Этот мужчина (ЛП)

Я устало выдыхаю. Купить платье — это одно. Надеть его и добраться до паба — совсем другая задача. Мне двадцать шесть, и он сам сказал, что у меня отличные ноги. Решаю, что это ни к чему не приведет. Во всяком случае, не сейчас. Однако я намерена подробно обсудить его наваждение относительно того, что он может контролировать мой гардероб. На самом деле, нам нужно поговорить о полном прекращении его неразумного поведения — но не сейчас. У меня осталось всего двадцать минут от обеденного перерыва, а я очень надеюсь, что этот разговор займет значительно больше времени.

— Спасибо за эклер, — говорю я, пока он покрывает мое лицо поцелуями.

— Не за что. Ты его съела?

— Да, он было восхитительным. — Я целую его в уголок рта, потираясь щекой о щетину. Низкий рокот срывается с его губ, когда я мурлычу ему в ухо и утыкаюсь носом в шею, вдыхая прекрасный аромат свежести. Хочу просто-напросто пробраться внутрь него. Держусь за него, сжимая чуть крепче, пока он покусывает мочку моего уха. — Мне нельзя больше тратить на тебя время, пока ты не оплатишь счет.

— Я уничтожу любого, кто попытается меня остановить. — Он облизывает контур моего уха, посылая стайку мурашек по телу.

Не сомневаюсь. Этот мужчина безумен сверх всякой меры. Почему он такой?

— Почему ты такой неразумный?

Он отстраняется и смотрит на меня. На его ошеломленном, заросшем щетиной лице отражается удивление. Хмурая морщинка появляется на своем законном месте.

— Даже не знаю. Можно задать тебе тот же вопрос?

У меня отвисает челюсть. Мне? Этот безумец бредит. Список его проступков можно продолжать и продолжать. Хмуро качаю головой.

— Мне лучше вернуться в офис.

Джесси вздыхает.

— Я провожу тебя.

— До половины пути. Нельзя, чтобы увидели, как я развлекаю клиентов за ланчем без ведома Патрика — особенно тех, кто числится в должниках, — ворчу я. — Оплати счет!

Он закатывает глаза.

— Боже упаси, чтобы Патрик узнал, что тебя вытрахал какой-то должник. — Легкая улыбка появляется на его губах, а я задыхаюсь от шока, услышав грубое резюме наших отношений. — Ну что, идем?

Он с ухмылкой машет рукой в сторону входа в переулок. Вытрахал? Полагаю, так оно и было. Но услышанная от него формулировка бьет по нервам.

Мы идем к офису, тишина становится неловкой — во всяком случае, для меня. Я чрезвычайно уязвлена его заявлением. Так вот как он меня видит? Маленькой игрушкой, которую может трахать и контролировать? Внутри все сжимается, и я снова думаю о той агонии, на которую себя обрекаю. Этот мужчина посылает столько смешанных сигналов, что мое бедное эго не может за ним угнаться.

Чувствую, как он касается моей ладони, и машинально ее отдергиваю. Я очень рассержена. С легким рычанием он делает еще одну попытку. Ничего не говорю, но руку убираю. Я не в настроении и хочу, чтобы он знал об этом. Он должен понять. Но не понимает. Снова хватает меня за руку, до боли сжимая, как в тисках. Именно этого я и ожидала. Начинаю читать этого мужчину как открытую книгу. Сгибаю пальцы, поднимаю глаза и вижу, как в его пристальном взгляде мелькает удовлетворение, когда я прекращаю бороться и позволяю ему держать меня. Позволяю? Будто у меня есть выбор.

Именно в этот момент судьба решает, что было бы безумно забавно послать нам друга Мэтта, Джеймса — он появился из-за угла и идет нам навстречу. Изо всех сил пытаюсь высвободить руку, но захват только усиливается.

— Твою мать! Это друг Мэтта, — быстро шиплю я.

Он поворачивается ко мне и снова хмурится.

— Не выражайся! Твоего бывшего?

— Да, пусти.

Я пытаюсь разжать его пальцы, но бесполезно. После мольбы Мэтта а-ля «я хочу, чтобы ты вернулась», последующего «мне так жаль» и дерьмовой ситуации в общем, было бы несправедливо в данный момент тыкать его в это лицом.

— Ава, я же говорил. Я уничтожу любого, — предупреждает Джеси, глядя на Джеймса c абсолютно невозмутимым и решительным лицом. Его хватка не ослабевает.

