Страница 10 из 16
Однажды родители привели к Эриксону своего двенадцатилетнего сына и рассказали, что тот с самого рождения и до сих пор мочится в постель каждую ночь и у них уже нет сил это терпеть. Они перепробовали множество способов избавить его от этой проблемы: пороли, заставляли самому стирать простыни, заставляли голодать и даже тыкали лицом в мокрое постельное белье. Родители перепробовали все наказания, которые только могли вообразить, но мальчик продолжал мочиться в постель. На это Эриксон строго и авторитарно заявил: «Теперь это мой пациент. Я не хочу, чтобы вы каким-либо образом вмешивались в лечение. Я хочу сделать так, чтобы постель всегда оставалась сухой, поэтому вы должны оставить нас одних, держать рот на замке и никоим образом не вмешиваться в ситуацию, а также уважительно относиться к моему пациенту». Будучи в отчаянии, родители согласились на такие условия.
Встретившись с Джонни, Эриксон объяснил, какие требования он предъявил к его родителям, и мальчику понравились такие условия. Потом Эриксон сказал: «Знаешь, твой отец ростом метр восемьдесят восемь, он большой и сильный. Тебе всего двенадцать лет, и какой рост у тебя?» «Метр семьдесят девять», – ответил Джонни. «Сколько весит твой отец?» – «100 килограммов». В ответ на это Эриксон отметил, что папа мальчика при этом не толстый, а мускулистый.
После этого Эриксон поинтересовался, сколько же весит сам Джонни, и, услышав ответ, изумленно сказал: «Тебе всего двенадцать, а ты уже весишь целых 77 килограммов. Это сколько организму требовалось энергии, чтобы вырастить такое мощное тело в таком юном возрасте…»
Окинув мальчика взглядом, он продолжил: «Подумай о том, насколько большие у тебя мускулы, насколько ты сильный. Для твоего возраста это невероятное достижение, на это у тебя за эти недолгие 12 лет должно было уйти столько энергии. Как ты думаешь, каким ты будешь в возрасте своего отца? Каких-то жалких метр восемьдесят восемь и 100 килограммов? Или ты будешь намного больше, выше и сильнее, чем твой отец?»
«Твой большой и сильный отец намного старше тебя, однако ты всего лишь на 22 килограмма легче него!»
Было ясно, что Джонни получает удовольствие от того, что взглянул на себя с другой стороны. Он никогда не думал, что его физическое развитие – это такое большое достижение.
Эриксон продолжал: «Твои родители дали мне задание избавить тебя от «мокрых простыней». Они также рассказали, как плохо себя вели, когда пытались сами это сделать. Честно говоря, Джонни, я не собираюсь излечивать тебя от «мокрой постели». Вместо этого я хочу кое-что тебе рассказать. Ты в свои двенадцать лет потратил огромное количество энергии, чтобы развить такое сильное тело. Уверен, в колледже ты сможешь стать настоящей звездой американского футбола, настоящим атлетом. Тебе до этого совсем немного осталось, всего 22 килограмма, и ты опередишь своего отца. При этом у тебя еще есть девять лет до совершеннолетия. Подумай, целых девять лет и всего 22 килограмма! Ты можешь это сделать. Ты это знаешь, и я это знаю». (Эриксон, 1964a)
В психотерапии главная роль клинициста – действовать подобно катализатору, используя разум и тело как основную целебную силу. Роль терапевта заключается в том, чтобы помочь пациенту осознать свои новые возможности. В предыдущем примере мальчик, который не видит альтернативу жизни с ночным недержанием мочи, стимулируется новыми идеями, которые создают жизнестойкую надежду на будущие возможности. Как пояснил Эриксон: «Можно было видеть, как ум Джонни кувыркался во все стороны. Там создавался новый образ его тела – мужской». (Эриксон, 1964a)
В своих работах Эриксон (1948/2001) описывал психотерапию как процесс обучения. Соответственно роль терапевта – помочь клиенту переучиться. Эта цель достигается с помощью процесса эмпирического обучения, который лучше всего осуществлять путем активных видов терапии, таких как гипнотерапия, гештальт-терапия, психодрамы и т. д. Описывая творческое использование гипнотерапии, Эриксон объяснял: «Эффективные результаты… можно получить только от деятельности пациента. Терапевт только стимулирует клиента к действию». Исследования также указывают на то, что когда взгляды формируются в результате непосредственного личного опыта, то они предсказывают поведение лучше, чем когда они образуются в результате воздействия информации из внешних источников. (Фацио и Занна, 1981)
