Исцели меня

– Ярослав?

Он не вздрагивает, но я успеваю заметить, что он краем глаза все же видит гаджет в моей руке.

– Посмотри.

Очень медленно, не сразу, но он все же переводит взгляд на мобильник. Не могу прочитать по его взгляду хоть что-то – смотрит и ждет.

– Хочешь, послушаем музыку? – пытаюсь сгладить неловкость от собственной идеи. Теперь она уже не кажется мне гениальной.

Всматриваюсь в его профиль и пытаюсь понять, как же все устроено в его голове. Мой пациент переводит взгляд на меня, и я ощущаю себя еще глупее. На что только надеялась? Может, тот взгляд при встрече мне просто почудился?

Определенно, мне стоит хорошо все обдумать, прежде чем снова приходить к нему. Молча поднимаюсь и ухожу. В этот раз он не пытается меня удержать. У двери оборачиваюсь и успеваю заметить, что он провожает меня внимательным взглядом. А затем резко отворачивается, едва я оборачиваюсь.

Возвращаюсь к себе и ложусь на постель. Нет, нельзя действовать вслепую. А значит, мне нужно поговорить с Вересовым. Что-то слишком много белых пятен в этой истории.

Остаток дня провожу за чтением полезной литературы. Ближе к вечеру спускаюсь вниз, чтобы поесть. И так удачно совпадает, что внизу встречаю Григория.

– Марта, – приветствует тот меня. – Рад вас видеть. Поужинаете со мной?

Очень хочется съязвить по поводу того, что он сменил тактику общения, но понимаю, что глупо обострять отношения.

– Конечно.

Мы проходим в столовую.

– Людмила, накрой на двоих, – велит он домработнице.

– А Ярослав? Он не спускается поесть? – задаю интересующий меня вопрос.

– Нет. Мой сын предпочитает есть у себя.

– Предпочитает? – удивленно кошусь на него. – То есть он как-то выражает это?

Мужчина, помолчав, хмыкает.

– Он вообще ничего не выражает. Просто… мне сложно видеть его таким, понимаете?

– И поэтому ему носят еду в комнату?

– Да.

– А как вообще проходит его жизнь? – Вересов вопросительно смотрит в ответ. – Я имею в виду, как за ним ухаживают. У него есть сиделка?

– Да. Профессиональная. Она помогает ему справиться с различными нуждами.

– То есть он не может сам справлять физиологические потребности? – уточняю я.

– Он все делает сам, если ему сказать об этом.

– То есть она служит своего рода напоминанием.

Мужчина кивает и хочет добавить еще что-то, но тут Валентина приносит еду. Какое-то время мы молча едим, а я обдумываю его слова. Получается какой-то нонсенс. И это не укладывается в моей голове.

– А вы пробовали ему напоминать о его работе? Об общении?

– Конечно. Результатов не было.

– То есть он полностью равнодушен к тому, чем занимался до этого?

– Вы видели в его комнате пару ноутбуков?

– Конечно.

– Так вот это все, что осталось. Раньше у него было полно различных компьютерных штучек. Но пришлось убрать – все стояло и пылилось, а Ярослав только раскидывал их.

– То есть проявлял агрессию?

– Не сказал бы, – морщится мужчина. – Это было всего пару раз. Именно когда пытались его заставить работать.

Киваю понимающе и отпиваю глоток воды.

– То есть он ни с кем не общается, например, в сети?

– С чего такие предположения? – тут же хватается за мои слова он.

– Если Ярослав полностью самостоятелен, но лишь не может организовать себя, нуждаясь в постоянном контроле, возможно, он реализует потребность в общении каким-то другим способом, – предполагаю я. – В наше время виртуальное общение весьма распространено.

Бизнесмен задумчиво крутит в руках бокал вина.

– Это не прошло бы мимо меня, – наконец, выносит он вердикт. А затем поясняет. – Мои люди просматривают записи с камер. Мой сын не пользуется компьютерами или другими гаджетами.

Эта новость меня расстраивает. Признаться, я уже подумала, что почти разгадала своего пациента.

– Вы ведь общались сегодня? – неожиданно задает вопрос Григорий.

– Да.

– И как?

– Он пару раз посмотрел на меня. Но не думаю, что это можно считать прогрессом.

