Ветер на ощупь

Как будто это все объясняло… Хотя… объясняло это многое. Наверно. Мне сложно понять. Ему виднее. И куда виднее, чем мне.

Я на мгновение закрыла глаза, вспоминая.

– Ветер… – так, мне срочно нужна моя сумка.

Символ вора…

– Что? – не понял Шхалар.

– Ветер, – повторила я, с трудом садясь. – Ветер. Там был ветер… Шхал, пожалуйста, подай мою сумку!

Он странно на меня глянул, но требуемое мановением руки подтянул. Я высунулась из одеяла, открыла клапан и вытащила сшивку. Эйрин точно должен знать… Открыла нужную страницу и вопросила:

– Что это было?..

А на странице дневника невидимая рука уже выплетала вязь столь важных слов: «Тебя унесло. Наш мир пронизан потоками различной силы, он держится на них, словно доски моста на веревках, над пропастью. Потоки бывают слабыми, средними и сильными. В зависимости от того, сколько силы тебе нужно и каков твой потенциал, ты и используешь необходимый поток. Главное, что после использования его нужно отпускать. Мы называем это заметанием следов. Отпустить поток, перерезать те нити, которые вас связывали и которые тебя питали. Иначе он приклеивается к тебе. И если поток слабый – то вреда не причинит, но твое местонахождение вычислит любой, идущий по следам украденного. А если поток сильный – затянет в себя и унесет».

– Ну и что? – уточнила я.

«Ну и все».

Я молча посмотрела сначала на вязь слов, потом – на Шхалара.

– Очень верный ответ, – прокомментировал он, через мое плечо замечания Эйрина прочитавший. – Ну и все… – хмыкнул и добавил: – Я не силен в вопросах ремесленной силы, но знаю, что магам ее дает Вечность, и она же нас к рукам прибирает. А сила вора… иного толка, но, думается, ты едва не попала на порог Вечности.

Я судорожно сглотнула. Возмущенно уставилась на сшивку:

– Почему ты не рассказал, как заметать следы?..

«А кто же знал, что ты полезешь в столь мощный поток силы? Те, на которых ты тренировалась, слабенькие, вреда бы не причинившие. Их и отпускать-то не надо, они тают сами по себе, сделав дело. Я не предполагал, что ты сможешь найти и удержать сильный поток. Но тебя же понесло», – последовал ответ.

– Эй!.. – моему возмущению не было предела. – Я же не знала, где какой поток! И вообще!..

«Не шуми. Я забыл, что твоя аура не «проштопанная», и ты к любым потокам силы подпущенная. Тебе срочно нужно найти хорошего вора-наставника и «прошить» ауру, чтобы отрезать доступ к сильным потокам. Позже и о разнице расскажу, и следы заметать научу. А ты пока силы у источника наберись – чужая магия отрежет путь к потокам вора наверняка. И после – спать», – и сшивка с шорохом закрылась.

Я несколько мгновений таращилась на потертый переплет, а потом, вздохнув, повернулась к сумеречному:

– Похоже, мы с тобой в расчете на сегодня. Только… силой поделись, а?

Он склонил голову набок, и из-под упавшей на лоб волнистой пряди сверкнули заинтересованно сизые глаза:

– А что взамен?

Это он к чему?.. Я насупилась и попыталась отодвинуться – не пустил, неожиданно обняв. И опять так смотрит, словно я у него что-то украла… И, странно, глаза у него – теплые-теплые, а взгляд – обволакивающий, словно вязаная пушистая прабабушкина шаль, уютный-уютный… И так хочется в этот теплый уют окунуться, чтобы согреться и забыть о сияющей пустоте мира ветра…

– У тебя после встречи с Вечностью голова совсем… того? – пробормотала я, краснея под пристальным взглядом.

– Ты давно это заметила, – Шхалар расслабленно улыбнулся, и черты его лица начали расплываться, теряясь в сизом тумане. – Еще в первую нашу встречу. Или во вторую?

– Ты меня в окно выбросил! – возмутилась я.

– Я был злым и в ловушки подземелья угодившим. По твоей вине. А тебя Райден все равно поймал, – и вьющиеся плети теплого тумана заструились вокруг, маня первозданной силой и… могуществом. Кажется, руку протяни – и владей…

– У з-земли п-почти… – пробормотала я, заикаясь.

