Песнь моряка

Не успела Алиса ответить, как с другого конца кают-компании раздался голос:

– Эй! Айзек Саллас! – Кларк Б. Кларк жизнерадостно махал ему рукой. – Мистер Стюбинс хотел бы сказать пару слов, если у вас есть пара минут.

Каюта капитана выглядела настолько же по-морскому старомодно, насколько современной была вся яхта. Подвесные лампы освещали дуб, медь и кожу. Картины исторических кораблей в рамах украшали левую и правую переборки, пол покрыт теплым ковром. Под штурманским столом – аккуратные ряды чехлов с морскими картами. Латунный телескоп стоял на штативе рядом с рундуком, инкрустированным слоновой костью. В центре каюты под витражным стеклом лампы расположился стол для покера со сложенными в ожидании картами и фишками.

Стюбинс стоял у орехового буфета, смешивая коктейль. Когда Айк вошел, капитан обернулся к нему с широкой улыбкой:

– Айзек Саллас! Входите и закрывайте дверь. – Старик вразвалку пересек комнату и протянул большую руку. – Сынок, это большая честь, и это правда. Вы мой главный бескорыстный герой-искромет. Две трети моей жизни меня преследуют поклонники, и только теперь у меня появилась возможность попреследовать кого-то самому. Я рад наконец-то с вами познакомиться.

Айку оставалось только бормотать и кивать. Ладонь в его руке оказалась грубее, чем можно было ожидать, особенно в этой автоматизированной роскоши. В долгие жесткие времена этой ладони довелось вытянуть немало длинных жестких канатов.

– Я ваш фанат с самой первой вашей операции – что это было, ярмарка штата в Сакраменто?

– В Мадере. Окружная ярмарка. – Айк чувствовал, что краснеет, как ребенок. – Ярмарка штата была потом.

– Что бы там ни было, вы многих втянули в неприятности, злой разбойник. Я потерял очень выгодную инвестицию от «Кей-Эф-Си». Я так вдохновился, послушав новости, что пришел в студию и вывалил корзину потрохов с соусом прямо на голову этому мудаку, режиссеру-вундеркинду. Они выкинули меня к черту из всех счетов, и только через несколько месяцев агент нашел новый контракт.

– Мне очень жаль, – сказал Айк. – Много народу выгнали из-за меня с работы – прокурор так говорил.

– Жаль? – Старик похлопал своей ручищей Айка по плечу. – Господи боже, не надо никого жалеть. Нас, старых меринов, так уж точно. Может, это единственный справедливый нагоняй из всех, что мы, старые сонные псы, получали. Вы были нашим героем – вы до сих пор наш герой, а герои нужны всем. Хочешь кого-то пожалеть – пожалей себя, я всегда так говорю. Больше будет толку. Как бы то ни было, большая честь прибыть сюда и познакомиться с вами, мой мальчик. Можно я плесну вам четыре звезды? Настоящий «Хеннесси». А гавану?

Айк поблагодарил, но сказал, что на палубе его ждут друзья.

– Да, я понимаю. Но знаешь, что я тебе скажу, сынок, небольшой совет, между мной, тобой и вон той переборкой: держись подальше ото всех этих дел с паями и пайщиками… если не хочешь, чтобы твой держатель тебе что-нибудь припаял, как говорят в торговле.

– Вы, кажется, сказали, это лучшее предложение из всех, что мы можем получить.

Старик стащил повязку и с веселой мальчишечьей невинностью подмигнул обоими глазами:

– Халтура есть халтура, сынок. Это шоу-бизнес. Еще одно: осторожнее со своим лагерным корешем. У него что-то к тебе есть, а его не зря зовут в Вествуде большой белой тварью. Но ни звука, слышишь? Я отмажусь, что бы ни наболтал. Когда надо, я вру, как матрос. Ты играешь в покер? Простой американский, ставка – доллар, три – предел?

– Наигрался в тюрьме, но там была ставка – сигарета.

– Для хорошего покера нет разницы, что в банке. Важно, кто играет. Личности. Ты наверняка знаешь местных любителей.

Айк улыбнулся:

– Мой босс Кармоди отдаст за покер любую еду… а поесть он любит. А мой партнер говорит, что работал крупье в Порт-о-Пренсе.

– То что надо. Назначайте время.

