Комбат. Горячие головы

«У них весь процесс механизирован и рабочие трезвые», – сделал он вывод, которым затем в Москве поделился с непосредственным начальником.

Последним пунктом назначения была Флорида. За день выполнив связанные с командировкой формальности, Зудов взял курс на один из курортных городков. Распаковывая чемодан в двухместном номере, Семен Михайлович втолковывал переводчику:

– Работа у нас тяжелая, выматывающая. С утра до вечера, не жалея здоровья, печешься о государственном благе. Поэтому, если выпадает свободное время, не грех использовать его для восстановления сил.

У переводчика имелось собственное мнение касательно тяжелой и выматывающей работы Зудова, но он оставил его при себе. Вот так ляпнешь сгоряча, и в следующий раз чиновник возьмет другого переводчика. А то и вовсе заставит уволиться.

Семен Михайлович тем временем достал из чемодана плавки, сланцы и мазь от загара. Было видно, что он еще в Москве тщательно распланировал командировочный маршрут.

– У тебя есть плавки? – спросил он переводчика.

– Здесь нет.

– Ну и ладно, по дороге купишь. Давай-давай, поторапливайся. Я хочу до ужина успеть хорошенько наплаваться.

Плавки, как и другие нужные отдыхающему вещи, продавались в магазинчике на первом этаже гостиницы. Правда, цены были кусачие, но у переводчика не оставалось выбора.

На пляже Зудов взял шезлонг. Переводчик из экономии улегся на чистый песочек. Согревшись под лучами флоридского солнышка, Семен Михайлович огляделся по сторонам:

– Кажется, поблизости нет ни одной русской морды. Значит, можно оставить вещи и идти купаться.

Переводчик успел заметить, что свои швейцарские часы Зудов оставил в номере. Его кредит доверия американцам тоже имел границы.

Командированные окунулись в теплую воду.

– Ишь ты! Тут рыбы плавают у самого берега! – удивился Зудов.

– В Египте тоже плавают, – меланхолично отозвался переводчик.

– А в Крыму нет. Я лет пятнадцать тому назад последний раз был в Ялте и не помню, чтобы видел хоть одну рыбешку.

– Так сравнили! Крым, наверное, раза в два меньше Флориды, и там раньше отдыхала половина Советского Союза. У американцев выбор куда богаче. Тут вам и Калифорния, и Гавайи, и острова Карибского бассейна, где они чувствуют себя как дома. И они ведут себя как люди. Посмотрите на пляж. Ни соринки. А я был три года тому назад в Мисхоре. Наш человек только что не гадит на пляже. Все усеяно окурками, пакетами, одноразовыми стаканчиками. Откуда при таком отношении взяться рыбе? Она уходит подальше от берега.

– Мне бы твои проблемы, – довольно странно отреагировал Зудов и погреб от берега. – Хороша водичка! И так большую часть года. Везет же людям. Живут и работают на курорте.

«Так ведь работают. А ты? За две недели хорошо, если один день был занят работой. При этом имеешь несколько сот баксов суточных. И у тебя еще хватает наглости кому-то завидовать», – подумал переводчик. Знал бы он, что суточные Зудов даже не считал за деньги. Как и многие российские чиновники, Семен Михайлович имел постоянный доход, заметно превышающий его официальную зарплату.

Переводчик набрал в грудь воздух и нырнул с открытыми глазами, рассматривая лежащие на дне камни, ракушки и слегка колышущиеся редкие кустики водорослей.

Глава 8

Она бежала изо всех сил, чувствуя за своей спиной дыхание преследовательницы. В отчаянье она рванула влево к дороге, хотя там шансов оказаться сбитой машиной было больше, чем найти спасение у проезжающего мимо автомобилиста. Если кто и остановится, то чтобы посмотреть на пикантное зрелище, а не ради помощи. Да и не успеет она добежать до узкой полоски шоссе.

