Адюльтер

Лилия Касмасова

Адюльтер

Над утренним морем кричали чайки. По волнам рассыпался блестками солнечный свет. Волны с шумом набегали на берег и снова отступали. И мокрая галька блестела на солнце. Ветерок подхватил аромат моря, и гальки, и сохнущих на солнце водорослей, и понес его меж сосен, поднялся выше, влетел в зеленеющий весенний сад, сорвал белые лепестки с росших у дома кустов жасмина и сыпанул их внутрь террасы, на большой деревянный стол, на стоявшую на дальнем конце стола пишущую машинку, на голову мужчины, печатающего на ней.

В ответ на проделку ветра Михаил поднял голову, взял со стола и надел очки в темной квадратной оправе и поглядел вдаль, на линию горизонта, где над верхушками сосен лазурь моря сливалась с бело-голубым туманом неба, прислушался к шуму ветра в деревьях. Втянул носом аромат моря, который принес хулиган-ветерок.

Лицо мужчины было красивым и усталым. Подбородок стал слегка округл и линия губ была мягкой, но в глубине черных глаз еще таилась былая воинственность.

Ветер ласково потрепал его черные с легкой проседью волосы, шепнул: «Пиши без банальностей». Мужчина, писатель бывалый, только усмехнулся в ответ на эту идеалистическую мысль, снял очки, толкнул каретку вправо и снова затарабанил по клавишам.

Из дома вышла его жена, Анна, высокая, эффектная женщина: у нее были пышные рыжие волосы, большие, чуть раскосые цвета зеленого винограда глаза, высокий бюст и тонкая талия. Она всегда держалась горделиво – расправив плечи, вскинув красивую голову на длинной шее, отчего казалась неприступной и могла бы даже показаться холодной и высокомерной, если бы не огонь в ее глазах и не низковатый, завораживающий, грудной голос.

Солнце зажгло золотом рыжие кольца ее волос, сверкнуло искрами в зеленых глазах. Но Михаил не смотрел на жену, он продолжал печатать.

Анна обошла стол и поставила рядом с машинкой поднос с чашкой кофе на нем.

Михаил оторвался от работы и сказал:

– Вот послушай. – Он зачитал по листу в машинке. – «Его сердце высохло, как высыхает и трескается на солнце глиняная крынка. Ни одно чувство не могло более наполнить его живительной влагой».

– Слишком пафосно, – сказала Анна.

Михаил произнес с вызовом в голосе:

– Да, я не гений.

– А раньше ты каждой строчкой доказывал, что гений.

– Всё меняется.

– Ты стал равнодушным… – упрекнула она его. – Литература этого не прощает.

– Я служу ей, как могу, – раздраженно сказал он.

Она заметила саркастично:

– Да. Каждый день с утра до полудня.

– И этого мало?! – наигранно возмутился он.

– Литература – как женщина. Ей не нужен слуга, ей нужен страстный любовник.

Он сказал мрачно:

– Невозможно быть влюблённым во что-то много лет.

Она сказала тихо:

– Пей кофе, он давно остыл.

– Как и я, – сказал он с горечью и взял чашку.

Анна ласково провела ладонью по его смоляным, с легкой проседью, волосам:

– Мишенька…

Он же, отпив из чашки, сказал холодно:

– Давай заведём собаку, ты будешь жалеть её, а не меня.

– Лучше заведём ребёнка, – сказала она, вопросительно глядя на него.

Он же, не поднимая головы, ответствовал:

– Боишься, что я тебя брошу?

Анна резко развернулась и пошла в дом, бросила на ходу:

– Ненавижу тебя.

– А это… сколько угодно… – сказал он ее обтянутой зеленым в белый горошек шелком спине, отставил пустую чашку и снова уткнулся в текст:

– Так…

Анна обернулась на миг, бросила взгляд на его темную макушку, глаза ее блестели от слёз. Она отодвинула цветную занавеску, закрывающую вход в дом и скрылась за ней.

Поезд мчался к морю. Игорь, молодой мужчина, худой, нервного типа, в мешковатом коричневом твидовом пиджаке в крупную елку, стоял в коридоре и задумчиво глядел в окно – там всё бежали и полосатили утренний солнечный свет сосны с розоватыми, цвета старинного золота стволами и темными ветками.