– Я могу уехать на пару дней.

– Значит, когда вернешься. В любой вечер. Не терпится посмотреть, как знаменитый бандит выстоит против жесткого блефа.

Черная повязка скользнула на место, словно закрылась дверь.

Выйдя из каюты, Айк постарался пройти всю кают-компанию и подняться на верхнюю палубу, не глядя больше ни в чьи глаза. Грира не видел, зато нашел Алису на ее барменском посту у нактоуза.

– Я созрел для еще одного двойного, Алиса. И если ты не против, я завтра беру выходной.

– Н-да? Зачем?..

– Надо слетать с Гриром в Скагуэй.

– Эмиль не может слетать один?

– Надо спасать раненого друга.

Не дождавшись подробностей, Алиса пожала плечами:

– Раз Кармоди так и не показывается, почему нет? Увидите этого старого пирата, спасите заодно и его. Можно убить двух зайцев одним героическим полетом.

Айк проигнорировал этот тычок. Ей еще повезло, что она не спросила, о чем они говорили со Стюбинсом. Айк не был уверен, что смог бы смолчать, как того требовал старик, особенно насчет Левертова. А какой матери приятно слышать, что ее сына называют акулой?

8. Держи полетную скорость, хук и под дых

С рассветом Айк был на ногах, закрепляя инструменты и лодки. В десять утра, не дождавшись вестей о загулявшем Майкле Кармоди или о его новой лодке, он поехал к трейлеру будить Грира. Он сам не знал, зачем согласился на эту рискованную экспедицию. У него не было особого желания лететь спасать Кальмара Билли. Не сказать, чтобы этот мелкий жулик совсем того не стоил. Гениальность Билли вполне соответствовала его заявкам. Айк видел собственными глазами, как он выигрывал пари, извлекая в уме квадратные корни быстрее, чем его соперник успевал ввести цифры в наручный калькулятор. И слышал собственными ушами его спор с заезжим профессором гидромеханического моделирования из Вудс-Хола, во время которого Билли дырявил профессорские теории до тех пор, пока бедняга не впал в состояние, самим Билли позже названное «острым шоком должностного несоответствия». Билли Беллизариус мог заговорить кого угодно. Хуже было то, что говорил он слишком много, голосом унылого шершня.

С другой стороны, это был повод выбраться из города, как раз когда впервые за много лет Айзек Саллас вдруг осознал, что хочет выбраться из города.

Разбудить Грира оказалось непросто. Чайник был пуст, и Грир пребывал в скутовом похмелье. Самое серьезное неудобство, которым чреват длительный прием скута, заключается в том, что первую неделю после завязки человек очень много спит, нуждаясь, очевидно, не столько во сне, сколько в сновидениях. Под скутом можно спать, но без быстрой фазы. Сновидениям некуда втиснуться. Они, словно рой самолетов, ждут, когда просохнет посадочная полоса, а пока кружат и кружат, забираясь все выше и выше. Когда Айк вышел из тюрьмы, это варево только появилось на улицах; он пил его целыми днями – не ради стабильных приливов энергии, им приносимых, и не ради крепкого забытья без сновидений, а ради самого послескутового похмелья и самих сновидений, приземлявшихся одно за другим во время первого долгого сна без наркотика. Иногда видения были ясные и добрые, иногда от них плавился мозг, но, хорошие или плохие, прочищающие голову или запутанные до зубовного скрежета, эти сны были, по крайней мере, его собственными. В тюрьме человеку снятся чужие сны.

– Иди в душ, – сказал он голому шатающемуся Гриру. – Я посажу Марли под трейлер.

– Марли любит сидеть в трейлере.

– Марли любит срать в трейлере.

– А если его там под трейлером кто-нибудь достанет, мон? Придет Лупов боров и обойдется с ним по-свински. Марли не сможет убежать.

– Ладно, я оставлю дверь открытой. Пусть зовет свиней в гости. Только пошли, если мы собрались что-то делать. Херб Том заправляет для нас баки.

– На чем мы летим? – поинтересовался Грир из душевой кабинки. – На «трубаче», надеюсь.

– «Трубача» забрали киношники, на все время. Остальные турбо тоже. Нам осталась «выдра».

– Этот хлам? – Грир сразу проснулся. – Эта дура будет тащиться неделю!