Пленники Цирцеи

И вдруг в голове тихим бархатным баритоном прорезалась посторонняя мысль: «Здесь я принёс себя в жертву, а потому всем хорошо. Чужие сущности роднее и ближе самых родных. Я лишён тела – плоти, но дарю воплощение и хлебу насущному, и доброте, и любви. Смысл присутствует даже там, где отсутствует логика. Да, мой друг, без распятия никак, – воплотитель с лёгкостью читал мои несформированные мысли, торопясь скорректировать их, – вопрос лишь в том, как наши жертвы отзовутся. Одни с благодарностью примут и любовь, и хлеб насущный, стремясь спасти и приумножить добро. Иные будут наживаться на наших лишениях, обращая божьи слёзы в рыдания простых смертных. А те, не в силах вечно верить, накапливают усталость и злобу, передают их по наследству. И дальше дары карают. Земной исход. Ну, да ладно, к философским проблемам мы ещё не раз вернёмся. Давай, как изъяснялись твои земляки, „погутарим за жизнь“. Веришь в любовь с первого взгляда? Чувствую, что не очень. Так вот, она рядом. Не упусти. На прощание открою ещё один малюсенький секрет. Живой, одушевлённый разум способен неосознанно исполнять самые невероятные просьбы. Твоя новая знакомая по многу раз в день слышала: „Маша, будь человеком“. И, как видишь, стала. То, что дзыгу признали её соплеменницей да вдобавок наследной принцессой, подталкивает тебя хотя бы отчасти воплотиться в дзыгу. В чужую шкуру тоже можно влезть по-разному. Реплику „Да унизься, и ты возвысишься“ принимаю с поправкой на незначительную неточность – роль повара и официанта нисколько меня не унижает. Задача бога – дарить счастье и радость как собственным созданиям, так и их братьям и сёстрам. Да и чревоугодие для меня ни грех, если, оно не чрезмерно. А теперь насладись пищей телесной и духовной». – И голос в моём сознании умолк. Его место снова заняли вкусы, ароматы, звуки и краски. Выходит, земные люди не потянули, не сумели правильно распорядиться ни дарами небесными, ни муками. Интересно, а я сдюжу? Я повернул голову к дзыгу. Девушка вглядывалась в чернеющую пустоту.

– По-моему, это и есть конец света, когда родная звезда хоть и приближается, но ни света, ни тепла больше не дарит. При этом судьба безудержно катится в никуда, транжиря последние остатки надежд и здравого смысла. Но тогда как понимать страшный суд? Будет ли он? И что останется после вердикта? Для чего?

– Обязательно будет. Кого-то он приговаривает к счастью. А кто-то с драгоценной ношей не справится. Или пупок надорвёт, или разобьёт, расплещет. А бывает, как в той басне про лису и виноград. Скажи лучше, у вас там скоро красотища начнётся? Кувшинки, спасая вас от белого солнца, заволокут небо от края – до края. Тени белые и зелёные. По книге помню. Счастье. Ты дома. И там тебя ждут.

– Не поверишь, у красивой медали есть бытовая сторона. Как минимум четыре месяца ни один летательный аппарат не посмеет ни взлететь, ни приземлиться. Кувшинки на Зодиаке – основа жизни. На их восхождение не покушаются не только червь, рождённые ползать, но и птах, имеющие крылья от природы. Мне то что? Я буду дома. А другие участники конференции? – Принцесса взглядом указала на путника, сидящего перед ней. – Как в песне Виктора Цоя: «Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна. И не вижу ни одной знакомой звезды». – Она небрежным движением капризной зазнайки смахнула слезинку с тёмной щеки.

– А помнишь, у него же есть и другая песня, которая заканчивается великолепной формулой «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать».

– Умеете вы всё-таки интриговать! – Халфлинг снова повернулся в нашу сторону и подмигнул. – Один в один Гриша. Бывало, сходилась наша классная команда с бойцами из школы по соседству на футбольном поле. Отъявленный хулиган и мошенник Гриша по прозвищу Пассатижи, ребята сокращали Паса, часто демонстрировал спортивное благородство. А иногда, когда считал нашу команду заметно слабее своей, и вовсе переходил на нашу сторону. В любой драке он защищал хилую сторону. А прозвищем обязан борцовскому захвату, из которого на моей памяти не вырывался даже Гришин учитель по физкультуре. Его родители переехали из Абхазии задолго до появления единственного сына. Пассатижи был своим парнем, хоть и непохожим на нас. Сейчас бы он точно получил кличку «Халфлинг».

