Страница 50 из 98
— Я заткнусь и дам тебе поспать, — тут же ответила я, потому что мне понравилось все, как он объяснил.
И больше всего мне понравилось то, что он переживал, что я могу его не простить, и еще и то, что если бы я не появилась в «Прокатись», то он бы меня все равно разыскал.
Он не хотел меня отпускать.
Значит я представляла для него ценность, я была для него важна.
— Так ты уляжешься и дашь мне поспать или будешь смотреть на меня в темноте, пока я буду спать? — спросил он, когда я не двинулась с места, продолжая пялиться на него в темноте.
— Я улягусь, — прошептала я и сделала то, что обещала.
Я смотрела на затененную плоскость его груди, чувствуя тепло его тела, просто тихо лежала и смотрела на его грудь, Тэк пробормотал:
— Каждый день что-то новое. Смогу ли я когда-нибудь добраться до твоего сердца?
Я глубоко вздохнула.
Черт, мне его слова тоже понравились, понравилось то, что прозвучали слова так, будто он хотел и не хотел одновременно, но по любому было хорошо с ним.
— Даже не знаю. Никто никогда не пытался, — тихо ответила я.
— Ну, дорогая, спасибо. Ты только что сделала все, чтобы я заснул, прекрасно зная, что я первый мужчина, кому выпал такой шанс.
Я повернула голову, прижалась лицом к его коже и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать счастливые слезы.
— Черт возьми, ты, на самом деле, не можешь сдерживаться, когда я становлюсь милым, — пробормотал он в потолок.
— Тогда прекрати быть милым, — предложила я.
— Ни за что, — ответил он.
Боже, я надеялась, что он больше никогда не прекратит.
Я очень, очень этого хотела.
* * *
Я открыла глаза, сквозь занавески слабо пробивался утренний свет, тускло освещая комнату.
И то, что я увидела, было грудью Тэка с татуировками.
Мы лежали в той же позе, как и заснули, я всем весом прижималась к нему, моя щека покоилась на его плече, его рука обнимала меня за талию, а моя рука лежала у него на животе.
За ночь мы не передвинулись и не сдвинулись.
Мне понравилось. Причем сильно, что моя рука скользнула вверх по его боку, по груди к шее, сжав на шее пальцы, а большой палец потер щетину у козлиной бородки. Потом повернула голову и поцеловала его в плечо. Затем кончиком языка проложила дорожку к его соску, закружив языком.
Он был великолепен на вкус.
Его рука вокруг моей талии напряглась, я приподняла голову чуть-чуть и увидела его сонные, сексуальные, уже возбужденные голубые глаза.
— Тебе нужно заняться делом, — прошептала я, и его глаза из возбужденных превратились в адски возбужденные.
Затем он обхватил меня другой рукой, перевернул на спину и сделал то, что должен был сделать, доказав, что Эльвира была права.
Байкеры знали, как жить.
19
Разве что намного лучше
— О, Господи, перестань болтать.
Это требование исходило от Эльвиры, и когда я затихла, стол, заполненный женщинами в «Клубе», взорвался смехом. Потому что я только что точно объяснила способность Тэка доставлять удовольствие. И сделала я это точно, потому что напилась.
Был вечер среды, и мы сидели в «Клубе».
Последние два дня я провела в офисе в гараже «Прокатись», занимаясь работой и выслушивая мужские драмы. Что касается работы, то ее было столько, словно я отсутствовала не два дня. Ее было столько, будто меня не было две недели.
И, я не шучу, мужчины оказывается были еще безумнее, чем женщины. Жизнь каждого механика и телохранителя была похожа на мыльную оперу, чем они делились со мной. За пончиками и кофе они сидели в моем кабинете и рассказывали мне свою драму. Расставания с женщинами, примирения, жонглирование сразу двумя (или тремя, а в одном случае и четырьмя) бывшими, истерические беременности, реальные беременности, страхи заразиться венерическими болезнями, женщины, которые их не «достали», шлюхи, в которых они влюблялись и которые обкрадывали их, финансовые проблемы, проблемы с автомобилями (да, у механиков были проблемы с автомобилями!), семейные проблемы.
