Время небытия

– Та ночь… Почему ты исчез после неё? – повторила она свой вопрос. – Ты сделал это со мной и ушёл, потому что тебе было всё равно?

Александр глубоко вздохнул, повернулся и посмотрел на неё. Глубоко в его глазах прятались печаль и затаённая любовь.

– Анна, девочка моя, я не играл с тобой. Я не отпустил тебя тогда, и теперь расплачиваюсь за свою ошибку. Да, я сделал то, что подарило мне давно забытое наслаждение, и теперь я сильно раскаиваюсь в этом. Желание разрывает меня на части, но, к счастью, пока ещё голос разума во мне сильнее тёмных инстинктов. Ты забываешь, я же не человек, я кровожадный хищник, и я не могу дать тебе ничего, кроме боли и смерти. То наслаждение, которое ты испытала, когда я пил твою кровь, забудь его, оно мимолетно и порочно, ведь за ним неизбежно следуют мучения, а потом – забвение. Ты смертна, и потому должна ценить свою жизнь, меня же тебе следует оттолкнуть от себя как чудовище.

– Ты не монстр для меня, Александр, – медленно проговорила она. – Ты тот, кого я так давно ждала и почти отчаялась найти.

Он покачал головой, уже не в силах скрыть от неё свою боль.

– Нет, Анна, ты ошибаешься. Нам с тобой не может быть по пути. Я давно не человек, и мыслю по-другому, чувствую, живу отлично от вас. Мне далеки вы, люди, ваши страсти и радости, ваши смертные стремления и суетные надежды. Я живу в большом городе последние двадцать лет, но это ненадолго. Завтра я могу уехать в джунгли и забыть про человечество, или забраться высоко в горы и там заснуть на полвека. Я потерял нить существования, для меня давно пришло время небытия. А ты ещё так молода, у тебя впереди точно отмеренное тебе время, так живи и наслаждайся каждым мгновением, не стремись обрести счастье на зыбких путях вечности!

– Но как мне быть с тем, что я чувствую к тебе, Александр? С тем, что сейчас я страдаю?

– Это пройдёт, как проходит всё на свете.

– Неужели я тебе безразлична?

– О, как бы я хотел ответить тебе да на это, но я не могу врать тебе, – горько усмехнулся он, – Я давно не испытывал такой сильной страсти по отношению к невинности, какую ты тогда пробудила во мне. О, если бы ты знала, каких усилий в ту ночь мне стоило взять только глоток и отойти. И когда я почувствовал тебя, впитал твою кровь, услышал твои мысли, я растерялся. Это было новое для меня чувство, я уже отвык от людей и провел между вами и собой нерушимый, как казалось мне, барьер. Но твоя кровь, твоё тело… Там у тебя внутри, под покровом твоей смертности, скрывается огромная тайна, которая требовала насытить себя своей кровью, как будто сама вечность говорила со мной и требовала моего полного подчинения, как будто твоя душа и ты сама живут очень давно, знают очень много, и потому так тоскуют по тому, что было, что могло случиться и до сих пор не свершилось. И вместе с тем ты земная женщина, смертная, хрупкая и очень красивая. Я не мог забыть тебя с той ночи, ждал и боялся, что ты придёшь, ведь я был готов впустить тебя в свой мир полностью, без остатка, разрушить все барьеры и отдаться на волю своим желаниям. Боялся, потому что ты человек, и у тебя твоя судьба, в которую я не смею вмешиваться. Но ты пришла снова, пришла в клуб вампиров, прямиком в моё тайное логово, и я не смог устоять. В ту ночь я совершил самую страшную ошибку, я посвятил тебя, дал свою кровь, поставил на перепутье перед выбором. Я запретил себе снова видеться с тобой, я надеялся, что ты станешь вспоминать ту ночь как страшный сон, а меня – как чудовище. Надеялся и в то же время боялся, что ты и вправду сможешь меня забыть.

– Ты посвятил меня, Александр, – горько проговорила она. – Ты подарил мне надежду, показал другой путь, на котором у меня есть будущее, а теперь ты хочешь, чтобы я просто так отказалась от него? Чтобы я забыла лучшую ночь в моей жизни? Знай же, что именно это бесчеловечно с твоей стороны, а не то, что ты позволил своим чувствам одержать, хоть и на миг, победу над разумом.

– Пойми же, я не могу этого допустить, я должен навсегда уйти, чтобы ты осталась человеком!

Анна негодовала. Она чувствовала, что её предали, и хотела объясниться до конца.

