Слепая Вера

Эрион оглядел внушительный кусок леса. Они будут лет десять выковыривать врага. А потом к тем придут еще бойцы, а потом еще. В итоге война может затянуться надолго. Это истощит Андотт и откроет возможности для других стран. Нет, с войной нужно заканчивать быстро и решительно, чтобы у остальных даже мысли не возникало напасть. 

– Я предлагаю вот что… – начал Эрион и подробно объяснил отцу свой план.

Чем больше слушал Нарман, тем сильнее хмурился. Конечно, он и сам понимал, что с возникшей ситуацией нужно что-то делать, но стоит ли идти на столь радикальные меры?

– Король не одобрит потерю такого большого куска леса, – хмуро произнес он.

– А я и не предлагаю сжигать лес на самом деле, – откликнулся Эрион, промолчав, что в сложной ситуации вполне можно прибегнуть и к этому варианту. – Нужно просто сделать вид, что мы собираемся так поступить. Вот здесь, – младший Харт провел черту на карте, отделяя большой участок леса от остального королевства, – необходимо начать создавать противопожарную полосу. Вырубить некоторое количество деревьев и вскопать землю. Я уверен, что за нами наблюдают. Людям не нужно говорить, что всё это всего лишь запугивание.

– Ты думаешь, иофатцы поверят в это? – скептически спросил Нарман.

– Почему нет? – Эрион хмыкнул. – Вряд ли найдется человек, который желает себе смерти от огня. Просто нужно составить план, словно мы действительно собираемся подпалить лес, в котором скрываются враги. Нужно убедить всех офицеров, что мы планируем сделать именно это. Ты ведь помнишь, что среди нас все еще есть враги, не так ли?

– О таком забудешь, – хмуро произнес Нарман и задумался. На самом деле план был не таким плохим. – Хочешь обмануть врага – обмани друга.

– Верно, – кивнул Эрион. – Нам необходимо убедить наших людей, что поджог – это именно то, что мы планируем. Как только они в это поверят, то поверят и враги.

– Вряд ли их сразу это напугает, – Нарман принялся размышлять вслух, пытаясь поставить себя на место иофатцев. – Вероятно, поначалу они захотят остаться и узнать, серьезны ли наши намерения. Информация быстро распространится среди их них. Будут те, кто не поверит. Они останутся хладнокровными. Но большая часть запаникует. Паникующий воин – хуже взбешенного коня. И в конце концов все это приведет к разладу в их рядах. Некоторые побегут обратно в Иофат.

– Будем надеяться, что так поступит большая часть, – вклинился Эрион в размышления отца.

– Да, да, – согласился тот. – Многие побегут. Кто-то попытается пробиться через нас, опасаясь, что в Иофате их вздернут за дезертирство. Часть направится в Вольные степи.

– В любом случае так нам будет проще переловить их. Если они останутся спокойными и сосредоточенными, то смогут водить нас по этому лесу годами. Мы должны лишить их преимущества. Кроме того, есть большая вероятность, что иофатцы бросятся в последний бой.

Нарман кивнул, давая понять, что согласен с этими словами сына. Как он и думал, план сына выглядел безумным, но вполне действенным. Конечно, нужно было продумать детали, многое решить, но это все мелочи, главное, у них есть направление, в котором можно двигаться.

Когда сын покинул палатку, генерал откинулся на спинку кресла и вновь задумался. Ему пришлось признать, что он привык к классическому ведению войны. Широкое поле, две армии, честно стоящие друг перед другом, – вот то, что ему нравилось.

Ему не по душе была хитрость, хотя он и признавал, что она иногда может быть полезна. Глядя на своего сына, он осознавал, что эту часть Эрион взял от матери. Впрочем, хитрость леди Вильет больше похожа на слепую глупость.

Встряхнувшись, генерал выбросил подобные мысли из головы и принялся за составление более детального плана.

Вскоре после этого армия Андотта сдвинулась с места. Офицеры получили приказы и четко следовали им. Несколько десятков тысяч человек волной отхлынули дальше от границы. Лагерь алхимиков тоже поменял местоположение. Теперь они находились между армией и столицей, надежно укрытые тенью воинов.

