Я не верю

Что сделать, чтобы она, наконец, поняла, что я действительно люблю?

Люблю по-настоящему.

Ольга

Глеб уходит, оставляя меня в растерянности. Ну почему он такой упёртый? Вокруг же так много молоденьких девочек, мечтающих о любви. А он ко мне привязался. Не нужны мне отношения. Не до них. С дочерью бы для начала разобраться. Надо позвонить Вите. Бросаю взгляд на рабочий стол и вздыхаю.

– Мазь забыл и маски тоже.

– Оля, у меня халат порвался, – в кабинет без стука врывается Олег.

– Что случилось? – осматриваю коллегу, у которого оторвался рукав халата.

– За дверную ручку зацепился, – жалуется он.

– Ясно. Халаты у меня на складе. Иди в отделение, я принесу.

– Хорошо. Буду в своём кабинете, – друг разворачивается и делает несколько шагов.

– Олег, забери это, – собираю в пакетик то, что оставил Глеб. – Крымов забыл.

Коллега смотрит на меня, вот хочет спросить, почему тот сам не взял, но не задаёт этот вопрос. Без слов берёт пакет из моих рук и уходит. Закрываю дверь на ключ, иду на склад.

Ближе к обеду получаю сообщение от дочери с напоминанием, что сегодня мне нужно в институт, чтобы подписать какие-то бумаги. И адрес высылает. Пробиваю его по картам и понимаю, что это совсем не там, где я была, когда Вита сдавала вступительные экзамены. Звоню ей несколько раз, но она сбрасывает. Что ж, разберусь на месте.

Благодаря Глебу я теперь на машине и мне не нужно стоять на остановке или вызывать такси. Мысленно говорю ему ещё раз «спасибо» и выхожу на парковку. У Коршунова я отпросилась ещё с утра, «спасибо» и ему за понимание.

Подъезжаю к учебному заведению. Смотрю на вывеску и понимаю, что ни хрена это не институт экономики. Дыши, Оля, глубже, чувствую, тебя ждёт сюрприз. Главное, не сорваться. Делаю несколько глубоких вдохов,

вспоминаю слова Насти и выхожу из машины. Дочь встречает меня на улице у крыльца. Она немного напряжена. Впрочем, как и я.

– Факультет? – спрашиваю я.

– Строительство уникальных зданий и сооружений.

– И что строить собралась?

– Атомную станцию.

– Мощно. Ну пошли.

Мы входим в здание, дочь идёт впереди меня, я медленно плетусь за ней, оглядываясь по сторонам. Современно и стильно, отмечаю я обстановку учебного заведения.

– Витка, ты молодец. Так задвинуть Егорычу, что он даже растерялся, – к дочери подбегают две девчонки и восхищённо выплескивают свои эмоции. Дочь в ответ улыбается им и отвечает что-то. А я не слышу её, потому что смотрю на то, как искренне и живо она улыбается.

Ей нравится здесь. Это точно. Виталина вспоминает о том, что я стою рядом, сразу прячет свои эмоции подальше от меня и, попрощавшись с девочками, ведёт меня в деканат. К декану я захожу одна, дочь остаётся в коридоре. Перед тем, как закрыть дверь, я бросаю взгляд на дочь. Она стоит у стены напротив и умоляюще смотрит на меня. Понимаю, что для неё это очень важно. Разве я могу пойти против? Конечно, нет. Подписав все бумаги, я выхожу к дочери.

– Почему ты мне раньше не рассказала?

– Ты очень хотела, чтобы я была бухгалтером.

– Извини меня.

Дочь, открыв рот, взглянула на меня, не поверив своим ушам.

– За что? – тихо спрашивает она.

– За то, что не спросила о твоих желаниях.

– Ты не осуждаешь меня?

– Глупенькая. Я горжусь тобой. Ты все сделала правильно.

Обнимаю дочь за плечи, и она впервые за несколько лет отвечает на мои объятия. Её ручки обхватывают мою талию. И мне плакать от счастья хочется.

– А давай заедем в магазин, купим тортик.

– Тортик – это хорошо. А может, ты ещё новую юбочку мне купишь.

– И юбочку, и платьице. Меня отпустили с работы до завтра, давай по магазинам прогуляемся. Мы давно не обновляли себе гардероб. Хочешь?

– Ещё спрашиваешь, – глаза вспыхивают интересом, будто от спички. И мне нравится эта жизнь в её взгляде.

