Сценарий

Держа в руках напечатанный экземпляр, я в то мгновение ощутил, что это самое ценное, что когда-либо у меня было.

Вопросов по изданию у меня не возникло. Во время своей футбольной карьеры в городе на Неве я обзавелся хорошим знакомым, который имел выход на одно из весьма успешных издательств города. Одного звонка оказалось достаточно, чтобы мою книгу согласились взять «на просмотр». А ведь еще совсем недавно на просмотрах был я сам, в качестве футболиста. И думал, что обрел свое призвание. Быстро время изменило направление моей жизни.

* * *

Я ехал со своей любимой на презентацию собственной книги. Кто бы мог подумать чуть ранее, что будет нечто подобное? А оно возьми да случись.

– Быстро всё меняется, да, брат? – раздался чей-то голос вкупе с ударом по плечу.

Это был хороший знакомый по моему последнему футбольному клубу. Он мой ровесник.

– Олег, ну ты же знаешь, что я был лишь помехой в нашей команде, – одновременно с улыбкой и с долей серьезности на лице ответил я, не поворачивая головы. – Вот и решился на перемены.

– Ну в общем-то, да, так оно и было. Поздравляю, брат.

Несмотря на нелюбимые мною фамильярности в общении, используемые Олегом, встреча с ним меня порадовала. Из футбольной сферы он был, пожалуй, самым близким мне человеком. Он многое сделал для меня, когда я перебрался из Питера в столицу. Возможно, для него я тоже являлся большим другом, и это сыграло роль в том, что он приехал на презентацию моей книги.

– Дань, а у вас здесь как обычно всё, дожди да и только. – Олег не очень-то любил Санкт–Петербург.

– Ой, Олег, послушай, вся эта штука просто умело распиарена, почти как мифы про инопланетян; по серости туч твоя Москва непобедима, – отрезал я без толики обиды на его фразу.

– Ладно, давай лучше выпьем.

– Не, Олег, я как-то решил подзавязать с этим делом.

– Погоди-погоди, я че-то не догоняю… Ты – подзавязать? Я к писателю приехал или к кому, твою мать, а?

– Олег, ты же прекрасно знаешь, как я ненавижу, когда люди употребляют выражение, которое значится в конце твоего вопроса. Неужели так сложно избегать этого в общении со мной, а? А по поводу алкоголя и писательства… Знаешь, хочу показать, что можно творить, и будучи в трезвом сознании и твердой памяти, или как там правильно говорится.

– Ну как-то так и говорится.

– Ну, может, и так. Не думаю, что Автор всеобщего сценария что-то употреблял, чтоб создать мир.

– Иначе бы всё было подобно одному большому трипу? – смеясь, подытожил Олег. – Получается, спортсменом ты бухал, писателем – завязал. Нестыковка какая-то нездоровая.

– Какая есть.

– Ладно, скажи хоть, как ты? Тренер спрашивает, парни все тоже, президент клуба даже интересовался, не передумал ли ты? Все будут рады увидеть тебя снова в команде, что скажешь?

– Да не, Олег. Похоже, это все. Знаешь, мне уже не двадцать, а в футбольном плане я все еще в низах. Перспектив мало. А по факту, никаких, вероятно. С тем образом жизни, который мы вели, глупо было вообще рассчитывать на успех в этом направлении.

– Здесь не поспоришь. А если я скажу, что тобой Торпедо заинтересовалось?

– То я пошлю тебя в задницу. Потому что ты, как и я, знаешь, что это невозможно.

– А как же «невозможное возможно»?

На этой ноте наш разговор прервал приятный женский голос:

– А что, этот девиз и вправду работает? – заигрывая глазками, спросила меня Юля.

– Какой девиз? – непонимающе переспросил я.

– Ну, про возможности невозможного.

Вместо ответа я просто показал взглядом в сторону Дианы. Мои собеседники подняли бокалы, молчаливо показав, что мой ответ им вполне понятен. Ведь он и в самом деле был доступен для понимания. То, что мы когда-либо будем снова вместе с Ди, считали невозможным, наверное, практически все, кто хоть раз думал об этом.

Диана, будто почувствовав мой взгляд, обернулась и подмигнула мне левым глазом. У нас с ней была своего рода игра, в условиях которой знак в виде подмигивания левым глазом означал, что «всё о'кей», а правым – что-то вроде «иди ко мне, мне скучно». Знали об этом только мы. Это было нашей маленькой тайной.

