Белоцветная одурь

Почти не сомневаясь в том, что это и был Адольф Гитлер, менеджер по продаже сотовых телефонов стал требовать у дам топор. Но те пояснили ему, что это очень уважаемый царём господин и награждённый самыми разными отечественными орденами и медалями и ряда зарубежных государств за свою активную… деятельность.

Пришлось им абсолютно голыми возвращаться назад, в гостиничную комнату Небывалова, который начал усиленно требовать у них, чтобы они вернули трусы, в которых его шарахнули по голове и в каких он утонул, а потом отправился на тот свет, то есть к ним, на вечное поселение.

После таких претензий с его стороны симпатичные и обаятельные дамы стали показывать неприличные жесты, давая понять, что он им до фонаря. Федя, конечно же, поначалу не собирался их бить потому, что поднять руку на женщину – не очень-то хорошо, хотя некоторых из них следовало бы, вообще, не рожать. Потом, всё же, решил их немного погонять по комнате и пару раз достать их если не ногой, то рукой.

Но у него ничего не получилось, поэтому продолжение беседы приняло относительно мирный характер. Он, конечно, принёс дамам свои извинения за то, что повёл себя в загробном мире несколько не адекватно, но ведь и его можно понять.

Переглянувшись, симпатичные девушки, согласились ответить на ряд вопросов, которые уважаемый Фёдор Ефимович намеревался им задать. Он начал с самых последних событий, именно, с большой бурой лягушки, которая появилась перед ним из влагалища агронома и велосипедистки Яны Захаровны.

Оно, это коварное земноводное животное, ставшее внезапно невидимой, вероятно обитает, если не в утробе Гундрюжиной, то в её «вместилище», рядом с густыми волосяными зарослями.

– Лично я с ней не знакома, Федя, – опровергла Гундрюжина предположение Небывалова, – и никто у меня там не живёт.

По выражению лица Небывалова очень легко было понять, что он из того, что происходит, ничего не понимает, но усиленно пытается это сделать.

– Собери свой головой мозг в кучку, Фёдор Ефимович, – предложила ему Лариса. – Ведь ясно, что через замечательное влагалище нашей Яночки проходит портал, ведущий во множество самых разных миров и обителей самых разных измерений, состояний и категорий. Неужели тебе, дятлу, не понятны даже такие элементарные вещи?

– Допустим, с трудом, но я это понимаю, – солгал менеджер по продажам сотовых телефонов. – Тогда категорически требую, чтобы если не лягушка, то лично Яна Захаровна отдала мне письмо, посланное лично мне из тридцатого века.

На сей раз голозадые подруги, не сговариваясь, впали в дружный и почти истерический смех. Они попадали на пол, на спины, задрали ноги вверх и начали ими дрыгать, то есть интенсивно шевелить.

Наблюдая за этим безудержным весельем, Федя чисто отвлечённо подумал, что если «монька» у Ларисы Аркадьевны глубже, чем у её подруги, то у Яны Захаровны её половой орган гораздо шире. Получается, что и загробный мир тоже многообразен.

Наконец-то, через пару минут подруги успокоились, и Яна спросила у Небывалова:

– Ты, на самом деле, ждал весточки из тридцатого века?

– Особо не ждал, – признался Фёдор. – Но ведь мне надо же знать, что там написано. Может быть, мне там какую-нибудь работу подыскали. Я, например, хочу ничего не делать и ежемесячно получать миллионы долларов.

– У нас в стране такими вакансиями распоряжается только царь-батюшка, – сообщила Лариса. – Как правило, он устраивает на них только своих родственников, друзей и самых близких знакомых. Да и в разных мирах тридцатого века такая же оказия. Тунеядцам и разбойникам – большой почёт и уважение. Особенно ценятся внешние и внутренние интервенты. Какие они милые!

– Где же я, всё-таки, нахожусь? – задал девушкам мучивший вопрос Фёдор. – Где?

– Не твое дело! – грубовато ответила Перекосова. – Много будешь, скоро состаришься.

– Мёртвые не стареют и не потеют, – убеждённо заметил он. – А с письмом вы, получается, меня обманули. Не очень хорошо получается.

