Этот мужчина (ЛП)

Ладно, у меня опять возникает то неприятное чувство, небольшой аппетит быстро тает. Черт возьми, ненавижу сюда приходить.

— Я могу уйти, если ты занят.

Он хмурится, бросает на меня вопросительный взгляд.

— Нет, садись.

Я устраиваюсь на мягкой коричневой коже дивана. Мне неловко и неудобно. Чувствуя себя лишней, я от нечего делать смотрю, как Джесси просматривает кипы бумаг и ставит то тут, то там подписи. Он полностью поглощен этим занятием. Время от времени он поднимает взгляд на меня и ободряюще улыбается, но это не облегчает мой дискомфорт. Я хочу уйти.

Через двадцать минут — все это время я бездельничала и желала, чтобы он поторопился — в дверь стучат, и Джесси разрешает войти. Входит Пит с подносом и следует по указанию Джесси ко мне.

— Спасибо, Пит. — Я улыбаюсь, когда Пит ставит передо мной поднос и протягивает столовые приборы, завернутые в белую тканевую салфетку.

— Открыть ваше вино?

— Нет, — качаю головой. – Я сама.

Он кивает и бесшумно уходит.

Я снимаю крышку с тарелки, и в ноздри, возвращая мне аппетит, проникает восхитительный аромат. Развернув приборы, нанизываю на вилку салат, самый яркий из всех мною виденных: в нем перцы всех цветов, красный лук и дюжина разновидностей листьев салата, пропитанных маслом. Могу съесть его весь. Он замечательный.

Скрестив ноги, я ставлю поднос на колени и нарезаю бифштекс, пробую кусочек и удовлетворенно мурлычу. Готовят в «Поместье» отменно.

— Вкусно?

Джесси кладет подбородок мне на плечо.

— Очень, — бормочу я, не отрываясь от бифштекса. — Хочешь попробовать?

Кивнув, он открывает рот. Я отрезаю кусочек бифштекса и протягиваю ему через плечо.

— М-м-м, очень вкусно, — говорит он, жуя.

— Еще? — спрашиваю я. Он благодарно распахивает глаза, поэтому я отрезаю еще кусочек и снова протягиваю через плечо, а он, не сводя с меня глаз, обхватывает вилку своими чувственными губами и медленно снимает бифштекс. Я не могу сдержать широкой улыбки. Его глаза сверкают от удовольствия, и, жуя, он изо всех сил старается не улыбаться. Он кладет руки на мои плечи и лицом утыкается в шею. Игриво покусывает ее.

— Ты вкуснее.

Рыча, он переходит к горлу, и моя улыбка становится шире. Я смеюсь, приподнимая плечо, когда он сжимает на моем ухе зубы. Его горячее дыхание вызывает во мне дрожь. Он пробуждает во мне столько разных реакций. Острое огорчение, острая страсть, острое счастье — вот лишь некоторые из них. Этот мужчина действует на меня очень сильно.

— Ешь, — говорит он, нежно целуя меня в висок, и начинает поглаживать мою спину. — Ты напряжена. Почему?

В знак признательности я двигаю шеей. Я напряжена, потому что я здесь — это единственная причина. Как одна женщина может внушить такую неловкость? В дверь кабинета Джесси стучат.

— Да? — Когда входит Сара, он не прекращает обрабатывать мои плечи.

Легка на помине. Атмосфера мгновенно остывает, и когда она видит, что Джесси массирует мои плечи, у нее перекашивает лицо. Я замечаю это, но Джесси, кажется, безразличен к исходящей от нее холодности. Еще сильней напрягаюсь, внезапно желая, чтобы Джесси убрал свои руки. Никогда не думала, что у меня возникнет такое желание. Но я сейчас ощущаю себя самозванкой, и ледяной взгляд, брошенный в мою сторону, заставляет меня неловко заерзать. Моему делу нисколько не помогает то, что я сижу тут, уютно устроившись на диване, и ем бифштекс, пока Мистер Божество творит надо мной свою магию.

— Вот твои цифры, — ворчит она и, помахав папкой, небрежно кладет ее Джесси на стол. Ее взгляд мечет кинжалы. О, она и впрямь меня ненавидит.

— Спасибо, Сара. — Он наклоняется, чтобы провести губами по моей щеке, и прежде чем отпустить, глубоко вдыхает мой запах. — Детка, мне пора за работу. Ешь свой ужин.

Сара на мгновение хмурится, но когда Джесси поворачивается к ней, возвращает фальшивую улыбку на место. Он засовывает руку в карман джинсов.

