Страница 2 из 9
– Моя фамилия Рэй. «Р», «Э», «Й». Рэй.
Сидящая передо мной женщина со смертельно усталым видом почесывает голову ручкой, пока я распинаюсь перед ней под гудение ламп дневного света. Мои «умные кроссовки» беспощадно жмут, а телефон в кармане вибрирует (что даже немного приятно), напоминая каждой волной о том, сколько невероятно важных сообщений я могу пропустить, тратя драгоценные секунды на эти бесплодные пререкания.
– Не могли бы вы повторить? – вздыхает женщина.
Я снова излагаю проблему, наблюдая за пустым взглядом ее голубых глаз.
– Тут написано «Рэт», – помахиваю я ламинированным прямоугольником для подтверждения своих слов. – А меня зовут Элис Рэй.
– Не «Рэт»?
– Нет.
– Хм… – Она снова почесывает голову, а потом внимательно смотрит на кончик ручки, словно в поисках каких-нибудь драгоценных находок. – А вы не можете просто… оставить все как есть?
– Вы что, хотите, чтобы я два целых дня расхаживала с бейджиком, на котором написано «Элис Рэт»[1]?!
– А что такого?
– На конференции под названием «Побеждаем с улыбкой»?
– Ну да…
– Нет.
Она немного ерзает на пластиковом стуле, садится поудобнее и, даже не посмотрев на меня, протягивает руку.
– Спасибо, – говорю я, чуть смягчая тон, и отдаю ей бейджик. – Не хотелось бы доставлять хлопот, но знаете, тут мои коллеги… а я еще и выступаю перед ними…
Голос мой замирает, когда я вижу, как она берет несмываемый маркер из пластикового контейнера, снимает зубами колпачок и зачеркивает «Т». Затем добавляет букву «Й», за которой следует смайлик: «:)».
Что? Правда? Это называется исправить?
– А новый нельзя получить?
В ее глазах проскальзывает такая ненависть, что меня словно отталкивает силовым полем. Нехотя я забираю бейджик, а потом окидываю ее смертельно пронзающим взглядом, говорящим: «Ты попала в мой список Полных засранцев, заслуживающих, чтобы они всегда попадали в лужи и чтобы перед ними всегда захлопывали двери». Она снова почесывает голову. «И чтобы они подхватывали вшей», – мысленно добавляю я.
– Следующий! – рявкает она, и я отхожу в сторону.
До дискуссии остается еще какое-то время, и я клянусь себе, что попытаюсь на этот раз влиться в окружение, вместо того чтобы стоять в сторонке, сверля глазами пирожные без сахара, поглощая морковные палочки и протеиновые батончики по дикой цене, как делала каждый год до этого.
«Нужно быть частью профессиональной сети, – повторяю я себе. – Улыбаться и демонстрировать коммуникабельность». Не то чтобы я боюсь общаться с другими представителями человечества, но просто…
– О, привет!
Блин.
– Элис?
Мужчина в очках, прищуриваясь, всматривается мне в грудь, и я вспоминая причину № 142, по которой ненавижу конференции: некоторые шутники всегда следят за тем, чтобы бейджики на шнурках удобно свисали как раз на уровне молочных желез. Это дает ИНК («извращенцам на конференциях» – причина № 141) идеальный повод таращиться в область декольте, а иногда и распускать руки (причина № 143[2]).
Мистер Очки как-то странно приседает, сгибая ноги в коленях, и его голова оказывается прямо напротив моего бюстгальтера.
– Элис… Рэт? – вопросительно смотрит он снизу вверх.
– Вообще-то Рэй.
– Ах да, точно! Мы встречались в прошлый раз!
Он протягивает руку и пожимает мою.
– Да-да, я помню! – говорю я, хотя совершенно не помню его.
После одного из тех рукопожатий, что длятся минут пять, он пускается в рассуждения о рекламной кампании для зубной нити, которую производит его фирма («Побывала в космосе… ею пользуется даже в НАСА! Будущее гигиенических волокон!»). Я вежливо киваю до тех пор, пока телефон у меня в кармане не начинает снова вибрировать, предоставляя мне повод сбежать.
– Мне так жаль, извините, но мне нужно ответить на важный звонок, а потом начинается моя дискуссия.
На самом деле до дискуссии на тему «Вопросы хирургии главного корневого канала» еще не менее получаса, но ведь запас пирожных с аспартамом, которые женщина не может не съесть, ограничен. К тому же под моим внешним обликом дантиста скрывается настоящий социальный прокаженный.