– Обманули дурака на четыре кулака! – Гундрюжина, как ребёнок, задорно начала прыгать на одной ноге. Потом прекратила пританцовывать и философски добавила. – Дай дураку стеклянный член, так он и лоб разобьёт.

– Хамство! Вы, вообще, тут все зажрались! – взорвался Небывалов. – Подумаешь, у вас сахар подорожал! Да у нас, там, каждые два месяца даже на хлебобулочные изделия поднимают цену. И при этом мы, всё равно, любим нашу Родину и заодно президента.

– Подожди, Феденька, – сказала Лариса, – мы сбегаем с Яной в туалет, а потом ответим на все твои вопросы.

– Только не долго! – предупредил их Небывалов. – Я уже давно морально готов рассчитаться за все злодеяния с Адольфом Гитлером. Время не терпит!

Они удалились… Но Фёдору пришлось ждать очень долго, больше двадцати минут. Подумав немного, менеджер по продажам сотовых телефонов, решился, потревожить дам и напомнить о себе.

Не очень решительно, но Небывалов вошёл в туалет, дверь которого не была изнутри заперта на защёлку. Ему не удалось обнаружить здесь, вообще, присутствие какого-либо живого существа. Даже тараканы попрятались.

На сей раз он не стал ощупывать даже стены комнаты для проведения специальных и необходимых всему человечеству процедур. Он присел на унитаз, используя его только в качестве сидения, и крепко задумался. В эти минуты явного отчаяния и полного непонимания происходящего, Федя стал горестно вздыхать и глубоко сожалеть о том, что умер. Разве же он мог предполагать, что здесь, на новом месте обитания, его покинуть в состоянии полного недоумения.

Ведь сейчас Небывалов не знал, стоит ли ожидать появления Перекосовой и Гундрюжиной. Не могли же они, представители здешнего Комитета Справедливых Мстителей. Он пришёл к выводу, что надо просто терпеливо подождать их возвращения и готовиться становиться сверхчеловеком космического масштаба.

Да ведь если он лично покончит таким способом с Адольфом Гитлером, то, наверняка, ему где-нибудь и кто-нибудь выпишет солидную премию. Возможно, дадут ему и какую-нибудь и Премию Мира. Присуждают же её всяким и разным негодяям. А чем же он хуже?

Почти с оптимистической улыбкой он открыл дверь туалета и вышел наружу. Но, почему-то, вдруг оказался в холодной и безлюдной степи. Вроде бы, стояло лето, кругом зелёная трава и пёстрые цветы, на стеблях поваленных ветром. Холодный, до костей пронизывающий воздушный поток с пылью и даже мелкими камнями. Ничего хорошего. Даже на ногах почти невозможно удержаться.

Ветер настолько усилился, что Фёдор бы вынужден встать на четвереньки и закрыть голову руками. А поскольку Небывалов оставался, как и прежде, в обнажённом состоянии, то шквальный воздушный поток, через раздвинутые ноги высоко приподнял его лохматые «шары». Что же касается его полового члена, находящего в состоянии ожидания, то его вытянуло в струнку.

Его пенис развивался, будто ленточка бескозырки бравого матроса с боевого крейсера или эскадренного миноносца, пока ещё не проданного за мелкие центы каким-нибудь изобретательным чиновником, к примеру, в Китайскую Народную Республику. Причём, от имени народа.

Но минут через десять-пятнадцать степной ураган прекратился, небо очистилось, освободилось от туч, и на нём засияло яркое солнце. Фёдор присел на большой округлый камень, каких иногда не так уж и мало встречается и на открытых степных просторах. Основательно прокашлявшись, он начал дышать почти полной грудью.

Вдруг откуда не возьмись перед ним появился пару недель небритый мужик в шапке-ушанке, длиной белой шубе-дублёнке и валенках.

– В степи холодно даже летом, – пояснил он. – Вот потому я тепло и одет. Сам знаешь, что мы, россияне, в голливудских фильмах лаже во вьетнамских джунглях не снимаем с головы шапок-ушанок. При этом и рожи у нас дебильные. Где только для своих съёмок находят столько идиотов и даунов.