— Немедленно переведи на этот счет сто тысяч, — говорит он, протягивая ей конверт.

— Сто тысяч? — выпаливает Сара. Она бросает взгляд на конверт.

— Да. Все, ты свободна. — Он оставляет ее смотреть на бумаги, а сам садится за стол, не обращая никакого внимания на ее разинутый рот. Она бросает на меня убийственный взгляд. И тут я понимаю, что это конверт, который дала ему Салли.

Сто тысяч? Это уже чересчур. О чем он только думает? Мне хочется заговорить. Должна ли я что-то сказать? Смотрю на Сару. Она стоит и глядит на меня, поджав красные губы. Я ее не виню. Мне хочется забраться под диван и умереть. Сто тысяч? Господи, она и без того думает, что я охочусь за его деньгами.

— Это все, Сара. — Джесси выпроваживает ее, и она поворачивается, но уходить начинает только после того, как бросает в мою сторону неприязненный взгляд.

У двери она сталкивается с Джоном. Тот отходит, пропуская ее, и закрывает дверь. Затем он кивает мне, и я улыбаюсь, а после возвращаюсь к салату и бифштексу. Да, аппетит у меня пошел в гору. Нужно поговорить с Джесси и спросить, какую роль эта женщина играет в его жизни. И почему она так меня ненавидит? Поставив поднос обратно на столик, я наливаю вина. Заметив, что бокал на подносе всего один, я подхожу к серванту, достаю оттуда второй и наполняю его. Когда я ставлю вино на стол Джесси, Джон замолкает, и они оба смотрят на бокал, потом на меня.

Джесси поднимает бокал и возвращает мне.

— Я не буду, детка, спасибо, — улыбается он. — Я за рулем.

— О. — Я забираю бокал. — Прости.

— Не извиняйся. Вино было заказано для тебя.

Я сажусь на диван и беру в руки журнал «Супербайк». Ничего другого тут нет.

Начинаю листать его, углубляясь в статьи о «супербайках», гонках MotoGP, и прихожу в восторг, наткнувшись на раздел для пассажиров. Интересно, у Джесси «супербайк»? Прочитав правила езды на заднем сидении и статью под названием «Безопасность прежде всего», я даю себе слово, что заставлю его надевать кожаные штаны — чего бы мне это ни стоило. Потерявшись в сведениях о четырехтактных двигателях, лошадиных силах и приближающемся мотошоу в Милане, я чувствую, как на мою шею ложатся теплые руки. Запрокидываю лицо, чтобы посмотреть на его перевернутые черты.

Он одаривает меня шаловливой ухмылкой.

— Я положил начало новому увлечению, да? — Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу.

— Почему ты не купил 1198-й?

Он улыбается.

— Купил, но предпочитаю 1098-й.

— Сколько же у тебя мотоциклов?

— Двенадцать.

— Двенадцать? И все «супербайки»?

Он издает негромкий смешок.

— Да, Ава, и все «супербайки». Пойдем, отвезу тебя домой.

Положив журнал обратно на стол, я поднимаюсь.

— Знаешь, носить кожаную защиту все-таки надо, — вставляю небрежно.

— Да, знаю. — Он берет меня за руку и ведет к двери.

— Тогда почему не носишь?

— Я езжу на байке с тех пор, как... — Он замолкает на полуслове. — Много лет.

— В какой-то момент тебе придется сказать мне свой возраст.

Он смотрит на меня, и я лучезарно улыбаюсь, чем зарабатываю ответную улыбку.

— Возможно, — тихо соглашается он. Если он ездит на мотоцикле много лет, то должен понимать, что это опасно.

Мы проходим через «Поместье» и находим Сэма и Дрю в баре. Сегодня Сэм, видимо, не встречается с Кейт. Он, как и Дрю, одет в свой обычный черный костюм, а его черные волосы идеально уложены.

— Дружище! — приветствует Джесси Сэм. — Ава, мне так понравились твои панталончики. — Он протягивает мне знакомую спортивную сумку.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Он рылся в моем ящике с нижним бельем? Нахальная сволочь! Чувствуя, как пылает лицо, поднимаю глаза на Джесси и вижу, что все его существо источает гнев. Ох, Сэм!

— Не испытывай чертову удачу, Сэм, — предупреждает он очень серьезно, и Сэм, перестав ухмыляться, примирительно поднимает руки.

Дрю выдыхает, качает головой и ставит пиво на стойку.

— Есть грани, которые не следует переходить, — говорит он, соглашаясь с реакцией Джесси на неуместное замечание Сэма.