Наконец Игорь повернулся к попутчице-студентке и закончил свой рассказ:

– Без всяких объяснений – она исчезла, и всё.

Студентка поправила очки и сказала деловито:

– Отправьтесь к ней и поговорите.

Игорь пожал твидовыми плечами:

– Я ничего о ней не знаю – ни адреса, ни даже фамилии.

Серьезная девушка удивилась:

– Но вы же встречались… кажется, два месяца?

Игорь кивнул и сказал:

– Анна ничего не хотела о себе рассказывать. А я не настаивал. – И он снова уставился в окно.

– Игорь… – нерешительно обратилась к нему девушка. – Она, может быть, замужем?

Он, не поворачиваясь, кивнул:

– Угу. Я не говорил?

Молодые люди не видели, что дверь соседнего купе была приоткрыта и весь их разговор хмуро слушал сидящий на лавке седой худощавый мужчина лет 60, энергичный, с ясными, живыми глазами.

Михаил оторвался от машинки, раскинул руки, потянулся, покрутил кистями, несколько раз расправил и согнул пальцы. Из дома вышла Анна, в бежевом выходном платье. Приостановилась у перил и сказала недовольно:

– И зачем мы приехали весной? Купаться холодно и никого нет.

– Куда ты?

– В город, поброжу по магазинам.

– Купи мне сигареты, они закончились.

Михаил снова склонился над рукописью.

– Тебе нравится пустынность, безлюдие, – сказала жена.

Михаил подняд на нее взгляд:

– Я устал от людей. Им всё время от меня чего-то надо.

– Ты никого не любишь, кроме себя.

– Я и себя не люблю.

Анна не ответила, спустилась с террасы по ступеням.

Михаил бросил ей вслед:

– Между прочим, твоя обожаемая Полина живёт здесь круглый год. Её ты не обвиняешь в мизантропии?

Анна и не обернулась, зашагала по идущей вдоль террасы дорожке к гаражу.

Михаил нахмурился, вытащил из кармана кофты сигаретную пачку, обнаружил, что она пуста и в сердцах швырнул на пол.

Небольшое белое авто Анны мчалось по шоссе к городу. Справа светлели отвесы скал, слева вдали во всю ширь горизонта лежало море.

Но Анна не любовалась хотя и восхитительными, но давно изученными видами, она думала о том, что они с мужем – как два танцора на площадке, когда мелодия вдруг смолкла и они не уходят, а, замерев в нерешительности, всё ждут, что музыка снова зазвучит. Мелодия их любви смолкла, а они всё топтались в этом браке, будто прислушиваясь и ожидая чего-то.

Через минут двадцать шоссе вкатилось в город – за каменными заборами, в кущах деревьев показались беленые двух- и трехэтажные дома. Анна поехала в город от скуки, а не потому, что хотела что-то купить. А потому, въехав на центральную площадь, затормозила у первого попавшегося магазинчика – им оказался фирменный бутик женской одежды. Она вышла из автомобиля и зашла в бутик, улыбнувшись вдруг возникшей идее потратить денег достаточно для того, чтобы вызвать недовольство этого печатающего истукана.

Навстречу Анне уже спешила улыбающаяся продавщица, одетая в модный белый комбинезон.

– Здравствуйте, – сказала она. – Что вас интересует?

– Меня интересует… всё, – сказала Анна, взмахивая рукой в направлении ряда плечиков на вешалке.

По этой же городской площади от железнодорожного вокзала, с толстой коричневой папкой под мышкой, шел Игорь. Он нервно похлопывал по папке ладонью свободной руки. Вдруг, заметив скамейку под деревом, остановился, шагнул к ней, присел, открыл папку и зашуршал листами с напечатанным текстом, стопка которых скрывалась в ней.

Он пробегал глазами то один, то другой абзац, и бормотал себе под нос:

– А что… Вполне… У вас неплохой слог, Игорь Кравчик.

Потом она уложил и подровнял листы, завязал тесемки папки и, поднявшись, решительно продолжил свой путь – к виднеющейся в конце площади стоянке такси.

Он шагал по тротуару, потом остановился у одной из витрин и поглядел на своё отражение, оправил полы пиджака.