Как же он на меня странно действует, источник, а… Я физически перестала его ощущать, словно не человек рядом, а плотный клубок тумана. И ни глаз не видно, ни рук – не чувствуется… И на мгновение показалось, что я вернулась обратно – в мир ветра, где не было ничего, кроме меня и мощного потока силы. И руки так и чешутся это богатство… к рукам прибрать.

– А ты потом долго мстила, – его лицо окончательно скрылось в мглистой пелене, из вязкости которой гулко, как из колодца, доносился глухой голос. – А я терпел.

– Да-а-а? Это когда ты меня…

…поцеловал? Ага, размечталась…

Лица коснулся вязкий туман, руки погрузились за холодную сизую пустоту. И я растворилась в том, чем он стал. И по капле, с удовольствием, вдыхала силу. Вот, значит, как источники ее добровольно отдают, вот зачем ее от таких, как я, прячут…

Я стала вором, но, рожденная Перекрестком, все еще нахожусь на распутье, и как использовать могу силу любого пути, так и принимать – тоже. Прохладная сумеречная мгла проникала сквозь кожу, струилась по венам, помогая прийти в себя. Нет, как, ну вот как он ухитряется каждый раз оказываться рядом именно тогда, когда мне это необходимо?.. От избытка чужеродной силы мутилось в голове. Как?..

– Все, хватит с тебя. Спать пора. С рассветными сумерками идем дальше, – под моими руками снова оказались вполне человеческие плечи.

– Да, конечно… – и я вздрогнула, вспоминая недавний кошмар, и обняла его крепко: – Не уходи! Мне… страшно. А вдруг?..

Сумеречный достал свое одеяло, укутал меня до кончика носа и остался рядом. А я с удовольствием свернулась клубком под его боком. Завтра все вернется на круги своя, а сегодня… Сегодня можно помечтать. О том, что может быть, когда-нибудь…

***

Мне снился странный сон. Я лежала в собственной комнате и в своей постели – умытая, в ночнушку переодетая и в одеяло бережно завернутая. А у моей постели стояли родители и шептались.

– Прошу тебя, не набрасывайся на нее сразу!.. – тихо говорила мама, поправляя мою подушку.

– Не набрасываться? – шипел отец. – Не набрасываться, говоришь?.. Да ты посмотри на нее, посмотри, кем она стала!

– Ренмир!.. Дай ребенку в себя прийти!

Родитель смерил меня критическим взглядом и коротко бросил:

– Посмотрим.

Засим сновидение оборвалось коротким полетом во тьму, после которого я открыла глаза и увидела почти то же самое, что и прежде. Я лежала в своей постели, на краю которой сидела мама, украдкой вытирающая слезы, а боком ко мне, у окна, заложив руки за спину, стоял отец.

– Доченька, проснулась! Как ты себя чувствуешь, чудо мое? – затараторила мама. – Есть хочешь? Хочешь?..

Я и пикнуть не успела, а мама уже помогла мне усесться, поправила под спиной подушку и поставила на мои колени поднос. Мой любимый рыбный суп с укропом и имбирем, порезанные треугольниками ломти свежего хлеба, пирожки с мясом… У меня предательски защипало глаза. Как же я соскучилась по дому…

– Мам… – я тихо шмыгнула носом.

– Ты ешь-ешь, – она ласково взъерошила волосы на моей макушке. – Ешь. Потом все. Ешь.

Я не заставила себя упрашивать, живо подъев все до последней крошки. Куда братовой походной похлебке до маминого супа… И на мгновение почудилось – обойдется, все будет, как прежде… Красивый морок, вдребезги разбитый безжалостным отцовским:

– Тмилла, выйди.

– Но…

– Выйди, прошу.

Мама вздохнула, поцеловала меня в макушку, посмотрела странно – не то с сожалением, не то виновато, – и вышла, тихо прикрыв дверь. Лишь в дверном проеме напротив моей кровати мелькнул длинный подол светло-сиреневой юбки. Я тихо шмыгнула носом, неловко поерзала и осмелилась робко посмотреть на отца. Он по-прежнему стоял у окна, боком ко мне, но его косой взгляд сказал о многом. Взгляд – как у цепного зверя, готового и зарычать, и наброситься, да поводок крепкий не пускает.

Я уставилась на собственные кулаки, сжимающие складки цветастой простыни. Подобные его взгляды я ловила на себе и раньше, и за ними следовало по очереди: нравоучения – попа – шиворот – подземелье – «я больше не буду!..» – нравоучения. Теперь, боюсь, этим все только начнется. А кончится – куда как хуже. Даже если в силу моего возраста из обычного списка исключат «попу».