– Зачем же ты вступился за меня сейчас, если хочешь на самом деле навсегда уйти? Не лучше ли было дать Роберту убить меня и таким образом самому избавиться от соблазнов?

Он гневно вскрикнул, но потом осекся, увидев её лицо, искажённое страданием. Он тяжело вздохнул.

– Пойми, девочка моя, пройдёт время, и жажда крови в тебе утихнет, как и желание вновь увидеть меня. Позволь времени расставить всё на свои места.

– Но внутри меня уже идет борьба!

– Что ты знаешь про настоящую борьбу? Борьба – это когда из тебя высосали всю кровь и насытили чужой, ядовитой жидкостью, твой организм хочет умереть, чтобы исторгнуть из себя чуждое, чтобы не повиноваться внешнему вторжению. Но чужая кровь не даёт тебе умереть, подчиняет себе и заставляет твоё сердце биться, каждый вздох отдается внутри дикой болью, а ты сам понимаешь, что уже никогда не будешь прежним. Сотни раз потом ты захочешь умереть, прежде чем примиришься с этой мукой, с чуждой тебе сущностью, через боль и страдания ты придёшь к ненависти, она долго будет жить в тебе и подпитывать твоё существование, пока её наконец не сменят апатия, а затем спокойствие. Не становись на этот путь, девочка, не превращайся в кровожадного хищника, не принимай путь боли и ненависти! Уйди с него, пока не поздно, переломи в себе тягу к крови и живи, как жила раньше!

Его голос грохотал в полутьме комнаты, с каждой фразой Анна всё больше вжималась в стену, каждое слово звучало приговором для неё. Когда Александр закончил, она долго молчала, обдумывая его слова.

– Если ты не хочешь помочь мне, тогда уходи. – сказала она наконец, и лицо ее было обманчиво спокойно. – А я сделаю всё возможное, чтобы забыть тебя.

– Да, – кивнул он. – Только запомни, я убью любого вампира, который посмеет прикоснуться к тебе.

Он стремительно вышел из квартиры, и лицо его исказилось от невыносимого горя.

Анна медленно, словно в забытьи, вернулась на кухню и долго сидела за столом, сжимая в руках пустой бокал. Она отказывалась верить тому, что только что произошло, что тот, кого она так долго ждала, поманил её за собой и бросил, оставил на путях неизбежной тоски и отчаяния. Она снова была одна, и снова была ночь, в которой она не могла заснуть, потому что не видела для себя выхода в наступлении нового дня.

Александр стоял на мосту и смотрел невидящим взглядом в пустоту ночи.

– Ты человек и должна идти своим путём, – повторял и повторял он во тьму. – Я не должен мешать тебе быть счастливой. Ты забудешь всё произошедшее, как дурной сон, я же в конце концов смогу пережить эту боль.

Рассвет разгорался над городом. Анна лежала в своей постели и горько плакала, Александр всё стоял на мосту и смотрел вдаль, отпуская её образ в прошлое, мысленно расставаясь с ней навсегда.

***

Прошёл ещё месяц. В Москве стоял жаркий душный июль, Анна с Софи наконец уезжали на заветные южные моря, на полуостров Юкатан, подальше от суеты мегаполиса. Софи рассталась с художником и жила одна, не подпуская к себе новых поклонников, Анна пребывала в апатичном спокойствии, постоянно подавляя в себе затухавшую жажду крови.

В Мексику они летели с пересадкой через Париж и решили остановиться здесь на неделю: гулять по городу, пить красное вино за уличными столиками маленьких кафе, заглядывать в модные магазины, изучать с высоты колокольни Нотр-Дама крыши древнего города, слушая его безмолвные истории, впитывая его запахи и отдавая ему свою любовь.

Они сняли квартиру, окнами выходящую на южный свод собора и небольшой парк, спрятавшийся в тени его сводов, пили кофе с круассанами на завтрак, ели луковый суп на обед и вдыхали ароматы Парижа на ужин. Всё было бы идеально, если бы в глазах Анны не поселилась постоянная грусть. Софи с тревогой поглядывала на подругу, но не задавала вопросов. Она знала про объяснение, но Анна не делилась с ней подробностями, а Софи не хотела расспрашивать, боялась расстроить её ещё больше. Для неё встречи с вампирами были развлечением, перчинкой в блюде светских деликатесов, для Анны же эта встреча стала гораздо большим и поставила её перед выбором на перепутье жизни. Софи надеялась, что время залечит раны, устроила эту поездку и не позволяла Анне долго находиться дома наедине с собой и своими мыслями.