Закат Пятого Солнца

— Наш народ заключил союз с Малинче, — перебил Тисок. — Ты не являешься единственным правителем Тлашкалы и не можешь говорить от имени совета вождей. Ты лишен свободы и предстанешь перед судом Малинче.

Фернан слушал вполуха. Все его внимание давно сконцентрировалось на верных бойцах Шикотенкатля. В правой руке он с самого начала разговора держал кинжал. Рукоять скрывалась в ладони, клинок, прижатый к предплечью, прятался в складках материи рукава куртки. Со стороны и не скажешь, что человек в любую секунду готов вступить в бой. И, как оказалось, готовился он не зря.

Воин справа от Шикотенкатля резко замахнулся топором с кремневым наконечником. Фернан рванулся вперед. Левая рука его перехватила не успевшее набрать разгон оружие, а правая тут же всадила кинжал в сердце. Индеец вздрогнул и стал заваливаться назад. Себастьян в этот же момент вскинул арбалет. Граненое остриё болта смотрело прямо в грудь Шикотенкатлю.

— Прекратить! — грозно крикнул Тисок, видя, как двое телохранителей Шикотенкатля замахиваются деревянными мечами с обсидиановыми вставками.

Усиливая приказ, он стукнул концом жезла в землю. И тут же два десятка копий нацелились на Шикотенкатля и его соратников — младшие вожди сделали свой выбор. И они предпочли сохранять верность Чичимекатекутли.

— Тем, кто хочет поддержать мятежника, стоит забыть о Тлашкале. Наша родина не примет назад предателей. Она велела вам идти воевать с ацтеками, — негромко, но веско сказал Тисок. — Если вы сейчас каким-то чудом успеете сбежать, то вам дорога только в разбойники без роду и племени. Ваши семьи с презрением вас отвергнут. А все воины, верные своим клятвам, должны немедленно возвращаться на берега озера Тескоко, под командование нашего доблестного вождя Чичимекатекутли. Шикотенкатль, ты отправишься туда связанным.

Тот надменно вскинул голову. Арбалет Себастьяна все еще целился в широкую грудь, защищенную хлопковым панцирем. А копья готовы были пронзить немногочисленных соратников. Шикотенкатль понимал, что проиграл. Тлашкаланцы перешли на сторону Тисока. Но страха он не выказывал и ожидал к себе прежнего уважительного отношения.

— Я не боюсь и любую угрозу встречу без робости, — ответил Шикотенкатль. — А связанным не пойду. Могу дать клятву, что не попытаюсь сбежать.

— Ты ее уже один раз нарушил, когда предал наших союзников, — угрюмо ответил Тисок. — Теперь условия ставишь не ты. Пойдешь связанным!

На следующий день заблудшее войско тлашкаланцев вернулось на берега озера Тескоко. Ближайшие соратники и телохранители Шикотенкатля от своего вождя отрекаться не собирались. Они не скрывали того, что пошли за ним по своей воле, прекрасно зная, что тем самым нарушают клятвы верности испанцам. Чичимекатекутли решил рассеять мятежников. Он приказал отправить их всех в разные отряды тлашкаланцев и там присматривать за каждым особенно строго. А вот Шикотенкатля ждал суд.

Эрнан Кортес смотрел на арестованного вождя строго, но тот ничем не выказывал даже намека на смущение. Отвечал взглядом надменным и самоуверенным, как будто это ему предстояло решить судьбу генерал-капитана конкистадоров. А не наоборот. Руки ему развязали, что тоже помогало сохранять полнейшую видимость свободы и достоинства. Шикотенкатль остро переживал решение тлашкаланцев избрать сторону Кортеса и Чичимекатекутли. Но гордость не позволяла ему дать слабину и показать свою боль и разочарование.

— Жаль, что среди местных жителей так мало действительно мудрых, — задумчиво произнес Кортес. — Тех, кто понимает, что с нами лучше дружить, а не воевать. Монтесума это осознавал. Он не зря был уэй-тлатоани. Его проницательности хватило бы на всю империю. А вот тебя бог наделил только отвагой, но не умом. Чего ты хотел добиться?

— Мудрых людей, что ищут твоей дружбы, постигает незавидная участь, — вызывающе ответил Шикотенкатль. — Монтесума умер, будучи под твоим покровительством. Машишкацин умер, сраженный болезнью, что принесли сюда вы. Его дочь погибла, тоже находясь под твоей защитой. Ее муж, храбрый Хуан, также сложил голову, выполняя твой приказ и прикрывая отступление войска из Теночтитлана.

