Ты будешь моей

Богдан перехватывает мою ладонь и притягивает к себе поближе.

– Что он любит? – спрашивает Богдан, глядя в сторону сына. – Я ничего не знаю о нём. И это так паршиво. Ты даже не можешь себе представить, как дерьмово я сейчас себя чувствую.

На мгновение меня захватывает в плен беспокойство о нём, хочется уничтожить плен разрушающих мыслей вокруг него. Это так странно… Богдан заявляет, что хочет разрушить мою жизнь, а я переживаю за этого мужчину, ставшего чужим. Или желающего казаться чужаком. Я не знаю, что ему ответить. Но сейчас Богдан делится частичкой переживаний, показывая себя настоящего. Мне хочется верить, что не все светлые стороны погрязли во мраке обид.

– Ты не сможешь узнать его за один день, Богдан…

– Да? А за два или за три дня? – резко приближается ко мне. Злость сжигает его изнутри. – Неделя? Месяц? Сколько?!

– Прекрати, – неожиданно для себя глажу его по щеке. Немного колкая щетина царапает подушечки пальцев.

Богдан оторопело смотрит на меня, но через мгновение расслабляется. Прижимается щекой, глядя при этом мне в глаза. Прошлое стирается широкими мазками. Растворяется. Так легко обмануть себя, что не было многих лет разлуки. Нужно только поверить в мираж…

– Я каждый день узнаю сына с новой стороны. Уверена, что буду думать точно так же через месяц или через год, – говорю, стряхивая наваждение. – Ты злишься. Не стоит. Лучше радуйся…

– Чему, Марьяна?

– Тому, что у тебя есть возможность узнать сына. Или тому, что у тебя есть средства, чтобы заставить меня знакомить тебя с ним, – вздыхаю. – Как далеко ты зайдёшь?

– Не знаю, – признаётся Богдан. Отнимает мою ладонь, но держит её между своих. – Мне сложно сейчас адекватно оценивать происходящее. Как будто кувалдой по голове ударили.

– Ты говоришь, как запутавшийся кукловод, – усмехаюсь я. – Определяйся скорее. Неведение изматывает больше всего.

Проронив слова, понимаю, что сама даю ему подсказки, за какие ниточки дёргать. Богдан поправляет волосы левой рукой, но правой продолжает держать меня за руку. Это безобидное прикосновение, но всё равно волнующее, пронизывающее насквозь ожиданием чего-то большего.

– У тебя есть подруга?

– Не понимаю, зачем тебе это знать…

– Подруга, с которой ты могла бы отправиться тусить в клуб или просто посидеть в кафе. Поздним вечером, – объясняет Богдан.

– Есть, но…

– Сегодня вечером ты якобы отправляешься гулять с подругой. Макса может уложить спать бабушка, да?

– Может, – отвечаю я. Марина строга с Максимом, но яд сцеживает только в мою сторону.

– Значит, договорились. Я позвоню и скажу, куда приехать, – Богдан отходит в сторону. – Сейчас вызову вам такси. Не хочу вызывать лишних подозрений у твоего мужа.

Последние два слова неприятно царапают меня изнутри.

– Ты сказал, что не знаешь, как далеко готов зайти. Кажется, ты соврал мне.

– Может быть, я соврал себе?

Сжимаю пальцы в кулаки. Меньше всего сейчас мне хочется быть забавой для Богдана. Но я всё ещё лелею надежду на его человечность. Безумно надеюсь, что он не будет отбирать у меня сына. Может быть, он наиграется, потешит свои обиды и уйдёт в сторону?

Богдан вызывает для нас с Максимом такси, сообщая марку машины. Потом тепло прощается с сынишкой. Он старается сдерживать порывы. Но со стороны хорошо видно, что он жаждет близкого общения с Максимом.

– До вечера, – прощается со мной, довольно улыбаясь. Касается губами моей щеки, шепнув. – Надень джинсы и кеды. И захвати с собой куртку.

Глава 12. Марьяна

Я говорю мужу, что хочу пойти с подругой в кафе. Мне совестно, что я обманываю его. Жду, что он будет перечить. Но муж на удивление не говорит ни слова против.

– Конечно, сходи развейся. Знаешь, нам всем необходима перезагрузка.

Виталий отправляет Макса в ванную и обнимает меня. Я напрягаюсь. Муж виновато смотрит на меня, потом разжимает объятия.