– Раньше не было и этого, – заметил Вересов. – Продолжайте!

То, как прозвучат его слова, напоминает скорее приказ, чем просьбу. И это неприятно царапает слух. Впрочем, чего я ожидала? Что жесткий и беспринципный бизнесмен резко поменяется ради Марты Лукашиной? Вздыхаю и выхожу из-за стола.

– Спасибо за ужин.

Поднимаюсь к себе. Чтобы хоть немного отвлечься, звоню Лиде и узнаю, как обстоят дела с поставками. Та долго заверяет, что все идет как надо и обещает прислать на почту накладные для проверки. Не проходит и десяти минут, как мне приходит оповещение о новом письме. Все-таки Лида очень ответственная девочка. Следующие полчаса проверяю документацию. Я так увлекаюсь, что не сразу реагирую на сигнал входящего сообщения. Когда же, наконец, беру телефон в руки, меня ждет сюрприз – очередное сообщение с неизвестного номера.

Да, я хочу послушать музыку.

Я едва не роняю телефон на пол. Пульс резко ускоряется, а я все еще разглядываю буквы на экране. Так я оказалась права? Мне не показалось? От этого становится радостно. Ведь если Ярослав пытается общаться, пусть и таким вычурным способом, то еще не все потеряно. И мне совершенно наплевать – есть в этом моя заслуга или просто так совпало. Сейчас я полностью поглощена азартом вернуть к нормальной жизни очередного пациента. И хотя мне еще только предстоит разгадать, как он это делает, я расплываюсь в улыбке.

***

Просыпаюсь непривычно рано. То ли чужая обстановка так на меня действует, то ли загадка моего подопечного. Умывшись и приведя себя в порядок, спускаюсь вниз – Вересов уже завтракает. Кивает мне в знак приветствия, а домработница тут же уходит в кухню.

– Доброе утро.

– Взаимно, – отвечает мужчина. – Рад, что вы так рано проснулись, Марта. И впредь, надеюсь, не будете против соблюдать некий распорядок дня.

Я едва не давлюсь кофе, что успела отпить. Формально его слова – просьба, но не могу отделаться от ощущения, что это очередной приказ. Смотрю ему прямо в глаза, и становится не по себе. Сейчас, когда он вынужден соблюдать условности и не давить на меня, я отчетливо вижу, насколько для него это неприемлемо. Насколько этот человек ненавидит быть зависимым от кого-то.

– Это обязательно? – спрашиваю на свой страх и риск.

– Нет, – чуть помедлив, отвечает Григорий, – но я бы хотел иметь возможность обсуждать ситуацию с моим сыном.

– Вообще-то я не любитель вставать спозаранку…

– Но на работу ведь встаете.

– На работу?

– Именно, – кивает он. – Сейчас вы работаете на меня.

– Что-то не припомню, чтобы подписывала трудовой договор.

– И только это спасло вас в прошлый раз.

Бизнесмен, наконец, показывает свое истинное лицо. Не угрожает, но показывает, как на самом деле обстоят дела.

– Я пойду вам навстречу только из-за вашего беспокойства о сыне, – выбираю максимально обтекаемую формулировку. Судя по его пронзительному взгляду, он не в восторге от этого, но недовольство оставляет при себе.

– Рад это слышать, – роняет он. Затем откладывает столовые приборы и встает из-за стола. – Приятного аппетита. Ужинать я привык в восемь.

После его пожеланий кусок в горло не лезет. И неудивительно – Вересов как хищник, который подавляет всех вокруг своей бешеной энергетикой. А уж если он не в настроении, то и подавно. Скорее домучив завтрак, чем доев, иду наверх – собираюсь навестить пациента.

Дверь, вопреки обычному, приоткрыта, и я вижу, что в комнате, кроме Ярослава, находится еще женщина. Все же стучу и раскрываю дверь шире.

– Доброе утро, – произношу погромче.

Та оборачивается и улыбается в ответ.

– Доброе утро. Вы – Марта?

– Да, а вы?

– Валентина, – представляется она. – Я ухаживаю за Ярославом.

Сиделка оказывается хрупкой дамой лет пятидесяти. По ней совершенно не скажешь, что она способна помогать нуждавшимся в ежедневных гигиенических процедурах. Впрочем, ее подопечный в этом смысле самостоятельный. Так что удивляться нечему.