Страница 27 из 56
На следующий день господин Джильи явился к Элоизе часов в одиннадцать.
- Добрый день, госпожа де Шатийон, - он хищно улыбнулся, пошевелил усами и уселся в кресло, не дожидаясь приглашения.
- Добрый день, господин Джильи, - она кивнула, не отрываясь от чтения файла.
Вот умеют же некоторые люди выбирать время для разговора! Сейчас ей совершенно некогда его слушать.
- Я подумал немного и понял, что был неправ в отношении вас. И, прямо скажем, самонадеян, - продолжал он, как будто не замечая её холодного приёма. – Конечно же, мне не стоило приглашать вас на ужин. Вам нужно предложить что-то более интересное, не так ли? Скажите, не желаете ли вы сходить со мной в оперу?
А вот это уже интересно. Почему вдруг опера?
- Благодарю вас, нет, - она продолжала делать вид, что читает файл.
- Неужели я опять не попал? А мне казалось, что этот вариант должен быть беспроигрышным.
Элоиза мельком подумала, что да, существовал такой вариант – пойти с ним в оперу и посмотреть вблизи, как он работает. Но все её ощущения, и человеческие, и сверхъестественные, вопили о том, что так поступать ни в коем случае не следует. Она воспользовалась этим всплеском ощущений, сосредоточилась, прислушалась к нему… и неожиданно его мысли раскрылись перед ней, как будто от резной шкатулочки отлетела на пружинах крышка.
Да, он хочет переспать с ней. И по делу, и просто так. Да, он считает, что неотразим, и если заполучит её хотя бы на раз, то она потом уже от него не отвертится. Да, он считает её зазнавшейся карьеристкой и неудачницей в жизни, раз она сидит тут одна и ночует у себя одна. И уверен, что если её уломать и приласкать, то она тут же станет ручной и послушной. Потому что она явно очень мало знает и о мужчинах, и о сексе – с её-то внешностью, и одна, и отшила весь штат кардинала, как говорят. И сделает всё, что он от неё захочет. То есть, подделает любые данные в любых документах и скажет, что так и было. А если она пойдет с ним в оперу и ужинать, но не захочет в постель, то у него есть некое средство, которое можно добавить в вино, которое не имеет выраженного вкуса или запаха. Но после которого все известные ему женщины на некоторое время утрачивают волю к сопротивлению, и можно довести их до какой-нибудь постели, а потом и вовсе засыпают и позволяют делать с собой всё, что душе угодно.
Эх. Была – не была. Риск, говорят, дело благородное.
Стол Элоизы, как и столы других руководителей отделов, был оборудован некоей кнопкой. Нажималась эта кнопка легким движением руки рядом с клавиатурой. И при нажатии активировались мощные камеры, очень внятно пишущие и звук, и изображение, в которых обычно не было нужды. Она щелчком пальцев заперла дверь – чтобы никто не помешал, вторым установила звукоизоляцию, а затем медленно и аккуратно лишила его воли. И даже не задумалась, насколько легко это у неё получилось.
- Скажите, господин Джильи, - начала она вкрадчиво, - а с Анной Нобиле вы тоже ходили в оперу?
Это была одна из тех трех дам, о которых в понедельник рассказывал Мартино Кастелли.
- Не понадобилось, - хвастливо ответил Джильи. – Она сама была рада закрутить со мной, кто бы мог подумать, что в таком тщедушном теле столько темперамента!
- И она была рада выполнить всё, о чём вы потом её просили?
- Ещё бы она была не рада! Я ей сказал после первой же встречи, что следующая будет только тогда, когда она мне поможет и сделает, как я скажу. Я и сказал – принести те документы, которые мне никак не хотели показывать. И там сразу стало понятно, что в них нужно изменить, чтобы получился нужный нашему заказчику результат!
- А кто сейчас ваш заказчик, господин Джильи?
- Как кто? Кардинал Сторчио. Он хочет сесть на место здешнего кардинала, больно уж место тёплое и хорошее. Он как раз слышал ту историю, о которой вы спрашиваете, ему понравилось, он захотел, чтобы мы сделали так же или просто с таким же результатом.
- Но неужели все три дамы так не любили своё место работы?
- Не любила одна, - усмехнулся Джильи. – Остальные две были всем довольны, и хотели работать там дальше, но трахаться с мужиком хотели еще больше, а никто из тамошних на них не зарился. Или они всем отказывали, ну вот прямо как вы, не знаю, в общем, глупые были. А чужой глупостью грех не воспользоваться! Как миленькие мне всё на блюдечке притащили! Правда, самая младшая была правильного воспитания, сначала всё не хотела в постель, её пришлось подстегнуть, чтоб согласилась, а потом всё ревела и говорила, что ни она мне не нужна, ни я ей не нужен, и зачем тогда это всё. Самая симпатичная из троих была, и грудь в порядке, и задница. Пришлось её сначала водичкой подпоить, а то ведь ни в какую не соглашалась, а потом угрожать, что всё расскажу её родителям, если не будет слушаться. И послушалась, как миленькая.
- Это та девушка, которая потом покончила с собой?
- Да вроде бы. Говорю же – глупая была. Подумаешь – мужиком больше или меньше!
- И что за водичка, которой вы её подпоили?
- А вот, - он с готовностью вытащил из внутреннего кармана пиджака обыкновенный пластиковый флакон, как будто из-под лекарства, небольшой, миллилитров на пятьдесят, с завинчивающейся крышкой. – Чудо-водичка, десять капель обеспечивают послушание объекта на два или даже три часа! Отличная разработка одной подпольной лаборатории!
- В самом деле, отлично, - Элоиза выдвинула нижний ящик стола, в котором лежали ручки, карандаши, листочки для записей и прочий канцелярский хлам, и строго взглянула на Джильи. – Подойдите, пожалуйста, сюда и поставьте флакон в ящик, - и надавить на него со всей силой, какая ей сейчас доступна.
Он подошёл, и молча поставил. Сел обратно. Элоиза задвинула ящик, заперла на ключ и добавила мысленно формулу. Теперь ящик сможет отпереть только она.