Страница 2 из 31
А вот тело, на удивление всем, оказалось белым, не особо распухшим, но ран с синяками на нём имелось превеликое множество. И тоже - девчонка молоденькая. Подошедшие к болоту люди опять ахали и сокрушались.
- Ух, ты, что деется, - запричитал какой-то кривенький старикашка в серой рясе, - вот это да... Не иначе сам сатана постарался. И не найдёшь теперь душегуба этого. Истинно - сатана... А сатану нипочём не сыщешь...
Старикашка таращил единственный глаз на страшную находку и неторопливо чесал пальцами темно-коричневый шрам на месте глаза другого.
- Осип Акимов из-под земли подлеца достанет, - обернулся к одноглазому Фефил. - Будь тот даже сам сатана.
- Этот молоденький, что ли? - не унимался старикан, показывая пальцем в сторону подьячего. - Неказистый он какой-то: роста невысокого, худой, сутулый, лицо в рябинах. И одет, ни дать ни взять, подмастерье. Да, неужто этот убивца найдёт?
- Человека не по одёжке судят, а по уму, - строго глянул на старика Фефил. - Отойди, не мешайся под ногами...
Старикан пожал плечами, вздохнул тяжко и поковылял к дороге, бормоча себе под нос:
- У, дерьмо воловье..., да поднявший его в руку, отряхнёт... Грязному камню подобны подлецы эти... Дерьмо...
Подьячий Носов велел тело опять завернуть и вынести на дорогу. И только вынесли злую поклажу из леса, как на дороге показались четыре всадника в нарядных боярских одеждах.
- Что такое?! - закричал пожилой статный боярин, останавливая гнедого коня прямо перед испуганно пятившейся толпой.
Все скинули шапки, принялись кланяться и кто-то крикнул, мол, мёртвую девчонку нашли. Носов тоже снял шапку. Он узнал важного боярина - это был Кирилл Полуэктович Нарышкин, некогда первый после царя человек на Москве, а теперь боярин без должности. И хотя в опале Кирилл Полуэктович, но шапку перед ним лучше снять, а то, ведь, неизвестно как ещё дело повернуться может. Боярин, всё-таки...
- Что за девчонка?! - сдерживая беспокойство разгоряченного коня, рявкнул Нарышкин сверху на народ.
Из толпы несколько человек наперебой стали рассказывать боярину о страшных находках, дескать, подивись тоже с нами, господин хороший. Однако дивиться Кирилл Полуэктович не захотел, он замахнулся на толпу плетью и в мгновение ока люди разбежались. На дороге остались только Осип Носов да его ярыги.
- А вы чего?! - сверкнул сердитыми очами боярин.
- Из Разбойного приказа мы, - ответил Носов, глядя на беспокойные копыта боярского коня.
- Зачем из Разбойного? - переспросил Нарышкин, опуская плеть.
- Велено розыск провесть про убитую девчонку, - сказал подьячий, осторожно поднимая глаза на Нарышкина.- Разузнать всё, как полагается... Дьяк Сабанеев велел... Федор Трифонович...
- Федька Сабанеев? - нахмурился боярин и потянул поводья коня. - Ваньки моего дружок? Вот, бездельник. Сегодня же скажу Хованскому, чтоб глупости прекращал. По дорогам тати бесчинствуют, а они с девчонками вошкается... Ох, нет на вас Государя строгого... Распустились...
- Скажи, скажи, только, кто тебя послушает, - думал Осип Носов, глядя в спину уже скакавшего по дороге к селу боярина. - Нет сейчас у тебя силы. Как твоя дочь овдовела, так и вышла силушка боярская. И, вряд ли, когда ты опять наверху будешь: внук твой - Пётр в очереди на престол последним стоит, а родит царица наследника, так Петра за самый край засунут. Это тебе любой на Москве скажет...
Дальше думу подьячего прервал скрип подъехавшей телеги. Встрепенулся Осип: хватит думать, работать надо... Скорбные находки быстро положили на телегу и поехали в Москву. Только в селе Преображенском заминка случилась: два мужика прямо на торной дороге вздумали колесо у телеги чинить. Пришлось их стороной объезжать, а там лужа глубокая. В лужу заднее колесо телеги и съехало. Крепко застряла телега. Пришлось всем спешиваться и лезть в грязь. Тут и местные мужики на помощь прибежали да всем миром телегу из чавкающего полона освободили. Освободили да поехали по дороге к городу вслед за той самой телегой, из-за которой пришлось с грязью повоевать.
Осип Носов ехал около своей телеги и думал:
- Вот приеду сейчас в приказ, расскажу всё, а дьяк Сабанеев непременно спросит: что за девчонки и кто души их загубил? И чего я ему отвечу? Ничего... Никудышный ты человек, скажет мне дьяк, ничего тебе поручить нельзя... И правда его будет... Сущая правда... Стыдище... А чего я могу? Всех спросил: никто девчонку не знает, никто ничего не видел. Зацепиться не за что... Вот, только, свечка, что в руке у неё была... Свечка...
Подъехали к мосту через Москву реку. А там народу собралось: видимо-невидимо. И каждый норовит переправиться поскорее. Люди друг на друга кричат, лошади ржут, а тут еще какой-то умник стадо тощих быков к переправе подогнал. Быки, отвыкшие за зиму от вольного воздуха, смирно стоять не хотят, да и людей здорово пугаются. Носятся глупые животины то туда, то сюда да истошно ревут. Никак пастух с ними совладать не может. И поделом ему: до Егория почти две недели, а он надумал скотину на волю выгнать. Разве так можно? В общем, столпотворение у моста вселенское. Тут уж не до дум с размышлениями, только разворачиваться успевал Осип Носов. До хрипоты он наорался, но телегу переправил быстро. Правда, чуть не сошёлся подьячий на кулачки с красномордым торговцем свиными кожами. Дородный купец сразу же грудью попёр на худенького Осипа, но ярыги так ловко отодвинули буяна в сторону, что тому только и осталось: издали зубами щелкать, да плеваться, потирая ноющие бока.
На дороге, перед стеной Белого города, Осип велел возчику Ефиму повернуть к Пречистенским воротам, в сам поехал к Средним торговым рядам, что у кремлёвской стены. Там торговали свечами и воском.
2
- Посмотри-ка, Мартын Савватеев, - спросил подьячий, показывая лысому сморщенному старичку ту самую свечку - Чего скажешь?
Мартын Савватеев так долго торговал свечами, что уж и забыл, когда началась эта торговля. Ни дня старик не помнил из своей жизни, чтоб он не продавал свечей. Знал этот торговец о свечах всё и даже, поди, более того.