Прекрасный новый мир

Он родился после «Кровавого воскресенья», и из жизни в царской империи запомнил лишь голод, нищету и беспросветность будущего. Революционные идеи большевиков сразу запали ему в душу – мелкий пацан увидел в них единственную возможность изменить жизнь к лучшему. Известие о случившейся в 1917 году революции и приход к власти большевиков он воспринял с ликованием, а когда наступило время гражданской войны, сбежал на фронт в Красную Армию. Смышленого паренька на войне заметили и после окончательного разгрома белых оправили в Москву учиться. Днем он работал на заводе, а вечером посещал рабфак. Свободного времени практически не было, но ему посчастливилось познакомиться с чудесной девушкой и вскоре у него появилась своя семья. Это было хорошее время – страна оживала после царского застоя и стремительно развивалась. Росла и его семья. У них с женой появилось трое детей – два мальчика и дочка красавица. А потом постучалась новая беда, и пришел новый враг желающий полностью стереть его народ и страну с лица земли. И в этот раз он не остался в стороне, и вновь добровольцем отправился на фронт. Война привела его обратно домой, и осенью 1941 года он в составе 16-й армии защищал Москву от наступления немецких войск с Волоколамского направления. Когда враг подошел практически под стены города, добровольцем на фронт ушел его старший сын. Враг от столицы был отброшен, сын погиб… Именно тогда для него война с фашистами стала личной. В 16-й армии он, как один из лучших стрелков из винтовки, получил в руки новейшее оружие – только что поступившие в войска ПТРД. Так он и воевал с этим противотанковым ружьем, пока не дошел до Восточной Пруссии осенью 1944 года в составе Третьего Белорусского фронта. Война перешла на территорию противника, и его 11-я гвардейская армия (16-я армия была преобразована в 11-ю гвардейскую директивой от 16 апреля 1943 года – прим. автора) на острие атаки фронта ворвалась в город Гольдап. Увы, но на этом наступление захлебнулось. Сил одного Третьего Белорусского фронта оказалось недостаточно, чтобы сломить сопротивление противника и, как планировалось, выйти к Кёнигсбергу. В конце октября от наступления пришлось перейти к обороне, а в первых числах ноября враг пошел в атаку…

Он очень хорошо помнил этот день, день когда для него разом все стало другим. Бой начался обыденно, как и множество боев до этого. Он отстреливал бронированные цели, его напарник, как обычно, прикрывал огнем из винтовки. Отстрелявшись с первой позиции, они уходили на запасную, когда совсем рядом разорвался снаряд. Его сильно контузило и разорвало барабанные перепонки, но других ранений взрыв не нанес – напарник послужил живым щитом, и все осколки попали в тело товарища. Оглушенный, он лежал без сознания на краю небольшой воронки от попадания снаряда, забрызганный кровью напарника и смотря невидящим взглядом в открытое небо. Когда он пришел в себя и огляделся, бой уже закончился. Вокруг него были одни трупы. Звуков он не слышал, но по зареву от выстрелов в вечернем небе выходило, что враг прорвал оборону, и его армия отступила, оставляя захваченный город. Он оказался в тылу противника… Надо было избежать плена и срочно прорываться к своим.

Его верное ружье не пережило близкого взрыва. Практически неубиваемое оружие очень неудачно поймало осколки и стало непригодно для ведения стрельбы. Как и винтовка напарника, которая висела у того за спиной, и первая приняла на себя разлетающиеся осколки разорвавшегося снаряда. Механически подхватив брезентовую сумку с оставшимся боекомплектом к ПТРД и свой вещмешок, он, пригибаясь, короткими перебежками направился в сторону леса, по пути осматривая в поисках оружия тела павших. Ему удалось найти целый ППС (пистолет-пулемет Судаева, прим. автора) в комплекте с шестью магазинами, правда, патроны оставались только в двух. Следовало восполнить боезапас, но вдруг поле боя стало затягивать плотным туманом со странным кислым запахом, и видимость упала практически до нуля. Он успел укрыться в окопе и потерял сознание во второй раз…

Когда сознание к нему вернулось, над окопом в котором он лежал, сияли звезды. Неизвестный туман полностью рассеялся, а вместе с ним пропал и странный кислый запах. Голова заболела еще сильнее, а слух к нему так и не вернулся. Сильно хотелось пить. Он отстегнул у погибшего бойца фляжку и жадно припал к горлышку. От поиска патронов пришлось отказаться – пока стояла ночь, нужно было пробираться через линию фронта к своим. Он собрал свои вещи и оружие и направился в сторону леса.