Те, кто был ранен при последней битве, либо полностью выздоровели и встали на ноги, либо погибли. Это случалось, когда раны на теле воинов оказывались настолько серьезными, что даже алхимические пилюли не могли им помочь. И надо сказать, что подобное происходило крайне редко.

Убитые бойцы были кому-то друзьями, приятелями или даже близкими людьми, родственниками. Именно поэтому, когда люди получили приказы, а чуть позже поняли, к чему все идет, они воодушевились.

– Не могу поверить, что генерал решил спалить такой кусок леса, – признался один, усердно работая топором. У этого человека в последней битве погиб дальний родственник, поэтому он горел жаждой отомстить иофатцам.

– В Андотте много лесов, так что мы вполне можем позволить себе потерять этот, – с уверенностью знатока ответил другой, орудующий топором с обратной стороны дерева. Все его знакомые остались целыми, но это не значит, что он перестал ненавидеть врагов. Его прадед погиб на войне с Иофатом, и юноша горел желанием отомстить за давнюю смерть родственника.

– Столько всего погибнет, – с разочарованием пробормотал первый, но второй его услышал.

– А тебе с этого чего? – насмешливо спросил второй, с силой погружая топор в ствол дерева. – Все равно блага эти не для тебя. Да и не стал бы ты по лесам бродить да травки для продажи собирать.

– Может, и стал бы, – возмутился мужчина, грозно сверкнув глазами в говорливого паренька. На самом деле они были приятелями. До того как в них обнаружилась духовная сила, оба жили в одной деревне. Конечно, в армию ушли в разное время, все-таки один из них был заметно моложе, но по старой памяти имели хорошие отношения и часто общались. – Кто бы позволил мне в чужих лесах траву духовную рвать?

Юноша задорно рассмеялся.

– А то ты спрашивал, чужие они или ничейные, – отсмеявшись, произнес паренек.

– И все равно, – вздохнув, сказал мужчина, – жаль лес. Столько деревьев погибнет, травы, зверья.

– Зато иофатцам по зубам дадим. Нечего к нам носы совать, – зло бросил юноша, крутанув в руке топор и с силой вогнав его в ствол.

– Вот это да, – согласился с ним мужчина, а потом подозрительно глянул на заскрипевшее и наклонившееся в его сторону дерево. – Разойдись!!! – закричал он, сам отбегая в сторону.

Ствол окончательно лопнул, и дерево начало заваливаться. Несколько воинов отпрянули подальше.

Человек неподалеку осторожно огляделся вокруг и сделал вид, что тоже отскочил от рухнувшего дерева. Для порядка он даже ругнулся пару раз, грозя рукой тем, кто не предупредил хотя бы немного раньше.

– Я отойду, – бросил он своему напарнику, сплюнув на землю.

– Неужто от страха в штаны наложил? – грубовато со смешком спросил у него воин, с которым они вдвоем рубили дерево.

– Ты мне поговори еще! – грозно рыкнул мужчина, приподняв топор.

Напарник вскинул руки вверх, давая понять, что он не серьезно.

Удовлетворенно глянув на «поверженного» острослова, мужчина закинул топор на плечо и направился вглубь леса.

Воин, грубо состривший недавно, стер улыбку с лица. Взгляд его похолодел и потемнел. Оглядевшись по сторонам, он сделал пару шагов и растворился в лесу, следуя по пятам за подозрительным напарником. Он старался двигаться как можно тише, скрываясь в тени деревьев и пушистых кустов. Он пытался не смотреть точно в спину, лишь мельком цеплял темный силуэт.

Спустя некоторое время первый остановился, огляделся и подошел к большому дереву. Он оперся о ствол спиной, чего-то дожидаясь. Мужчина, следовавший за ним, тоже замер, стараясь заглушить чувство своего присутствия.

Минута текла за минутой. Вскоре остроязычный наблюдатель был вознагражден – к первому мужчине из кустов скользнула темная фигура. Разговаривали они тихо, но факта таинственной встречи было достаточно, чтобы понять – это предатель.

Мужчина, любящий грубо пошутить, медленно двинулся назад. Вернувшись к дереву, он сделал вид, будто никуда не уходил, да и вернувшемуся напарнику не стал показывать своего знания. Лишь поздно вечером он тихо прошел в палатку сына генерала и доложил о том, что видел.