– У тебя много записей Виктора Цоя? Биография, интервью, письма?

– Я богатенькая на всякую всячинку. Фильмы, концерты в голографической записи, книги, озвученные и бумажные. Более сотни редких рукописей. Картины, принадлежащие кисти многих поэтов и композиторов. Жизни не хватит изучить мою коллекцию. Работы выше крыши! – Ребром ладони резко скользнула по горлу. – Тогда на ностальгию тратиться не придётся. Ой, нас приглашают занять места в шлюпках. Мы приехали. Жаль, ты не с нами. Бог даст, свидимся.

Мои добрые попутчики не спеша потянулись к шлюпочной палубе, оставляя меня один на один с новой книгой и новыми переживаниями. Кто я? Куда еду? Почему один, вечно один? Мог бы вынашивать чужих личинок, стать пиратом, поучаствовать в научной конференции, жениться на принцессе. Но вместо этого я стремлюсь на родину сифилиса, которую не видно ни в один телескоп, которой нет ни на одной звёздной карте. Что меня туда тянет, какая пропасть? Зачем? Вернусь ли обратно? Но делать нечего. Открываю сочинение самой очаровательной девушки во Вселенной, погружаюсь в её переживания, грёзы, иллюзии, надуманные заблуждения и потерявшие голову пороки. Я во что бы то ни стало научусь магии ароматов. Я смогу ответить ей нечеловеческой взаимностью. Язык танцев, сверяемый с солнцем, освоить сложнее. Почему бы не рискнуть? Но прежде надо понять, вникнуть, из чего сложен её внутренний мир. Найдётся ли в нём и для меня место.

В глаза бросается скромное предисловие, чуть меньше странички.

«Сейчас передо мной открываются двери в земли Скопища Дзыгу. Что меня тянет туда? Зачем? Вернусь ли обратно?» – минуту назад я вопрошал о том же. Вымышленной товарке, напротив, суждено было остаться среди монстров, зачастую пьяных и злых.

И заканчивалось вступительное откровение совсем уж мрачно.

«Дорогие мои люди, я успела вас полюбить со всеми достоинствами и недостатками. Я с радостью бы осталась с вами. Но остаться с тем, чего больше нет, значит признать себя мёртвой». И подпись: «принцесса Дзыгу Дзей-Со, представительница земной цивилизации».

Под датой несколько бугорочков. Нажал и почувствовал, как зелёно-белый дракон небесных кувшинок всколыхнулся над головой. Облака пылью сползают с его оживших крыльев. Буквы первой главы воплотились в речь движения. Включился эффект присутствия.

Повествование началось со второго визита Алекса Романова к Сей-Со. После предыдущей встречи миновал месяц. Бывший капитан звездолёта и сам был вынужден серьёзно заняться здоровьем в условиях стационара. И, как назло, доктор Ватсон не посетила его ни разу. Вот и сейчас она холодно и сдержано поприветствовала Алекса в госпитальном холле.

– Пациентка практически восстановилась, и я надеюсь, к концу недели можно будет серьёзно поговорить о её выписке. Сей-Со официально отказалась от моих услуг. Дорогу к её палате помните? Если забыли, вспоминайте не спеша. У неё посетители.

«Новость и «неожиданность» для Алекса синонимы, несущественные факты. Он соскучился по кораблю, по экипажу. У пчёлки гости, вот это интересно.

– Кто? – Только и успел спросить Романов. Дженни уже развернулась, чтоб уйти. И продолжать диалог демонстративно не собиралась. Он ухмыльнулся равнодушно.

Ватсон небрежно бросила через плечо, подмешивая в нейтральный голос тошнотную брезгливость.

– Девочка с вашего корабля, боец-мастер, Ким, кажется и этот, – она, не договорив, стремительно удалилась. Но на встречу двигался другой человек.

Алекс знал его дважды. Телесная оболочка Поля Лурье изменила походку. Движения то ли утратили, то ли ещё не обрели уверенность и согласованность. К новенькому футляру непросто привыкнуть. Мечта сбылась и отдавалась нескончаемым потоком ощущений, по большей части неприятных. Эдуард Горлицкий получил тело, сильное, сложно организованное. И теперь учился им управлять. Это оказалось изнурительнее, чем думал. В кристалле разум обделён, но свободен. На главного героя сумрачно надвигался замученный раб чужой, выпотрошенной, вывернутой наизнанку физиологии. Поравнялись. Горячо пожали друг другу протянутые руки.