Подошло время моего выступления. Я должен был произнести торжественную речь в честь всех собравшихся гостей. Как уже говорилось, я не особо любил подобного рода вещи, предпочитая оставаться скорее в стороне от этой болтовни, нежели быть в ее эпицентре.

– Спасибо всем собравшимся, – начал я свою речь, – мне лестно, что все вы здесь сегодня. – Народу, кстати, набежало больше, чем я хотел бы.

В общем, дальше я говорил, по большому счету, банальности, наподобие «я благодарен Вам и особенно Вам за то и за это». Единственное, что я сказал от сердца, это слова благодарности родителям и Диане. В первую очередь именно они сподвигли меня на написание первой книги. Родители воспитали меня на совесть и придали мне направление, они всегда поддерживали меня, как могли, и я уверен, что так будет и впредь. Их вклад в моё становление фундаментален. Диана же являлась моей спутницей в осуществлении предначертанного. Но самое главное для меня то, что она была моей музой, моим вдохновением, моим первым и самым важным читателем. Писатель, по моему убеждению, способен предельно раскрыться только тогда, когда пишет на чистом вдохновении. Не потому, что ему надо писать – ведь он как бы писатель, не потому, что пора заработать денег, а просто потому, что хочется писать.

Представьте, что было бы, если бы каждый проживал жизнь на вдохновении. Речь не о том, чтобы проводить каждую секунду в этом волшебном состоянии, наскучило бы, как и все постоянное, но в самые ключевые главы своей истории предаваться воплощению в высшее. Тогда мир явился бы в другом свете перед всеми нами, мы бы увидели гораздо больше красок, вокруг стало бы светлее и теплее. Погружение в нирвану оказалось бы главной задачей на пути. Все свои самые запоминающиеся моменты мы создаем на вдохновении, будь то от чувств к любимому человеку или просто от солнца на небе.

Первое время в финансовом плане меня здорово выручал наш совместно устроенный магазинчик. Несмотря на не самый большой оборот, мы имели весьма неплохой доход. Жил в Питере я всё ещё у Дианы, а значит, за жилье мне платить не приходилось. Да и у меня, как ни странно, оставалась некая сумма средств на проживание еще со времен не так давно закончившейся футбольной карьеры.

По окончании презентации мы собирались отправиться отметить данное событие в один из ночных клубов. Как вдруг во мне проснулась моя любимая спонтанность, и я донес возникшую идею до Дианы:

– Ди, а может, ну его это всё, поехали к родителям съездим, а? С ними мне сейчас больше хочется провести время, что скажешь?

– Поехали, – услышал я, увидев ее ясную улыбку.

Вот, примерно, такая штука – спонтанность. Родители все так же жили в Балаково, а это означало, что нам предстояло путешествие.

– Дань, ну че, мы вызвали тачки, ща нас отвезут, – поведал мне один из бывших местных одноклубников, бывший уже в полухлам.

– Денис, куда нас отвезут, ты о чем?

– Дань, братиш, ну как куда, в клуб, конечно же.

– А я же непьющий, Денис, я сам доберусь, на своей, о'кей? – спросил я зачем-то, хотя от его ответа абсолютно ничего не зависело.

– Да, Дань, как хочешь, но знай, без тебя мы не начнем, мы будем ждать тебя! – проорал он, забираясь в приехавшее такси.

Интересно, он вообще заметит мое отсутствие? Или просто забухает тупо, ведь все оплачено заранее. Это не имело для меня никакого значения. Я уже научился отделять «свое от чужого», я понимал, что мне интересно и что для меня по-настоящему важно. На все желания псевдодрузей мне было глубоко плевать. А те близкие, кто пошел в клуб, с пониманием отнеслись к нашему желанию уехать домой.

* * *

В этот раз путь был без остановок на сон, поскольку мы ехали в два водителя. Через девятнадцать с половиной часов мы прибыли к родителям. Часы показывали около шести вечера. На календаре значилась суббота. Родители оказались на даче. Мы решили покушать с Ди в кафешке за углом. После чего провести время ожидания за просмотром фильма на ноутбуке в машине. Но это не совсем нам удалось, минут через двадцать после начала мы оба погрузились в сон. Мне снилось, что я приехал на просмотр в Торпедо. Сон нарушил сигнал выезжающего из двора авто. Далее мне снился океан. Я всё ещё не был там пока, поэтому во сне он был скорее похож на море. Видимо, в нашей шкатулке снов не прорисовывается отчетливо то, чего мы не видели и о чем мы не знаем.