Первые странности он обнаружил, еще пробираясь среди деревьев. Несмотря на ночное время, было очень жарко для ноября. Ему даже пришлось снять шинель, скатать ее в валик и закрепить на вещмешке. Облаков на небе не было, и месяц давал достаточно света осеннему лесу. Когда конкретно пейзаж вокруг изменился, он не заметил. Еще несколько минут назад он шел по осеннему лесу, потерявшему свою листву, а сейчас его окружали деревья с густыми кронами. К нему снова вернулась головная боль и жажда. Он не понимал, что происходит. Решив, что сбился с пути, он принялся нарезать круги по лесу, но знакомых мест найти так и не смог. Зато под утро ему удалось выйти на асфальтированную дорогу, по которой он и решил пойти, ведь сил бродить по лесу уже не было. Головная боль, как и жажда, не проходили, а вода во фляге давно закончилась.

Он шел и шел по дороге, пока не заметил справа щит с надписью, повергшей его в ступор. На небольшом прямоугольнике белого цвета черными и красными цветами на РУССКОМ языке было написано:

Заповедник

Вход и въезд

ЗАПРЕЩЕН

Русские надписи в Восточной Пруссии? Он стоял перед табличкой и ничего не понимал. Мыслей в голове не было – мозг отказывался принять увиденное глазами. Поправив лямку ППС, он пошел дальше. Где-то километра через два он вышел из леса и увидел впереди развилку. На окраине леса на большом щите красовалась надпись, которая его просто убила:

Волжско-Камский

государственный

природный биосферный

заповедник

Что за черт! Он стоял перед щитом и силился вспомнить, в какой части страны находится этот заповедник. Задумываться над тем, как он тут оказался, даже не пытался – его сознание по-прежнему отказывалось верить в увиденное. Волга – это же черти где за Москвой! – вспомнил он. Но как? Не найдя ответа на свой вопрос, он направился к развилке. Перед развилкой опять испытал шок – узкая дорога из заповедника пересекала широчайшую автостраду. Он прошел полстраны, но таких дорог, да еще и не пострадавших от войны, не видел. Особенно его удивил крытый пешеходный мост через дорогу с куполом из голубого пластика. Желая его рассмотреть поближе он повернул направо, подошел к мосту и, не веря своим глазам, ощупал все, до чего смог дотянуться. Переход оказался реальным, но, все еще не веря своим глазам, он зачем-то решил проверить его на прочность и перешел на противоположную сторону магистрали. Мост никуда не делся и его вес выдержал. Не зная, в каком направлении следует двигаться, он продолжил идти вправо от развилки и через несколько метров вышел к дорожному указателю. На синем прямоугольнике белыми стрелками было показано направление движения с буквенными надписями, тоже белыми:

Казань (прямо)

Новочувашевский 300 м (поворот направо)

Он под Казанью? Но, но… это же от Казани до Москвы, кажется под тысячу км, а от Москвы до линии фронта, наверно, еще больше! Как такое возможно? Он стоял перед щитом, не в силах пошевелиться, его руки мяли ушанку, а в голове были только пустота и накатывающие волны боли.

Сколько он так простоял в неподвижности, не помнил. Как к нему сзади подъехала машина, не видел и не слышал. Из оцепенения его вывел толчок в плечо. Когда он обернулся, то его брови от удивления поползли вверх. На него смотрели четыре небритых мужика в странной пятнистой одежде, вооруженные незнакомым ему оружием, направленным в его сторону. Рядом на обочине стоял странного вида грузовик, весь обваренный металлическими листами с торчащими во все стороны шипами. На крыше машины виднелась самодельная башенка с установленным в ней крупнокалиберным пулеметом, ствол которого тоже был направлен в его сторону. По шевелящимся губам он понял, что они ему что-то говорили, но из-за травмированных взрывом ушей, услышать, что именно, не мог. Медленно подняв руку вверх, он указал на вытекшую из ушей и запекшуюся кровь, пожал плечами и отрицательно покачал головой, показывая, что он их не слышит. После этого один из четверки что-то сказал, и боец, стоявший ближе всего к машине, опустил оружие и подошел к нему. Он отстегнул свою фляжку и жестами показал, что из нее надо сделать три глотка, зажав руками нос. Это было странно, но он подчинился. Жидкость оказалась настолько противной, что не испытывай он сильную жажду, то его бы наверняка вырвало. Но это было еще не все. Боец, давший ему напиться, подошел ближе, зажал своими руками его уши и замер, закрыв глаза. В ушах неприятно защипало, а в животе, наоборот, разлилось тепло от выпитой гадости. Когда незнакомец убрал свои руки, он обнаружил, что жажда и головная боль прошли полностью, а к нему вернулся слух. Ну, а дальше…