Страница 15 из 16
Приведенный пример отлично демонстрирует, как отвлечение может осуществляться на нескольких уровнях. Попросив девушку описать ее слишком тщательный уход за собой, он запустил процесс систематической десенситизации. Девушка не противилась процедуре, потому что не распознала ее. Она так старательно пыталась убедить Эриксона в том, что она, моясь, испытывает невероятное беспокойство, что забыла стесняться, рассказывая про себя, обнаженную, во время мытья. Когда она поняла, что он рассуждает по поводу принятия ванн и это связано с наготой, было уже поздно. Единственным способом выйти из ситуации, было убедить доктора, что страхи на самом деле не так велики и она обязательно заметила бы чье-либо присутствие. Сменив тему и начав оспаривать терапевтический посыл Эриксона, она дала ему возможность еще больше ослабить беспокойство, развивая новую тему («Я не настолько сильно волнуюсь»). Необходимо заметить, что данная интервенция была успешна потому, что Эриксон испытывал уважение к пациенту, не ограничивал его. Если бы у пациента возникли подозрения, что ей сделано сексуальное предложение, то результат мог бы быть катастрофическим. В этой краткой истории не хватает детально расписанных действий Эриксона – создание рапорта и безопасной среды для терапии.
Вопросы и предположения
Работая в психиатрической лечебнице, Эриксон подвергся нешуточной опасности. Однажды поздно ночью некий пациент с тягой к убийствам спрятался в лифте и Эриксон не увидел его, пока не вошел и не захлопнул дверь, которая автоматически заблокировалась. У Эриксона был с собой ключ, однако не было достаточно времени, чтобы сбежать. Пациент-убийца спокойно заявил: «Я ждал, когда ты будешь на вечернем обходе. Остальной персонал находится в другом конце палаты, а я собираюсь тебя убить». На что Эриксон, указывая на два места в лифте, также просто ответил: «Ты прикончишь меня здесь или там?» Пациент посмотрел сначала на первое место, указанное Эриксоном, потом на второе. Как только он это сделал, Эриксон открыл дверь и сказал: «Конечно, есть стул вон там, где ты мог бы сидеть после… Это правда, ты знаешь. И в то же время есть стул там». Говоря это, он стал шагать.
«А еще есть кресло вон там и еще одно место в конце коридора». Больной шел рядом с Эриксоном, разглядывая каждое место предполагаемого убийства. В конце концов они пришли в помещение, где находился весь персонал. (Эриксон, 1959c)
Один из самых эффективных способов отвлечь человека – задать вопрос, так как они заставляют человека думать о том, о чем его спросили. Фактически люди приучены обдумывать и отвечать на вопрос сразу же. Именно поэтому продавцы обходят сопротивление клиентов с помощью цепочки вопросов. Их главный девиз: «Контролирует ситуацию тот, кто задает вопросы».
