Слепой. Лунное затмение

Оратор с удовольствием заметил, что люди снова расслабились и обратили к нему все свое внимание как к носителю истины в последней инстанции, как к явленному спасителю. Они снова были полны надежды на вечную жизнь и ради нее готовы были пойти на многие удивительные вещи. А этого старика с вредными для клиентов Игоря идеями о значении человечества в жизни одного человека даже интересно будет переломать. Если не получится, то всегда можно не пустить его дальше.

– Но сегодня наше время закончилось. На этой первой встрече мы познакомились и немного расставили точки над «и» – обсудили, почему же нам так хочется жить, постарались понять, что же такое жажда жизни. Если я вас не очень разочаровал, если вам интересно, что будет дальше, прошу в эту же аудиторию в среду. В это же время.

Игорь Леонтьевич собрал разбросанные на столе планы развития беседы, спрятал их в кейс из крокодильей кожи и уселся за стол. Он был готов отвечать на вопросы слушателей. Именно сейчас он мог определить, кого стоит затянуть в свою паутину, за кого еще придется побороться, а на кого нет смысла тратить время.

В этот раз увлеченных или обеспокоенных судьбами человечества накануне конца света было немного, уже через тридцать – сорок минут Игорь вернулся в офис и с удовольствием рухнул в громадное кожаное кресло.

Лена, его личный помощник, тут же засуетилась, выставляя рядом на столик чашку заваренного цикория и блюдце с имбирными цукатами. По ходу дела она сухо доложила:

– Приходил Владислав. Минут пятнадцать назад. Сказал, что сходит за сигаретами, пока ты закончишь, и вернется. Сказал, что заказал кого-то из «Лунного затмения». Он должен явиться, – она посмотрела на часы, – через двадцать пять минут.

– Очень хорошо. Отдохнуть надо. Дай мне коньяк. Налей половину бокала. Что-то меня сегодня разозлили эти твари дрожащие. Одна – дура мумия, другой – массовик-затейник.

– Ну, ты талант, Игорь. Удается же тебе при такой вот ненависти влюблять их в себя толпами!

– Во-первых, это дар. Во-вторых, у меня была тяжелая судьба и приходилось бороться за выживание. Я серьезно тренировался, чтобы научиться не выдавать свои настоящие чувства. Людям надо только то, что им лично надо. Я специально учился быть обаятельным. Ну и, наконец, мне помогает любовь к материальному благополучию. Я на это стадо смотрю как на свои деньги. Я высматриваю те экземпляры, которые обязательно превратятся в мои личные деньги. И только на них работаю, затягивая все туже и туже петлю у них на шее.

– Сущий дьявол.

– Кто тут дьявол? – в проеме распахнутой двери нарисовалась невысокая фигура Владислава – старшего брата Лены и компаньона Игоря.

– А ты не знаешь? – равнодушно спросила девушка, наливая заказанный Игорем коньяк. – Тебе надо?

Брат отрицательно покачал головой, сам подошел к барному шкафу, оценил содержимое и достал для себя чекушку рома.

– Кола есть?

– Нет.

– Ладно. Спасибо. Мне и так хорошо.

Лена подала коньяк шефу и протянула, чтобы чокнуться, налитый для себя бокал с мартини брату. Владислав предпочел пить прямо из бутылки, прямо ею и чокнулся.

– Сестренка тебе уже доложила, сущий ты наш, что сейчас явится один из орангутангов нашего друга Полковника?

– Да, я предупрежден.

– Пацаны у него хорошо дрессированные, только очень молодые. Закалки не хватает. Меня это смущает.

– А меня нет. У старых слишком много мыслей. Это лишнее. А молодые идут на идею, как голодный волк на кровь.

– Как молодой бык на телку, – хмыкнула Лена.

– Быки они, это точно. Только смотри мне, – пригрозил Владислав, – ты для них не телка, поняла? Убью лично сначала тебя. Поняла?

Лена скривила губы в презрительной улыбке, якобы усомнилась в том, что брат исполнит обещание, но тут же подняла, как бы тостуя, свой бокал, шутливо подбадривая его.

– А потом кого? Быка? – устало поинтересовался Игорь. Он удобно развалился в кресле и, погруженный в свои мысли, лениво потягивал коньяк. – При чем же тут еще кто-то? Если телка не захочет, бык не вскочит. Во всем виноваты только бабы. Бесполезные существа. Хуже. Пользы никакой, а вред за ними хвостом тащится.

