Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

- Нет, я знал, что она всех посылает, и чем сильнее к ней приставать, тем жестче посылает, но подробности потрясающие, конечно, - Себастьяно выпил и взял с тарелки лимон.

- Вот поэтому я и говорю – хрен с ней, плюнь и разотри, и радуйся, что легко отделался! Я вернулся к Симоне, и рад без памяти, что она меня не прогнала, этого я бы уже не перенес, - уже пару лет Карло время от времени встречался с одной замужней дамой в городе.

- Погоди. Ты шел с ней рядом? Она держалась за твою руку? Ты смотрел ей в глаза? Ты видел, как она улыбается? Она произносила твое имя?

- Куда мне, я видел только шерсть у себя на морде, и все!

- Эй, ты что, влюбился в нее? – вдруг сощурился Лодовико.

- Похоже на то, - мрачно кивнул Себастьяно.

- Вот не было печали! Рехнулся, мать твою? Себастьяно, брось дурить. Она ж какая-то сильно сложная!

- Да я тоже не из самых простых.

- Уж конечно! Нет, это не дело. Вот скажи, как она сделала, что наш Карло шерстью оброс?

- Вообще-то, надо отдать ей должное, если к ней не сильно приставали, то и она в ответ не издевалась. Джованни к ней подкатил, она ему отказала, да и разошлись, и ничего она с ним не делала. И с Паоло тоже, - влез Карло. – Я-то сам дурак, нечего было навязываться.

Но Лодовико продолжал хмуриться.

- Пока ребята забавлялись, я молчал, но ты-то на кой хрен теряешь голову? Она же вообще неизвестно кто и что!

- Она племянница нашего генерала, если что. И ее сестра сказала, что не все в порядке, так что, может быть, ей помогать надо!

- Нет у нее сестры, сестра была и давно умерла, она уже много лет как единственный ребенок своих родителей, тоже давно погибших, кстати.

- Так и сестра не родная, а сколько-то там юродная, кузина.

- И где ты ее нашел, кузину?

- В театре. Она солистка в Ла Скала. Она пела в опере, которую мы слушали.

- Ну ничего ж себе! И что теперь?

И тут зазвонил телефон. Дежурный сообщил, что госпожа де Шатийон прибыла во дворец и проследовала в свои комнаты.

- Теперь дождусь завтрашнего дня и пойду с ней разговаривать. Только вот что: никаких сплетен и трепа, понятно? Я вам обоим рассказал, потому что если не вам, то кому вообще, а дальше чтоб ни полслова не пошло! Если языки перестанут во рту помещаться – поговорите друг с другом, и хватит. Не обсуждается. Поняли?

- Так точно, господин полковник, поняли, - уныло кивнули оба.

* 16 *

Элоиза, о которой так много говорили, утром пробудилась в гостевой комнате Линни с котом под боком. Она вспомнила все, что было накануне, снова расстроилась и уже в таком виде выбралась в гостиную. Оказалось, что уже полдень, Линни параллельно  занимается разными косметическими процедурами и поливает цветы, которые у неё во всех квартирах всё равно что сами заводились во множестве, а ее не трогает в надежде, что та проспится и поумнеет. На самом деле не получилось ни выспаться, ни поумнеть, в смысле – успокоиться. В груди что-то ныло, смотреть не белый свет не хотелось, еще больше не хотелось возвращаться в палаццо д’Эпиналь. Но вместе с тем очень хотелось увидеть Марни. Хоть на минуточку. Убедиться, что с ним все в порядке. А потом спрятаться и как-нибудь украдкой, чтобы он не видел, на него смотреть.

Стоп! Это уже извращение какое-то. Она решила, что опасна для него, и убежала в ночь, только чтобы его не постигла судьба того, другого.

- Давай-ка завтракай, что ли, - Линни принесла тарелку с поджаренными тостами, нарезанным мясом и масленку. – И за кофе сама сходи, у меня рук не хватает.

Элоиза повиновалась и принесла кофе.

- Спасибо, Линни, - тихо проговорила она. – И за вчера, и за сегодня.

- Да ладно. Хотя я, честно говоря, в сомнениях – может быть, не будь меня, ты бы от него не убежала? Или он бы тебя нашел?

- Не нашел. Я отвела ему глаза. Хотя это оказалось так сложно, как никогда!

- Что? Он не подается внушению?

- Не знаю, не уверена. Но я с огромным трудом внушила ему, что в моем номере никого нет - мне ж одеться нужно было. И еще потом на улице…

- Ты присмотрись к нему, ладно? Это же не просто так, ты понимаешь?

- Теперь понимаю, а вчера не подумала.

- Этот человек чем-то важен для тебя. Будь осторожнее, хорошо? Не ломай дров и не пори горячку.

- Да какие уж тут дрова, вчера все закончились. Нет, я буду тиха и спокойна. Я вернусь на работу и сделаю вид, что ничего не было.

- Правильно ли это?

- На момент сейчас – да. И все.

- Нет, не все. Будь любезна, расскажи мне, что именно тебе привиделось.

- Я не хочу об этом вспоминать, - дернулась Элоиза.

- Один раз. Сейчас. Ты мне все расскажешь. Поняла? - Линни вцепилась взглядом в лицо Элоизы. - Хоть кто-то должен понимать, что с тобой происходит!

- Ну ладно. Мне показалось, что я опять на той улице в Женеве, где убили Рудольфо, он у моих ног и я не могу ничего сделать. Те же запахи, те же звуки, я на пару минут вообще потерялась и не могла понять, где я нахожусь. А потом пришла в себя… и поняла, что это знак и мне надо уносить ноги поскорее. Зачем Себастьену мои призраки?

- А ты не хочешь поговорить с Доменикой Секундой про своих призраков? Мне кажется, тебе нужен врач.

- Нет. Я должна решить это сама.

- Знаешь, Элка, пока меня это никак не касалось, я и не лезла. Давай так – пару недель ты подумаешь сама, а если потом не сдашься Доменике – я сама тебя ей сдам. Со всеми известными мне подробностями. Ясно?

- Линни! Это… это черт знает что такое! – Элоиза даже дар речи потеряла, впрочем, ненадолго.

- Сегодня ночью было черт знает что такое. Вместо того чтобы, как все люди, спать с привлекательным мужиком, она тут всех на уши поставила и всё с ног на голову перевернула, а теперь доказывает мне, что так и надо. Нет уж, дорогая Эла. Думать ты можешь все, что хочешь, но с призраками и галлюцинациями нужно заканчивать. Две недели, ты поняла? Впрочем, если ты не хочешь светить свои проблемы перед Доменикой, ты можешь найти кого-нибудь другого, но я не знаю человека, который бы лучше нее разбирался в нашей семейной физиологии и психологии. Ну разве что её монстровая матушка, Доменика Прима, но к ней и я сама бы с таким делом не пошла, и тебе ее не предлагаю.