Слово «предположение» означает выражение, в котором одно утверждение предполагает истинность другого. Предположение может действовать и без вопроса, однако оно становится наиболее эффективным, когда предполагаемая идея скрыта внутри вопроса. Так, например, вопрос «Знаете ли вы, какой прогресс совершили во время своего первого визита?» достаточно явно предполагает, что прогресс имел место, хотя разум пациента отвлечен вопросом осведомленности. Вопрос «Вы будете готовы бросить эту привычку на этой неделе или на следующей?» можно воспринимать и как двойную связку (Эриксон, Росси и Росси, 1976, с. 65), однако в основном он служит для отвлечения от мысли о полной неспособности совершить этот поступок. Если пациенту задать интересный вопрос, который он посчитает достойным внимания, он, скорее всего, сосредоточится именно на ответе, а не на предполагаемых идеях. Вопросы, фокусирующие внимание на факторе времени, имеют весьма сильный психологический контекст, намекающий, что описанное событие действительно произойдет. (Эриксон, Росси и Росси, 1976)
Как правило, метод отвлечения становится еще более эффективным, если несет эмоциональную нагрузку. При необходимости Эриксон мог даже задавать грубые или смущающие пациента вопросы, чтобы еще больше отвлечь его от скрытого значения сказанного. «Прежде чем пациентка отправится на эту опасную медицинскую процедуру, следует спросить, соизволит ли она по приезде домой послать вам рецепт тушеного мяса по-ковбойски. И вы можете объяснить, как сильно вы любите тушеное мясо по-ковбойски». Вполне возможно, ее смутит ваш эгоцентризм в такую важную и волнительную для нее минуту, однако сознательно она не воспримет идею о том, что обязательно поправится и вернется домой. (Эриксон, 1966) Трудно не согласиться с утверждением, принятие которого вы даже не осознали. С помощью этой же техники Эриксон рассуждает о том, как пациент вылечится от энуреза: «Итак, когда же постель с утра будет сухая – в понедельник, во вторник или в пятницу? Да, в это воскресенье еще рановато». Перечисление дней отвлекает пациента от тягостных мыслей о том, что он, может быть, никогда и не перестанет мочиться в постель. В других случаях, подчеркивая неизбежность выздоровления, Эриксон мог бы высказаться: «Я не знаю, состоится ли ваш последний визит до или после весны». Таким образом, пациент отвлечен проблемой нерешенности вопроса и в то же время сохраняет свободу выбора.
Правильно выполненное отвлечение не обманывает, а прокладывает путь определенной терапевтической цели. Угрожая врачу, пациент-убийца, несомненно, хотел, чтобы его воспринимали серьезно. «Я принял идею того, что он собирается меня убить», – пояснил Эриксон. Будучи успокоен тем, что его позицию приняли, больной мог свободно искать ответы на задаваемые вопросы. А что еще задавание вопросов позволило сделать пациенту? Эти вопросы дали ему возможность указывать врачу, куда именно тому идти. Если мы предположим, что его основная цель была быть воспринятым всерьез авторитетной фигурой, то он достиг того, чего хотел. Эриксон мог бы спросить нас: «А почему бы не использовать отношение самого пациента?» Поясняя свою работу с этим пациентом, он говорил: «Принимаете их взгляды. Никогда не пытаетесь бороться с ними. Никогда не ругаетесь с ними. Вы просто используете его взгляды для развития и продвижения мышления пациента в полезное русло». (Эриксон, 1959c)
Акцент на деталях
Однажды семилетний сын Эриксона Алан, играя, упал на разбитую бутылку и поранил ногу. Крови было много, и он с криками прибежал домой. Пока он набирал воздух для следующего крика, Эриксон быстро скомандовал: «Алан, принеси БОЛЬШОЕ полотенце. Не маленькое, БОЛЬШОЕ… БОЛЬШОЕ полотенце». Когда сын выполнил просьбу, Эриксон продолжил: «Ради бога, быс-трее обвяжи его вокруг ноги, и посильнее. Не слабо, а плотно. Сильнее!» Закончив эту процедуру, Алан получил заслуженную похвалу отца. Полотенце было обвязано плотно, хорошо закреплено, а сам мальчик больше не плакал.
Перед визитом к хирургу Эриксон подготовил Алана, сказав ему, что тот должен делать. Зайдя в кабинет, Алан произнес: «Я хочу сотню швов. Моя сестра всегда хвастается тем, сколько швов ей наложили, поэтому я хочу иметь больше, чем у нее». Врач осмотрел мальчика и спросил отца: «Обычную анестезию?» На что Эриксон ответил: «Спросите Алана, он сам вам расскажет, чего хочет». Алан снова терпеливо объяснил хирургу, что хочет иметь 100 швов. Хирург помыл ногу и начал накладывать швы вообще без какой-либо анестезии. Алан же, вместо того, чтобы жаловаться на боль, наоборот, поправлял врача: «Подождите, не так далеко. Делайте их ближе». Хирург посмотрел на Алана в недоумении, так как мальчик сам держал поднятую ногу и при этом настаивал, что хочет дополнительные швы. До самого конца процедуры Алан продолжал, критикуя, наблюдать за врачом и исправлять его. (Эриксон, 1955b)