На выезде из любого крупного российского города стоят женщины, готовые за деньги продать свое тело и любовь. В подавляющем большинстве они далеко не красавицы. Как бросил в сердцах один средних лет бизнесмен, у которого по дороге в соседний город неожиданно возникло острое желание заняться сексом, «какие дороги, такие и бабы». Многих из этих женщин погнала к автостраде нужда. Если в местном колхозе, на новый лад именуемом фермерским хозяйством, давно распродана вся техника и скот, нечем пахать землю и все мужики либо разъехались, либо бухают по-черному, будешь рада любому, даже самому постыдному, заработку. Хотя правды ради надо сказать, что сейчас положение изменилось. Если в девяностых большинство женщин шло на дорогу от безысходности, то сейчас таких в лучшем случае десятая часть. Остальные возвращались сюда по привычке, считая этот вид заработка хотя и рискованным, но легким (не надо корячиться у станка или на поле), а порой из любви к частому беспорядочному сексу, за который еще платят деньги.

Анжела угодила на дорогу из-за превратностей судьбы. Она несколько лет проработала в интимсалоне, имела постоянных клиентов и приличный доход. Но однажды в салон нагрянули менты. По большому счету ничего страшного здесь нет. Девушки отделываются штрафами, салон перебирается на новое место и возобновляет работу. Но менты арестовали мамочку, руководившую проститутками. На ее место хозяин поставил новую мамочку, с которой у Анжелы не сложились отношения. У слабого пола такое случается. Две женщины невзлюбили друг дружку с первого взгляда и, хоть бей их, хоть режь, будут постоянно строить сопернице козни. Причем Анжела, на свою беду, преувеличивала собственное значение в деятельности интимсалона. Мол, она тут заслуженная работница, можно сказать ударник эротического труда, а новая мамочка занимает свое место без году неделя, еще неизвестно, как она себя покажет. Около месяца женщины брезгливо посматривали друг на друга и за спиной говорили всякие гадости. Тем и ограничивались. Но затем мамочка начала ущемлять девушку материально, зажимала ей выплаты. Как-то она зашла на кухню, где сидела Анжела, релаксирующая после очередного клиента. Девушка как раз варила себе кофе и достала сигаретку. Слово за слово, с материальных проблем дамочки перешли на личности, мамочка обозвала Анжелу словом из четырех букв, обозначающих женщину, занимающуюся проституцией на безвозмездной основе, а девушка в ответ выплеснула ей в лицо только что вскипевший кофе.

Анжеле повезло. Буквально за неделю до инцидента ее более информированная подруга рассказала о связях и возможностях новой мамочки. «Если бы я это сразу знала, то молчала бы в тряпочку», – подумала тогда Анжела. Но она была слишком эмоциональна, что и привело к жестокой развязке.

За пять минут собрав свои немногочисленные пожитки, Анжела скрылась и из салона, и из Москвы. У нее на книжке лежала приличная сумма, но она побоялась ехать в банк. Опасалась, что подружка заложит, и боевики, обеспечивающие безопасность проституток, сумеют ее перехватить. Следовало выждать пару-тройку месяцев. Но на какие шиши, если девушка ничего не умела делать? Подавив собственную гордость, Анжела вышла на дорогу. Она выбрала точку километрах в двадцати от Москвы. Тут ее вряд ли найдут. Рядом гужевались еще четыре девахи, одна из них точно местная, деревенская, плотно сбитая, как говорится, кровь с молоком. Она верховодила в компании и на новенькую, явно превосходившую их экстерьером, взглянула неодобрительно. Пришлось Анжеле прикинуться бедной овечкой и рассказать сильно приукрашенную историю своих злоключений. Девушки ее пожалели, и крепко сбитая, назвавшаяся Мальвиной (вот дура, не могла придумать себе нормального имени), милостиво соизволила:

– Ладно, работай, но только после нас.

Легко сказать. Анжела окинула взглядом своих невольных подружек. На Мальвину может клюнуть водила, любящий здоровое женское тело. И еще одна девушка способна вызвать у мужчины желание. Но две оставшиеся! С ними можно напрасно прождать до второго пришествия. Увы, у Анжелы не было другого выхода. Тем более Мальвина, скорее всего, жила где-то рядом, был шанс подкатиться к ней насчет ночлега.

Так и вышло. Анжела честно соблюдала договоренности, поэтому за полдня обслужила только одного клиента. Она запросила вдвое выше принятых здесь расценок, и водила, слегка поворчав, заплатил. Когда их работа заканчивалась, девушка могла снять еще одного клиента, но Анжелу насторожило его лицо, хищный блеск глаз. За годы работы девушка научилась почти безошибочно определять потенциально опасных клиентов и отказалась от заработка.