Лена хотела было что-то возразить, но брат указал ей знаком благоразумно помолчать. Девушка, расширив глаза, показала ему, что возмущена и не уверена, что ей стоит промолчать, проглотив это хамство, но тут раздался звонок. Кто-то снаружи хотел присоединиться к компании. Лена, выдохнув сожаление о том, что не успела дать отпор, поставила свой мартини и вышла в холл открывать гостю дверь.

В коридоре стоял рослый накачанный парень. Маленькая вязаная черная шапка со сложенными вверх в несколько оборотов краями ютилась скорее на макушке, чем на голове, и даже не претендовала на то, чтобы спрятать короткий белобрысый бобрик. Глаза у парня были голубые, красивые, но холодные и грустные.

– Вы к кому? – сыграла удивление Лена, будто никто и ни под каким предлогом тут не должен был появиться.

– Мне нужен директор «2012», – равнодушно ответил парень.

– Вы кто?

– «Лунное затмение». Оборотень.

– Аусвайс?

– Что?

– Удостоверение какое-то покажи. Я не знаю, кто ты и кем выдумал прикрыться. Я, кстати, не знаю в «Затмении» никакого Оборотня!

Лена поняла, что прокололась. Чтобы как-то исправиться, она поспешно добавила:

– И что такое «Лунное затмение», я тоже не знаю.

Обиженная собственной ошибкой, она даже попробовала закрыть дверь перед носом гостя, но парень уперся в нее рукой. Сила в его руке оказалась большой, сравнимой по Лениным ощущениям с силой какого-нибудь киборга из будущего.

– Я покажу «аусвайс», – спокойно сказал гость-киборг и, отпустив дверь, потянулся к карману на груди.

В последний момент, когда он уже почти запустил свою лапу под куртку, девушка, останавливая, дотронулась до его руки, отвела ее обратно вниз и сама потянулась к его нагрудному карману.

– Не напрягайся, паучок, – сказала она, с ехидным прищуром заглядывая ему в глаза, – я сама достану. А то… вдруг ты оттуда пушку выдернешь?

Оборотень молча согласился с досмотром. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Он тоже смотрел девушке прямо в глаза, пока та не спеша шарила в кармане у него на груди, и гениальное спокойствие его лица должно было подтвердить, что ему совершено все равно. Он позволил ей играть, но не собирался участвовать в этой игре. Лена почувствовала себя одиноко. Ей стало скучно.

– Да, «Лунное затмение». Не соврал.

Она засунула портмоне с документами обратно в его нагрудный карман.

– Ну, тогда пойдем за мной, Оборотень. Тебя здесь, ты прав, действительно ждут.

За городом весна была прекрасна. Снег лежал вокруг больших, уже подсохших черных прогалин плотными белыми горками, искрясь на теплом солнце, и не собирался таять, но солнце палило ярко и горячо. Птицы, обалдев в его лучах, будто старались наперебой рассказать друг другу свои зимние приключения.

А в городе все еще было слякотно. Солнце не успевало за день выпарить с асфальта и клумб снег, сохранившийся в тени высоченных домов. Подвяленный общим градусом весеннего воздуха, он лениво растекался под ногами прохожих, сползал на проезжую часть и отсюда, выдавленный шинами автомобилей, фонтанами выпрыгивал обратно на тротуары, будто издеваясь над слепыми из-за суетных мыслей пешеходами.

Лицо Лизы Таранковой до сих пор будто стояло у Глеба перед внутренним взором. Это сильно мешало ему вести машину, особенно в сгущающихся сумерках. Он никак не мог отвлечься от напряжения прошедшего дня. Не спасали ни громкая музыка, ни пара чашек крепкого кофе в придорожных загородных кафе, ни мысли о следующем задании, для выполнения которого Сиверову надо было ехать в Одессу, к морю. Глеб, вопреки своим принципам, только ради того, чтобы как-то переключиться, даже попытался заставить себя построить планы будущего простого житейского отдыха, подумать о нескольких тихих днях на море, которые Потапчук ему твердо пообещал подарить после выполнения этого нового задания. Но у него ничего не получалось.