Выступая в роли катализатора, терапевт должен использовать клиническое суждение для того, чтобы определить, как сопровождать клиента в процессе обучения. Задача клиента состоит в том, чтобы по новому взглянуть и понять свою эмпирическую жизнь. В психотерапии, в отличие от такого образования, которое происходит в академической обстановке, важны не идеи или мнения терапевта. Как заявлено Эриксоном (1948/2001): «Такое переобучение, конечно, должно руководствоваться жизненными событиями пациента, его восприятием, воспоминаниями, взглядами и идеями». В этом типе терапии, направляя клиента сквозь процесс роста и открытий, роль психотерапевта скорее активная, нежели пассивная. (Ланктон, 2001/2003, с. 7)
Проводя клиента сквозь различные, дающие опыт действия, для клинициста жизненно важно осознавать важность вызвать сотрудничество и соучастие со стороны клиента. Эриксон разъяснил эту динамику, заявляя: «В отношениях между пациентом и клиницистом у вас одна общая цель. Пациент хочет какую-то помощь, и вы готовы дать эту желаемую помощь. Тут два человека, которые работают для общей цели – благосостояние пациента, – объединились вместе». Однако такие сотруднические отношения невозможно установить, следуя строго установленным процедурам и фиксированным методам терапии. «Сложность человеческого поведения и лежащие в его основе мотивации в любой ситуации, возникающей между двумя личностями, вовлеченными в совместное действие, создают необходимость осознания существования множественности факторов». (Эриксон, 1952/2001, с. 27) Другими словами, терапевт должен быть готов к сотрудничеству с потребностями клиента, чтобы облегчить взаимное сотрудничество.
Эриксон твердо верил в полезность взаимодействий. (Эриксон-Элиот и Эриксон-Кляйн, 1991) Поэтому терапевтические отношения должны характеризоваться товариществом и взаимностью. Эриксон иллюстрировал это так: «Что могу сделать я, и что можешь сделать ты? Сначала я делаю это, а ты делаешь то». (Эриксон, 1966) «Отдавайте приказы очень редко, потому что вы не хотите, чтобы другой человек был беспомощным рабом. От раба меньше отдачи, чем от свободного рабочего». Так как такие отношения не строятся на подчинении и доминировании, иногда пациент подстраивается под врача, иногда – врач под пациента. (Эриксон, 1966)
Как бы противоречиво это ни звучало, однако, если терапевт пытается контролировать клиента, в итоге это ослабляет позицию самого терапевта. Терапия более действенна тогда, когда она основана на взаимном доверии. Если клиент не доверяет терапевту или боится наказания за раскрытие своих истинных желаний, то тогда их желание быть вовлеченным в терапию будет очень небольшим. В то время как законный контроль может применяться к людям вне зависимости от желания, терапевтическое влияние основано на добровольном согласии. (Хорвиц, 1982, с. 126) Таким образом, словосочетание «принудительная терапия» представляет собой взаимоисключающие понятия. Хотя принуждение может изменить поведение, это не может запустить внутренний процесс исцеления.
Именно поэтому терапевт всегда должен внимательно следить за тем, чтобы не создавались ситуации борьбы за контроль. Всякий раз, когда клиент не реагирует так, как терапевт считает необходимым, возникает соблазн попытаться работать еще упорнее, чтобы все-таки добиться желаемого результата. Однако, если клиент с терапевтом начинают враждовать из-за контроля над ситуацией, энергия тратится на противостояние, а не на лечение и клиент упускает возможность осознать свои нераспознанные возможности и внутренние ресурсы. К концу карьеры Эриксона спросили, что его научило быть более хорошим терапевтом, на что он ответил, что это было стремление как можно меньше контролировать. (Эриксон и Росси, 1981) Кроме того, в многочисленных лекциях на протяжении 50–60-х годов Эриксон говорил: «Основная роль [в исцелении] принадлежит не вам, а пациенту». На примере одного случая он пояснял: «И бремя ответственности, и средства были ее». (Эриксон, 1964/2001b, с. 26)