– А после вы остаетесь? Говорят, для официального приветствия пригласили Малалу, но я только что видел прошлогоднего фокусника, так что, возможно, стоит ожидать представление «Кариес в шляпе 2.0».
Люминесцентная лампа надо мной моргает, и меня пугает мысль о том, что придется провести еще сутки в здании, полностью лишенном естественного освещения, питаясь продуктами, прошедшими технологическую обработку, и выслушивая каламбуры на стоматологические темы. Я говорю, что постараюсь посетить его семинар «Возвращение зубного налета», и отхожу в сторону. Я пропустила телефонный звонок, но это ничего. Болтать по телефону мне нравится ничуть не больше, чем чесать языком в реальной жизни.
Я не всегда была такой. Просто в последнее время мне кажется, что из меня постепенно выходят силы. Как будто я потратила весь свой запас любезности на пациентов в приемных кабинетах и на воспитание детей, и у меня уже почти ничего не осталось. Вот что делают с человеком восемь лет ухода за детьми и пятнадцать лет стоматологии с ее зубным налетом. Не говоря уже о пожизненном сроке в виде брака…
– Прошу прощения? – обращаюсь я к крупному мужчине с уже покрытыми потом усами, охраняющему проход в священную зону, где, судя по заверениям, меня ожидают уединение, Wi-Fi и «приличный кофе». – Можно пройти?
– Проход только для особых гостей, мадам, – говорит он мне.
О боже! Значит, теперь я «мадам»? Или «из тех, кому за…»
– У меня особый голубой шнурок, видите… – машу я бейджиком.
– «Рэт»? – хмурится он и тычет толстыми пальцами в экран планшета. – Никакой «Рэт» у меня в списке нет.
– Рэй.
– Здесь написано «Рэт».
– Да, но на самом деле «Рэй».
– Точно?
– Я совершенно в этом уверена.
Он долго пялится мне на грудь – вероятно, чтобы удостоверится, затем отступает, чтобы дать мне пройти во внутреннее убежище. Здесь сильно пахнет бутербродами и феромонами нескольких других «экспертов», исполняющих различные ритуалы, которые должны помочь им вытерпеть следующие полтора часа.
Ко мне, звонко стуча каблуками, подходит женщина в полной боевой раскраске и в таких тесных брюках, что на ум невольно приходят неприличные шутки.
– Вы?.. – обращается она ко мне и, пытаясь нахмуриться накачанными ботоксом бровями, указывает на мой бейджик.
– Это опечатка. Я Элис Рэй. Привет!
– О, чудесно! Я как раз председатель нашей дискуссии.
Она хлопает в ладоши, но так, чтобы пальцы не касались друг друга.
Странно…
– Замечательно.
«Скажи что-нибудь еще, – говорю я себе. – Быстрее. Веди себя как нормальный человек».
– Э-мм… – пытаюсь я придумать что-то еще. – Это… пирожное «венские завитушки»?
И вот я снова очаровываю людей своей непринужденной болтовней…
– Э-ээ, ну да. Угощайтесь!
– Спасибо.
Я не собираюсь воспользоваться ее предложением. Скорее я съем тарелку, на которой разложены эти пирожные.
Дело в том, что я не ем сахара – по крайней мере, официально. И хлеба. И картофеля. И пасты. И риса. И молочных продуктов. И трансжиров. И насыщенных жиров. И мяса. Пусть наши клыки и были предназначены для отрывания плоти животных от костей, но я имела дело с достаточным количеством кариозных полостей, чтобы у меня навсегда отпечатался в памяти запах застрявшего межу зубами гниющего мяса. Но в основном я читала о том, как оно замедляет работу кишечника, а я не хочу, чтобы у меня что-то замедлялось. В любом отношении. Конечно, бывают эпизодические срывы. Как в прошлом месяце, с тем роял-чизбургером… Но то было под покровом тьмы и в отсутствие детей. А если есть в машине, когда никто не смотрит, то не считается. Это же все знают. Мне нравится такая моя мясная сделка – с некоторым привкусом вины.
1
Rat ([рэт], англ.) – «крыса». (Прим. пер.)
2
Иными словами, «приветствовать Торнберри», так это стало называться после выборов 2017 года, когда Джереми Корбин случайно хлопнул рукой свою коллегу Эмили Торнберри по груди, вместо того, чтобы дать ей «пять»…