Акварель

– Привет!

– Здравствуйте, – выдавила я, обиженно уставившись на парочку.

– Давно вас ждем, – сказала Кристина. – Мы уже обсудили детали, так что зря торопились. Не хватает только моего зайчика.

– Зайца? – протянул Бизон. – Сейчас модно заводить домашних тварей.

– И тебя в том числе, – усмехнулась Клетка. – Яна, а ты одна?

– Как видишь.

– Нет! Ты не можешь быть одна. Одинокая Яна Даль – нонсенс! Я каждую неделю слышу, как ты крутишь роман с очередным толстосумом, и покрываюсь черной завистью.

– Слухам верить нельзя.

– Слухи не рождаются на пустом месте.

– У тебя появится возможность выудить информацию из первоисточника, – задето произнес Бизон.

– Яна у нас женщина – вамп? – не удержался Аскольд, – здорово! Подобные особы попадаются редко, а я подозревал, я подозревал. Послушай, Антош, нам предстоит увлекательный отдых. Яна разобьет чье-то сердце. Кто падет первым? Очень любопытно понаблюдать.

– Смотри, береги себя! Не обожгись, герой! – встала на защиту Кристи.

– Ладно вам! Я не кровожадная! – нелепо улыбалась я, задетая за живое. Как эта подлая Клетка посмела цапнуть меня?! Убью! – Можете не опасаться, я не кусаюсь, и ногти мои не заточены как ножи.

Самым дальновидным оказался Антон.

– Похоже, кто-то уже пострадал. Я буду осторожней.

– Будь, – не разочаровывала я, показав сломанный ноготь. – На нем спекшаяся кровь последней жертвы! Кто-то из вас станет следующим. А если и я стану жертвой? Вы, Антон, тоже пугаете меня. Даже не пугаете, а настораживаете. Но я не называю вас врагом и не трещу, что буду держаться от вас подальше, а храню молчание.

Слух – пронизывающая субстанция. Если он появился, то уже не остановить. Он распространяется с силой звука, обходя любые барьеры. Клетка донесла его до честной компании, испортив мне репутацию, и я отправляюсь на виллу с клеймом на шее. Виновата Клетка. Она права – слухи не рождаются на пустом месте. За какие заслуги она так жестко вылила на меня ведро помоев? Почему окатила грязью? Я не делала ей ничего плохого. Неужели по дурости и глупости наша супер – пупер блондинка сболтнула лишнего? Что с нее взять? – спрос невелик, но она пожалеет и научится держать язык за зубами.

Отступления ради, я вспоминаю несчастного Гарика. С ним я обошлась предельно жестоко. Он занимает в ряду моей акварели почетное и красочное место. Я никогда не забуду его «Майбах» с ослепляющей тонировкой и пунцовый кожаный ремень, который я любила сдирать в приступе страсти. Род деятельности Гарика определить сложно. Он чернее, чем чернота, внешне и внутри, но я тогда я была рисковой особой и пускалась в игры, не боясь любого исхода. Гарик – конгломерат и мутант, смесь разных оттенков. В нем полным-полно коричнево-черной краски с набросками красного и желтого. Сложный человек, достойный упоминания. Единственный, кто долгое время был ко мне равнодушен и хранил бдительность. Лишь спустя месяц сдался как все его предшественники. С ним я напрягалась долго, потела, вертела, извивалась как змея и достигла результата. Он единственный, с кем я познакомилась за границей. Единственный, кто не слышал обо мне и не знал моего отца. Гарик любил шотландский виски и курил сигары «MonteKristo», имел массу вредных привычек, за что его с легкостью можно возненавидеть. Я любила подонков и подлецов, точнее, тогда мне казалось, что любила. О его бизнесе я узнала позже из прессы, когда папочка, перелистывая «Коммерсант», наткнулся на суровую статью и не поленился прочитать ее вслух, возмущаясь, как министерский чиновник перед уведомлением об отставке. В статье говорилось о том, как плохие дяди отбирают у хороших бизнес, захватывают их предприятия, заводы, терминалы, банки, рестораны и присваивают себе, основываясь на подложных документах и силовой поддержке подкупленных агитбригад из охранных организаций.