Пытаюсь его сдержать, дав себе время освободиться и избежать надвигающейся катастрофы, когда Джеймс увидит меня за руку с другим мужчиной. Я не из тех, кто причиняет кому-то ненужную боль, а это совершенно излишне. Мэтт и так чувствует себя довольно паршиво, язвительных замечаний Кейт с него хватит.

Я продолжаю бороться, а Джесси продолжает вести себя как полный придурок. Меня буквально тащат к Джеймсу все ближе и ближе. Пройдет всего пара секунд до того, как он оторвется от телефона и заметит меня. Может и не оторвется. Может, мы разминемся на улице, и все. Ох, надеюсь на это, потому что у меня нет шансов отвязаться от Джесси, и еще меньше шансов на то, что он будет благоразумен и отпустит меня.

Когда мы приближаемся, решаю перестать сопротивляться и привлекать к себе внимание. Джеймс занят чем-то в телефоне, с каждым шагом к нему шансы на то, что он поднимет глаза, все меньше. Мысленно посылаю Джесси вереницу недвусмысленных знаков, дергая руку к себе, мой гнев усиливается, но он смотрит прямо, продолжая целеустремленно шагать вперед.

— Уничтожу, — рычит он.

Как только мы проходим по тротуару, начинаю расслабляться. Мы почти миновали Джеймса, но тут Джесси спрашивает:

— Не подскажете, который час?

Что?!

Чертов идиот, тупица! Умираю тысячью смертей, когда мне приходится стоять прямо перед Джеймсом, держась за руки с Джесси. Хочется ткнуть в огромные часы «ролекс» на его запястье или дернуть их на себя и лично сказать чертово время. Он действительно эгоцентричный, неразумный мерзавец.

— Да, конечно, сейчас... Ава? — Джеймс хмурит брови.

Мозг в полном смятении пытается понять, какой сигнал послать ко рту.

— Джеймс, — с трудом выговариваю я.

Джеймс, будто зритель на теннисном матче, переводит взгляд с меня на Джесси и обратно.

— Ты в порядке?

— Да. — Голос высокий и скрипучий.

Он поглядывает на меня с неодобрением, и это как-то чересчур, если учесть, что он был правой рукой Мэтта во всех его проступках. И почему я так выпрыгиваю из штанов? После всего, что сделал Мэтт, какое мне дело до того, если он узнает, что я встречаюсь с другим? Теперь я злюсь на Джесси за то, что взял на себя ответственность решать, когда и при каких обстоятельствах все произойдет.

— Время? — коротко подсказывает Джесси. Надеюсь, я единственная, кто может уловить исходящую от него враждебность.

Джеймс окидывает Джесси оценивающим взглядом и замирает, когда видит «ролекс». Мысленно умоляю его просто сказать Джесси время и не тыкать палкой в гремучую змею. Джеймс может быть таким же самоуверенным, как и Мэтт, а рассердить Джесси — огромная ошибка.

— Ах да! — Он бросает взгляд на телефон. — Без десяти два, приятель.

Джесси не благодарит. Вместо этого он отпускает мою руку, обнимает за плечи и притягивает к себе, нежно касаясь губами моего виска. Смотрю на него и в смятении качаю головой. Это его способ уничтожить. Грудь выставлена вперед, и даже если Джесси не стучит по ней кулаком, это равносильно тому, чтобы помочиться мне на ногу.

Джеймс удивленно наблюдает за тем, как Джесси уводит меня. Я в оцепенении. Он только что указал на наши отношения, как нечто большее, чем просто трах, и теперь метит свою территорию. Я так запуталась. Если бы у меня хватило смелости, тогда бы я просто взяла и спросила. А почему не могу? Знаю. Меня волнует его ответ. Чем больше времени я провожу с этим мужчиной, тем труднее ориентироваться на мелководье.

Когда мы подходим к офису, он останавливается и осторожно прижимает меня к стене. Склоняется ко мне лицом, согревая щеки горячим мятным дыханием.

— Почему ты не хочешь, чтобы твой бывший узнал, что ты трахаешься с другим мужчиной?

Ну вот опять. Трахаюсь!

— Нет никакой особой причины. Просто в этом нет необходимости, — тихо отвечаю я.

Джесси ловит меня за запястье, намереваясь отвести руку от волос.

— А теперь скажи правду, — ласково просит он.

Как он так быстро засек мою дурную привычку? Мама, папа и брат знают меня всю жизнь, а Кейт — со средней школы. Они заслужили право знать.