.

— Если ты хочешь, мы можем вместе. Тэку нравится так. Это не первый раз, когда я поделюсь им, так что знаю.

Я приняла ее удар, и пока я принимала, мне потребовались усилия, чтобы не отреагировать на ее слова.

Но внутри меня ее слова горели огнем.

Я знала, что Тэк не был церковным мальчиком. Он был байкером. Но мне было совсем не нужно, чтобы какая-то вонючая брюнетка напоминала мне об этом.

Мне нужен был мужчина, который знал, что мне не нужно, чтобы какая-то вонючая брюнетка напоминала мне о том, что он не пел в церковном хоре, и уберег бы меня от этого. Не подставляя, отправив в комплекс за таинственным конвертом.

Мои глаза вернулись к ней как раз в тот момент, когда она продолжила.

— Поскольку ты как бы его женщина, я позволю тебе взять его член. А сама сяду ему на лицо, — предложила она свой план, чтобы совместно доставить удовольствие моему мужчине.

— Может тебе стоит закрыть рот, — тихо предложила я.

— Точно, он хорошо владеет языком. Я понимаю, что ты тоже хочешь. Я тогда сяду на его член.

Я выдержала ее взгляд. Она продолжала мне довольно улыбаться.

И это продолжалось долго.

Наконец ее глаза скользнули в сторону, и она пробормотала:

— Такси приехало.

— Отлично, — начала я, — вечеринку, на которую ты меня приглашаешь, я пропущу.

Она пожала плечами и нанесла следующий удар.

— Хорошо. Когда он хочет двоих, то знает где их найти.

На это мне нечего было возразить. Вообще нечего. Я не могла ей сказать, чтобы она убралась отсюда и больше никогда не появлялась. Она принадлежала «Хаосу» по-своему, а я — по-своему. Мы заняли каждая свое место, и парней это устраивало.

Черт.

Я явно сидела в той коробке, о которой говорил Тэк, с закрытой крышкой и не могла видеть все ясно, и Тэк закрыл эту крышку.

Нет, это была я.

Я забралась в коробку и закрыла крышку.

Господи.

Я оторвала от нее взгляд и пошла к такси.

Потом села в машину и продиктовала водителю свой адрес.

Мы уже выехали на Бродвей, когда зазвонил мой телефон, я увидела, что это был Тэк.

Снова, опять и снова, я приложила телефон к уху и вместо приветствия, произнесла:

— Ты не понимаешь, что мне нужно некоторое время побыть одной?

Он прорычал, и мое сердце перестало биться.

— Ты позвонила Митци и рассказала, ответишь мне. И когда ты ответишь, если ты ответишь, я не буду нежным.

И он повесил трубку.

Ничего не видя, ничего не чувствуя, ничего не слыша, ни о чем не думая, я захлопнула телефон.

Я не заплакала, пока не закрыла входную дверь и не оказалась дома.

23. Возмездие подано

Зазвонил мой сотовый телефон на ночном столике, что было удивительно, потому что я проснулась. После того, что случилось в компаунде, думала, что не смогу заснуть. Очевидно, ошибалась.

Глаза скользнули к будильнику, было чуть больше часа ночи.

Я подумала, что звонивший может быть Тэком, чтобы очередной раз поспорить со мной, либо все уладить, либо сказать, что он находится в отделении неотложной скорой помощи, потому что операция «реки крови» прошла не слишком хорошо.

Я не была готова ни к одному из этих вариантов, хотя все еще было больно, я по-прежнему злилась и не собиралась отвечать на его звонок, но это не означало, что я не была женщиной. А женщины — как кошки.

Любопытные.

Безрассудные.

Поэтому я подняла трубку, оставаясь женщиной, то есть решив очередной раз себя еще больше помучить, и увидела на дисплее надпись «Тэбби».

Я почувствовала, как брови сошлись на переносице, села в постели, открыла телефон и приложила его к уху.