«Рейдерство наступает!» – грозно указывал заголовок. Я не имела об этом понятия, так как не увлекалась войнушками и не имела за собой предприятий. Собственностью владел папа. Конечно, эта проблема его заботила, хотя он был уверен и вполне оправданно, что она его никогда не коснется, но по возмущаться за других даже моему бессердечному в деловых кругах титану полезно. Статья прилетела первой ласточкой. До скандальных творений Астахова народ пока не дожил, но словечко ходило в узком обиходе и распространялось как медленная инфекция – тихо и незаметно. В статье приводились примеры захваченных частных объектов, искусственно объявленных банкротами, а дальше вездесущий журналист, этакий новоиспеченный мистер Паркер, поделил рейдеров на «белых» и «черных», утверждая, что за ними будущее и предохраняться нужно уже сейчас. Позже папа выведал, кто проплатил статью. Оказалось, сами рейдеры. За невидимой схваткой стоял серый кардинал по фамилии Вартанян. Папа понятия не имел, что он за птица, и не собирался связываться, дабы не навлекать на себя опалу и газетных писак.

День спустя мы катались по Москве – реке на яхте Гарика. Почему-то он особенно сверкал зрачками и налегал на «Asti Mondoro». Я спросила: «Мы что-то празднуем?» Он покачал распущенной шевелюрой и громогласно заявил, как скоро вся Москва будет в его руках. Я удивленно взглянула на рассекаемые острием яхты волны и не поверила, спросив, неужели он собирается баллотироваться в меры или госдуму? Это глупо и бесперспективно, добавила я, а он рассмеялся и налил мне шампанского. Лишь спустя месяц я узнала, что первый московский рейдер – мой ненаглядный Гарик Вартанян. В первые секунды я не поверила, а минуту спустя испугалась, а через полчаса смеялась над ним, над собой и над его жертвами. На мгновение я ощутила себя московской царевной, плывущей по величественной реке и осматривая владения. Осознание отношений с обычным разбойником с большой дороги пришло молниеносно. С юных лет я опасалась бандитов и презирала телок, продававшихся кожаным пиджакам и «черным бумерам», невольно очутившись с ними в одной упряжке. Надо бы выпутываться и выпрыгивать из этого борта – великий позор на всю Рублевку. Не дай бог, папа узнает. Кругом его глаза и уши. В душе противно и тошно. В общем, пора завязывать.

Как известно любому честному комсомольцу: попасть в плохую компанию легко, а выйти из нее сложно. Прыгать за борт я не собиралась и не подавала виду. Гарик зажигал во мне желание к дикому мужчине.

Внешне он представлял собой пресловутое лицо кавказской национальности с примесью многих кровей – турецкой, с наследия османской империи, как он любил повторять, что-то от греков и грузин, и невесть каким образом взявшаяся армянская фамилия. Гарик связывал ее с линией деда и использовал для конспирации, чтоб при случае надавить на общину.

В постели он заводил меня ураганом. Победоносно совратил меня силой как успешный завоеватель. Взял сразу своей чернеющей чернотой. Он почти меня изнасиловал, и если бы я сопротивлялась, то испытала бы много боли и крови. Он заводил меня с полуслова. С шокирующего аромата его густых и поразительно жестких волос, с небритой шеи, которую я любила поглаживать, обжигаясь об тлеющую кожу. На его правой щеке выделялась круглая родинка. Я ласкала ее привередливым язычком, пока она не начинала темнеть. Именно Гарик научил меня симулировать оргазм. Как я докатилась до такой жизни? Банально. Спустя полгода его страсть обернулась маленькой проблемой – он слишком сильно заряжался, и его батарейка быстро кончалась. Шарик сдувался как сифон. Я пропускала это мимо, злилась, утешала, снова злилась и уже проклинала про себя, чувствовала вину, а потом научилась мастерски играть, заряжая себя кукольными эмоциями. Гарик заряжался в ответ, и от моих стараний появлялся добротный толк. Он меньше волновался, не боялся стушеваться и кое-как продлевал интим, а я представляла себя персонажем эротического бродвейского мюзикла.

Однотипные актерские упражнения быстро надоели. Гарик привык обманывать себя, считая себя королем безудержных оргий. Наивное, ребяческое заблуждение. Любой мало-мальски здоровый мужик покажет ему класс на моем примере. Логично предположить, что другого любовника не могло быть даже в самых страшных фантазиях. Повинуясь крови наследия османской империи, Гарик дико ревновал и не подпускал соперников на расстояние пушечного выстрела. До поры до времени это забавляло, а затем начинало угнетать, потому что я хотела другого общения. Вокруг кружились привлекательные персоны. Он отгонял их мухобойкой, и я сердилась, наливаясь злостью. Гарику не замечал проблем дальше своего вытянутого носа. От моих обманов его нос день за днем непонятным образом удлинялся, покрываясь угрями.