Ферромант

– И это королевская кровь? – прорычала колдунья. – Раз ведешь себя как свинья – так и жри с пола, как скотина!

– Какой невоспитанный, – с издевкой пропела незнакомка. – Ты тоже хороша, сестрица. Совсем им не занимаешься, вот песик и шалит.

– Ешь, – обглоданная кость упала под ноги. – Иначе три дня не получишь ни крошки.

– Да хоть десять, – фыркнул парень, и в тот же миг ошейник дернулся так, что чуть не сбросил на пол.

Но Амис вовремя вцепился в подлокотники и изо всех оставшихся сил попытался выпрямиться, несмотря на давление. Ему казалось, что силач-великан схватил пальцами пониже затылка и с двух рук давит на шею. Из оцарапанной кожи брызнула кровь, алыми лентами оплетая звенья. Принц до скрежета стиснул зубы и держал голову, несмотря на нарастающую боль.

– Какой ужас, – выдохнула гостья, глядя на пытку. – Да ты вообще его не дрессируешь! А если однажды кинется?

– Да он уже, – спокойно раздалось в ответ.

– И ты даже не сломала ему руки?

– Я его повесила. Но ему хоть бы что.

– Хм… – зеленоглазая закинула ногу на ногу и хищно сощурилась. – Любопытно.

– Ешь!

Ошейник потянул в обратную сторону, но Амис держался за цепь ладонями – это ослабило давление на горло, но от очередного повешения вряд ли бы спасло. Впрочем, страшно только в первый раз, и парень расхохотался, держась за висящее в воздухе кольцо. И когда обе девушки с удивлением уставились на страдальца, махнул ногой и отправил свой кубок точно в цель. Ведьма успела остановить металл, но в вине, похоже, было недостаточно железа, и терпкий напиток забрызгал ей волосы, лицо и грудь.

Глаза гостьи округлились так, что едва на лоб полезли, однако вместо вспышки гнева она заржала, как лошадь, и захлопала левой рукой по столу.

– Ну и дела, сестрица… Хотела похвастать, как приструнила своего пса, а пес, похоже, приструнил тебя. О ночь, мне надо лучше готовиться. Счастливо оставаться.

Она наклонилась и слизала с одеревеневшей щеки хозяйки красную каплю, после чего встала на парапет и прыгнула через изгородь прямо в темноту. Миг спустя хлопнули кожистые крылья, и на фоне рыжего заката мелькнул силуэт огромного летучего ящера.

– Хочешь показать, какой ты гордый? – мучительница утерла побледневшее пуще прежнего лицо и отшвырнула салфетку. – Ну так и посиди здесь до утра. А надоест и захочешь уйти – просто сожри все, что валяется под ногами. Я с радостью обменяю боль на унижение. Спокойной ночи.

Ошейник постоянно давил на шею, и чтобы не кланяться в пояс, приходилось изрядно напрягать мышцы. Слуги унесли тарелки, приборы, постелили новую скатерть и удалились на кухню, оставив пленника в одиночестве. Ночь еще не наступила, а холод уже пробирал до костей, и немного согреться помогала только напряженная борьба с зачарованной цепью. Все это напоминало дурацкую холопскую забаву, когда мужики ставили локти на табурет или лавку, сцепляли пальцы и пытались уложить кулак соперника на доски. И если враги попадались равные по силам, пыхтеть, кряхтеть и портить воздух могли минутами до полного изнеможения.

Амис сильно сомневался, что продержится до рассвета, а если упадет, то встать уже не сможет. Он впервые за все время плена остался без присмотра на открытом пространстве, и если проявить толику смекалки, у него получится отправить письмецо в «большой мир». За пергамент сгодится скатерть, а вместо чернил – собственная кровь. Чтобы не тратить драгоценное время, юноша прокусил клыком указательный палец и, выдавливая кровь большим и безымянным, начал писать прямо посреди белоснежного шелка. Ну, как писать – скорее, промокать ткань темными бусинами, но если записку не унесет в море и не размочит дождем, нашедшие ее вполне смогут прочитать все до последней точки.

Добрый чилавек что читает эта.

Я принц Амис из Вальдрана.

Сообси всем что Желесную ветьму нужно немедлено убить.

Иначе скора она уничтожет всех.