Просто слушать это было невыносимо. С другой стороны, я слушала это уже две недели, они быстро меня раскусили, решив, что я хороший слушатель, поэтому я решила, что когда-нибудь привыкну к их драмам.
И поездка к дому Тэка после работы накануне вечером была не менее утомительной.
Хорошо было то, что езда на заднем сиденье байка Тэка с Тэком была феноменальной. Я и раньше ездила на байках, но никогда не ездила с мужчиной, к которому могла бы прижаться и прижаться всем телом.
Так оно и было. Потрясающе.
Еще одна хорошая вещь заключалась в том, что у Тэка был фантастический дом. Он жил на тихом, уединенном плате предгорья, его дом был построен в горах, и почти весь фасад представлял собой террасу, с которой открывался потрясающий вид. Откуда можно было попасть в открытую прихожую, которая вела налево в большую уютную гостиную, выходящую на террасу. Прямо от входа была большая кухня с видом на террасу и за ее пределами. Дом был длинный, с тремя спальнями (одна принадлежала Тэбби, другая была кабинетом, а третья — хозяину Тэку со своей ванной) и ванной комнатой в конце коридора. На этой стороне было больше окон с захватывающим видом.
Что меня удивило, так это то, что его дом не кричал всем своим видом — байкер! Не то чтобы я посещала такие дома, просто у него в доме все не выглядело грубым и хаотичным, а обжитым и в основном не убранным, как кондониум в «Хаосе». Тэк просто здесь жил. Дом не блестел первозданной чистотой, было относительно чисто, было видно, что кухней явно пользовались, но она была безупречной. Мебель в гостиной была выбрана для удобства и комфорта — с широкими сиденьями, громоздкими подушками, множеством подушек, которые можно было бросать и подбрасывать, диван и кресла приглашали снять усталость за день.
Хотя его дом не кричал байкер! Но был оформлен с «байкерским опытом». Черно-белая фотография в рамке, на которой, по словам Тэбби, был изображен Стерджис, штат Южная Дакота, примерно в те времена, когда по грязным улицам ходили быки и лошади. Замасленная мотоциклетная звездочка в рамке, которую Тэбби назвала первым мотоциклом Тэка. Беспорядочные рамки с фотографиями детей Тэка, а также людей, которых я знала или видела (другими словами, членов МК «Хаос») и других, которых я не знала. Все они были в футболках, кожаных куртках или кожаных жилетах, обхватив друг друга руками за плечи. У всех на лицах были чертовые ухмылки. Все они были волосатые, грубые парни с плакатов, рекламирующих стиль жизни байкеров. На некоторых фотографиях я замечала Тэка в разном возрасте — от подростка до сегодняшних дней. А завершал декор ряд плакатов с мотоциклетного ралли.
Тэк отнес мою сумку в свою спальню, а мы с Тэбби последовали за ним (Тэбби без умолку болтала). Я обнаружила, что в его спальне была большая кровать, две тумбочки, но только на одной стояла лампой, будильника не было. Комод напротив кровати, высокий, с шестью выдвижными ящиками. На двух больших окнах висели бежевые занавески. На стене над кроватью висел огромный, слегка потрепанный американский флаг. И еще здесь тоже были рамки с фотографиями, но не на стенах, а на комоде. Интерьер спальни Тэка завершали джинсы, футболки, носки, ремни, трусы-боксеры и ботинки, сваленные в кучу на полу.
Вечер у Тэка выдался утомительным, потому что здесь были Тэбби и Раш. Я обнаружила, что подростки обладают повышенной энергией. И они шумные.
Это я обнаружила, пока мне все показывали, и я слышала музыку, ревущую из подвала, где у Раша была его комната. Громко играл металл.
Явно чувствуя себя в своей стихии и чувствуя себя вполне комфортно, Тэбби взяла на себя роль «хозяйки дома» и немедленно заявила на меня права. Она провела меня по дому, подробно рассказала, что где находится на кухне, принесла мне выпить, все это не закрывая рта. У меня было такое чувство, словно она жила на необитаемом острове, десять лет не видела ни одного живого существа и была вне себя от радости, что ей наконец-то удастся поговорить с женщиной, а не только с кокосовым орехом.