– Кажется, я предстал перед тобой не в лучшем свете, да? Я перегнул палку. Сам не ожидал от себя. Но я прошу прощения. Этого больше не повторится, – заглядывает мне в глаза. – Правда.

Мне хочется верить ему на слово. Но знаю, что теперь всегда буду опасаться его срыва. Не смогу смотреть на него по-прежнему. Виталий – неплохой отец, уделяет внимание Максу, играет с ним и не скупится на подарки. Все бытовые вопросы и рутина достаётся мне – посещение больницы, сад, дополнительные секции. Но есть мужчины, которые и то, что делает Виталя, выполняют нехотя.

Не понимаю, зачем я пытаюсь себя убедить, что Виталий – хороший отец для Максима. Возможно только потому, что не хочу лишаться сына. Ищу любую зацепку или аргумент для отстаивания своей позиции. Пусть даже Богдану на неё плевать.

Я приезжаю в назначенное время и место. Дожидаюсь Богдана. Он появляется через пару минут. Под громкий рокот мотора байка.

На мгновение словно проваливаюсь в прошлое с головой. Богдан кажется всё тем же – дерзким хулиганом, циником, способным иногда на романтические поступки. Только игрушки у Богдана сейчас намного дороже, а запросы – выше.

– Ты решил покататься?

– Да. Хочу прокатить тебя с ветерком, – отвечает, подняв забрало шлема. – Хочу побыть вместе с тобой. Без лишней шелухи и вот этого всего, – показывает рукой на город, словно тот виноват в том, что есть и в том, что было. – Давит. Хочется убежать. А тебе?

Богдан протягивает мне шлем, надевает его молча. Пальцы словно нарочно, застёгивают ремешок очень медленно, задевая кожу шеи. Его взгляд обжигает мои губы. Он смотрит на меня, как раньше, несколько лет назад. Я чувствую его голод каждой клеточкой кожи. От одного такого взгляда становится жарко. Богдан приближается, словно проверяя крепления. Вблизи его глаза блестят ещё ярче. В них больно смотреть – начинает трясти, как от лихорадки.

Богдан садится. Я занимаю место позади мужчины. Крепко обхватываю его за торс.

– Погнали, – слышу приглушённый голос Богдана.

Байк срывается с места. Я старалась держать дистанцию. Не прижиматься всем телом. Но Богдан до сих пор следует привычке куражиться на огромной скорости.

Сердце замирает и сжимается от страха и щедрого выброса адреналина в кровь. В какой-то момент я устаю бояться, что мы разобьёмся. Точка невозврата пройдена. Наступает расслабление. Голова слегка кружится. Всё вокруг сливается в единое пятно. Даже не удивляюсь, как Богдану удаётся управлять байком и избегать столкновения на такой скорости – кажется, сейчас ему по силам абсолютно всё.

Мы летим на немыслимой скорости. Несёмся в никуда, убегая от проблем.

Я ловлю кайф от езды – создаётся ощущение полёта. Кажется, если разомкнуть объятия – можно взлететь. Высоко-высоко, наплевав на всё остальное. Я просто чувствую себя невероятно живой. Словно рискую всем, что есть, и впервые не боюсь, что риск не оправдывается. Есть только сейчас, и ничего кроме.

Ладонями чувствую жёсткие, прокачанные мышцы живота. Богдан словно нарочно, наклоняет мотоцикл под немыслимым углом. Прижимаюсь к нему сильнее, всем телом. В ответ его сердце начинает стучать быстрее. И моё сердце замирает лишь на секунду только для того, чтобы поймать одну волну и подстроиться под его ритм.

Я чувствую Богдана невероятно хорошо. Грудью, ладонями, локтями, ногами, расставленными по обе стороны от его ног. Тело наполняется приятной тяжестью и томлением, пульсирующим внизу живота. Я прекрасно понимаю свои чувства. Игнорировать их не получается. Меня штормит от его близости. Остро и жадно хочется большего. И это сумасшествие, очевидно. Иррационально, неразумно и немного жалко – желать его настолько сильно.

Не знаю, как долго гонял Богдан. Потом остановил байк где-то за городом. Только вдалеке змеится цепочка ярких огней.

Слезаю с мотоцикла, чуть пошатываясь. Ноги плохо держат меня от сильного напряжения.

Богдан усмехается. Ловит ладонями за талию. Снимает наши шлемы, повесив на руль. Обхватывает ладонями моё лицо. Зеленоватые глаза лихорадочно блестят. Губы под его настойчивым взглядом начинает жечь ещё сильнее. В нём слишком много голода и страсти.