– Ну, веди меня, где тут у вас молодежь одевается.

***

Домой мы пришли почти в восемь вечера. Уставшие, но счастливые. Вита выбрала для себя новую юбку, парочку блузок, два платья и джинсы. И даже мне выбрала платье сама. Я бы никогда и не посмотрела в его сторону, но после слов дочери, что в этом я буду выглядеть как её подружка, купила его, не раздумывая. Конечно же, надеть его смогу только дома наедине с дочерью, так как оно неприлично короткое. Но разве минуты единения с

дочерью не бесценны? А в этот момент, когда она мне сама выбирала вещи и таскала в примерочную, заставляя мерить, я, действительно, почувствовала себя её подругой.

– Ужинать будешь? – спрашиваю я дочь, входя в её комнату.

Улыбаюсь оттого, что давно не видела дверь в комнату дочери распахнутой, обычно она закрыта от меня. Виталина снова перемеряет обновки и мечется от зеркала к кровати, на которой лежат покупки.

– Да, буду. Я очень голодная.

– Борщ или рагу?

– Рагу, – отвечает она, натягивая на себя джинсы с разорванными коленками. Дочь говорит, что это модно.

– На десерт мороженое. Клубничное, – вспоминаю, что несколько дней назад купила её любимое лакомство.

– Ничего себе. Сегодня определенно мой самый счастливый день.

– Жду тебя через десять минут на кухне.

Быстро накрываю на стол, вспоминая о том, что дочь очень любит ещё маринованные огурчики, достаю и их. Украдкой выглядываю в коридор, дверь в комнату дочери открыта до сих пор. Я готова визжать от счастья. Виталина входит на кухню в новом платье. Присаживается на свое место, сразу подхватывая в рот огурец. За ужином мы много разговариваем, Вита рассказывает мне о будущей профессии и почему именно её она выбрала. Я не скрываю от неё своего восхищения ею. Пусть видит, что она мне важна.

Ужин закончен, Виталина моет посуду, а я убираю со стола. Отложив тряпку в раковину, встаю рядом с дочерью.

– Вита, а я вчера видела Алёну Николаевну, – тихо и неуверенно произношу я.

Глава 9

Ольга

Понимаю, что этим предложением я сейчас разрушаю наше хрупкое перемирие, но я не могу иначе, так как сегодняшний день один из многих, когда дочь немного оттаивает по отношению ко мне, но уже завтра всё может начаться сначала. А я устала от этих качелей. Я хочу докопаться до истинной причины такого переменчивого поведения моей девочки. Я очень пристально наблюдаю за ней, как велела Настя. Услышав мои слова, дочь замирает на секунду, а потом резко разжимает пальцы, и тарелка из её рук летит на пол, разбиваясь вдребезги. Мы одновременно приседаем, чтобы собрать осколки, и я замечаю, как подрагивают руки дочери. Она не смотрит на меня, глаза опускает в пол.

– Вита, не трогай, порежешься, – говорю я как можно нежнее и спокойнее, хотя в душе уже просыпается вулкан, мне хочется схватить её за плечи, встряхнуть хорошенечко, посадить на стул и «пытать» до тех пор, пока не скажет мне правду. Но я сдерживаюсь и лишь произношу: – Я сама уберу.

– Я веник принесу, – говорит дочь и уходит.

Я собираю крупные осколки и выбрасываю в мусорное ведро, печально смотря на них, вздыхаю. Последняя тарелка из сервиза, который мои родители дарили нам с Колей на свадьбу. Больше ничего не осталось, что бы напомнило мне о нём здесь. Его любимую кружку я случайно разбила, споткнувшись о коробку. Вита пыталась её склеить, но не вышло. Она злилась на меня за это и неделю со мной не разговаривала. Чувствую, что и после сегодняшнего нас не минует период молчанки. Дочь возвращается и сама подметает пол, обходя меня по кругу, под моим цепким взглядом. Я уже не надеюсь на продолжение начатого мною разговора, но Вита вдруг поворачивается ко мне и произносит:

– Что она тебе сказала? – спрашивает с ноткой презрения в голосе.

– Ничего особенного. Мы случайно встретились на улице, она просто спросила, как ты.

Дочь, усмехнувшись, прячет от меня печальный взгляд, подходит к раковине и выключает кран. Надо же, я даже не заметила, что он открыт.