— Может быть, ты, ослепленный праведным гневом, вспомнишь и о благах, что дал Тлашкале союз с испанцами? — холодно осведомился Кортес. — Вы больше не жалкие изгои, окруженные врагами, голодающие на бесплодных горных склонах. Вы вышли в широкий мир, встали крепко, показали, что с Тлашкалой нужно считаться. Разве вожди соседних племен теперь не ищут вашей дружбы? Разве не мечтают породниться? Я знаю, что юную дочь Чичимекатекутли просят выдать замуж за одного из молодых вождей Тескоко. Тескоко! Второй город империи после Теночтитлана. И таких примеров много. Разгром Чолулы и битва при Отумбе показали, сколь неустрашимы тлашкаланцы в бою. И все народы, что выступают против ацтеков, готовы биться отважнее, если знают, что храбрецы Тлашкалы рядом.

— И всех их ждет гибель! — перебил Шикотенкатль. — Я скажу тебе правду. Никому не под силу разгромить Теночтитлан. У тебя даже со всеми союзниками вдвое меньше солдат. Да и что это за бойцы? Все они слишком запуганы и мечтают отсидеться подальше от войны. Они привыкли склоняться перед ацтеками. У них мало опыта, плохо дело с дисциплиной, почти нет проверенных командиров. А против этих бедняг выступят тысячи ветеранов, воевавших под началом Монтесумы, закаленные двумя десятилетиями походов и вторжений. Твои союзники разбегутся или будут сметены.

Шикотенкатль презрительно махнул рукой, а потом продолжал:

— Но все эти слова не касаются тлашкаланцев. И именно моих храбрых братьев ты станешь отправлять в самую гущу сражения, потому что лишь на них сможешь рассчитывать. И они будут умирать тысячами. А у Тлашкалы слишком мало людей. И когда они закончатся, то и всей твоей войне придет конец. И вот тогда-то Куаутемок возьмется за тебя всерьез! Ты снова попадешь в Теночтитлан, но уже в роли пленника. И на этот раз уже не сможешь вырваться. Когда тебя швырнут на колени перед изваянием Уицилопочтли, сумеешь ли ты сохранить такое достоинство, какое сейчас демонстрирую я? Хватит ли тебе отваги? Бог ацтеков беспощаден…

Предсказание Шикотенкатля звучало весомо. Особенно потому, что Кортес понимал — многое в словах вождя является правдой. Союзники слабы. А тысяча испанцев и пятнадцать-двадцать тысяч тлашкаланцев — это слишком мало, чтобы на равных биться с ацтеками.

— Это идола швырнут к моим ногам, — генерал-капитан постарался говорить как можно увереннее. — Мне ли бояться истукана? А тебе еще предстоит продемонстрировать все свое самообладание, когда придет время услышать вердикт. Пока останешься под стражей.

Шикотенкатль развернулся и зашагал прочь с высоко поднятой головой. Его окружил конвой из нескольких испанцев и индейцев. А Кортесу было над чем подумать. Казнь Антонио де Вильяфаньи казалась ему единственно возможным вариантом. Тогда он обезглавил заговор. Недовольные, лишившись лидера, смирились и поневоле снова стали подчиняться своему генерал-капитану. Но что же делать с Шикотенкатлем?

Если простить, то это будет ужасным ударом по дисциплине. Любой вождь увидит, что предав испанцев, он ничем особо не рискует. Так можно вскоре и без союзников оказаться. Но какова будет реакция тлашкаланцев, если приговорить мятежника к смерти? Все же он был настоящим героем своей страны, пятнадцать лет командовал войсками, отражал вторжения ацтеков. Тлашкала может и не простить казни своего полководца, даже если на словах отреклась от дезертира. Не станет ли смертный приговор первым шагом к расколу союза?

Эрнан Кортес внимательно выслушивал мнения всех влиятельных людей. Альварадо, хоть и злился на Шикотенкатля, но от казни предпочел бы воздержаться.

— Эрнан, я бы ему с удовольствием лично голову снес в поединке, — признался Педро. — За предательство. Но он вождь и сын вождя. Он увел с собой семь тысяч солдат, которые ни на минуту не усомнились в своем командире. Крепко тлашкаланцы верят Шикотенкатлю. Такой военачальник бы нам пригодился. Вот только как его переманить на нашу сторону?