Отец прошу дай человеку сообсившему эту весдь

Тыщу золотых монет.

Ведь он спас наше каролевство.

Обо мне не думой.

Амис.

Затем, измазав руку в том, что натекло с шеи, абы как изобразил свою подпись и для большей убедительности оставил отпечаток ладони. Осталось решить, как запустить скатерть в полет, ведь ветер слаб, а до изгороди навскидку шагов десять. И если ткань повиснет на ветвях и поутру ее обнаружат (а ее обязательно обнаружат, изгвазданный кровью шелковый круг сложно не заметить), узнику устроят такой завтрак, что на всю недолгую жизнь запомнит.

Лучше всего подошел бы лук, да только где его сейчас взять. На втором месте шла праща, и хоть принц никогда ею не пользовался сам, но видел, как орудуют другие и имел хотя бы малейшее представление о стрельбе. Надо завернуть что-то тяжелое в скатерть, раскрутить и швырнуть с обрыва – грузило вывалится, а ткань подхватит ветер и унесет куда-нибудь подальше, где могут оказаться люди – охотники, караванщики или рыболовы.

Но чертовы скелеты убрали все со стола, и в отчаянии пленник топнул так, что услышал звонкий цокот набойки на подошве. Ну, конечно – туфли! Одной вполне хватит, чтобы провернуть задуманное, нужно лишь дотянуться – и вот с этим возникли проблемы. Если наклониться слишком низко, потом уже не распрямишься, а из скрюченной в три погибели позы снаряд точно не метнешь. Амису же требовалась вся доступная свобода, ведь он не опытный пращник, способный лежа сбить воробья.

И когда парень, обливаясь потом и задыхаясь от боли, согнул ногу и потянулся к пятке, в голову закралась предательская мысль, вмиг расстроив отличную задумку. А как он объяснит пропажу туфли? Со скатертью ладно – скажет, ветром сдуло, но если вместе с шелком исчезнет и обувь, тут и последняя дура заподозрит неладное. А ведьму можно обвинить в чем угодно, но только не в недостатке ума.

– Чтоб тебя… – принц шмыгнул и закусил губу.

И тут взгляд упал на разбросанные по полу куски – тетерев птица крупная, одна ножка размером с кулак. Мясо с костью достаточно тяжелое, и объяснять исчезновение не придется – кто там станет пересчитывать остатки ужина. Другое дело, что достать ножку не в пример сложнее. Пришлось подскрести ближайшую каблуком, потом все-таки снять туфлю, зачерпнуть добычу, прижать к боку кресла и поднять. И когда Амис провернул все до самого конца, и драгоценное угощение оказалось в ладони, он понял, что опустил голову слишком низко – почти вровень со столешницей – и никак не сумеет выпрямиться в подходящее для броска положение.

– Зараза… – уперся ладонями и напрягся всем телом, но с тем же успехом можно сдвинуть каменный потолок.

Вверх проклятый ошейник не шел – хоть лопни от натуги, зато вниз – запросто. Не найдя иного варианта и осознав, что прямо здесь и сейчас грохнется без сил, принц лег на спину и зажмурился. Цепь под затылком намертво прилипла к полу, зато на горле звенья лежали свободно, не мешая дышать. Амис на всякий случай измазал мясом губы – чтобы не возникло вопросов, действительно ли он все съел. И самое удивительное – это была единственная еда, коснувшаяся его рта за прошедшие сутки, или даже двое. Пленник окончательно сбился со счета, и творящиеся с ним мучения и пытки не добавляли ясности сознанию.

Уже с трудом видя от усталости, он смотал снаряд в тугой ком и метнул за изгородь. Как и предполагалось, груз камнем рухнул со скалы, а скатерть расправилась и белым призраком упорхнула прочь верхом на окрепшем ночном ветре. Амис не мог сказать наверняка, куда именно полетело письмо, потому что не ориентировался по звездам, но вроде бы не к морю, а в сторону леса. То есть, прямиком к границе королевства. А шелк такого качества – пусть и грязный – наверняка привлечет внимание какого-нибудь грибника. Главное, чтобы письмо нашли как можно скорее, пока на запах не прибежал дикий зверь, ведь на выходе из кишечника ткань может и сохранится, а вот надписи – вряд ли.