Линии на руке 2

— Не совсем, кто-то раньше, кто-то позже, некоторые торговцы вообще приходят в Перекресток на двадцатый день, а на двадцать второй уже уходят. По-разному.

— Людей с собой они берут?

— Берут конечно, но не бесплатно, и не все. Некоторые караванщики сектантов боятся.

— Кого?

— Сектанты. Они каким-то выдуманным богам поклоняются, очень любят рейдеров ловить и караваны грабить, причем в таких местах, чтобы после смерти люди возрождались в тех белых зонах, которые эти сектанты облюбовали.

— На кой им это? — удивилась Маша, — выкуп что ли требуют?

— Не, больные они. Выдумали себе какого-то божка злобного и пытаются всех в свою веру переманить, и ладно бы уговорами там или проповедями действовали, так ведь пытают людей, сволочи! Пытают, пока мозги набекрень у бедолаги не поедут, а если не получается, то обнуляют пленника и все. Главный жрец у них — отбитый наглухо псих, его пытались уже поймать, да без толку, он, зараза, под себя уже несколько мелких деревень подмял, и сейчас в тех краях лютует.

— Только сектантов нам тут не хватало, — выругалась Ершова.

— Они за пределы своей территории не выходят, да и охрана караванов все опасные места уже наизусть знает, так что не переживайте.

— А если караван не приходит в назначенный срок, что делают? — я откинулся на стуле, — есть какая-то связь между поселениями? Радио там или проводная линия? У местных охранников вроде бы есть способ связаться друг с другом по телефону.

— Ну да, здесь кабель телефонный проложен под землей. Он почти все здания административные соединяет, а вот между поселками прямой связи нет, только если письма вместе с торговцами отправлять. Пытались тут когда-то давно умельцы радио настроить, так одни помехи и поймали, будто глушит кто сигнал, а проволоку между городами не проложишь — сами должны понимать, пройдет перезагрузка, и все труды насмарку.

— Понятно, — удовлетворенно кивнул я.

Вопрос Федору был задан прежде всего с целью убедиться — из Лесного весточку в Перекресток никто передать не сможет, по крайне мере дистанционно.

— Получается, — Маша отложила в сторону вилку, — ближайшие две недели нам придется торчать в городе, и чем тут можно себя занять, кроме как шляться по барам и бухать?

— Если хотите, можете по округе пошататься. После перезагрузки, считай, мелочевки зеленой вокруг навалом, поубиваете нескольких — копейка в карман. А вообще, сходите лучше в забегаловку «Дикий кот», она тут рядом, можно сказать, в двух шагах. Там любой официант подскажет с кем за работу перетереть можно. У нас ведь тут целые отряды собираются, чтобы зоны вокруг города чистить, к тому же, рестораны неплохо за мясо платят, а на некоторых редких тварях можно вообще поднять кучу бабла, они, правда, в синих зонах все обитают, но кто-то рискует. Печень рогатого мечехвоста стоит почти пять сотен, представляете?

— И как понять, какую живность на мясо пускать, а какой рога отпиливать?

— Так купите этот, как его, — Федор задумался, не переставая при этом прикладываться к кружке с пивом, — о, глоссарий. Рейдеры, правда, чаще всего красной книгой его называют, ну да не суть, там как раз вся живность зон описана. Хорошая штука, глянешь на какую-нибудь кракозябру, и понимаешь сразу, что с ней делать — на мясо пустить, железу какую-нибудь вырезать, ну или просто превратить в экспы напрямую. Только, конечно, в синюю зону сразу после перезагрузки очень опасно идти, оружие надо хорошее купить или в отряд сильный вступить.

— Кстати про оружие, — вспомнил я, — почему огнестрел стоит так дешево?

— Так это, на окраине Полиса есть несколько военных складов, и находятся они в зеленой зоне. Патронов там, только, нет, но остального добра навалом. Вот и возят оттуда всякое.

— Мы в ГУМе видели ножи, — сказала Маша, — которые стоили почти десять тысяч монет, откуда такие цены?

— Ну… они поди с кристаллическими лезвиями…, - задумался Федор, — а, вы, ведь не знаете, наверное. В зонах видели такие линии разноцветные? Они еще сквозь стены и землю проходят, как паутина, или плесень на сыре.

— Угу, — кивнул я, вспоминая пробежку через Полис.

— Ну вот, в некоторых местах этих прожилок становится очень много, там будто какой-то паук гнездо себе сплел. Я сам, правда, не видел, но говорят, что все именно так и выглядит. Много ниток друг с другом переплетены, а в сердцевине можно отыскать кристалл, причем в каждой зоне кристаллы своего цвета, синие, фиолетовые или самые дорогие — черные.

— Зеленые тоже есть? — спросила Маша.

— Есть, но их очень редко можно найти, да и то, зеленка — фуфло бесполезное, их даже продать нельзя.

— А остальные, значит, полезные?

— Конечно. Один синий кристалл, может несколько тысяч стоить! Фиолетовый до десяти, а черные вообще за сотню уходят! С помощью них делают самое лучшее оружие, как-то там их размалывают, смешивают и добавляют в расплавленное железо. Я точно не знаю весь процесс, но главное ведь результат, а фиолетовым кристаллическим мечом ты можешь даже сколопендре хитин пробить!

Воспоминания о мече Мишани, оставленном в Полисе, вновь заставили уснувшую было жабу напомнить, что ценным барахлом разбрасываться не стоит. Впрочем, о сделанном я не слишком жалел, как знать, к чему бы привела неуемная жадность.

— Или можно наконечники для стрел делать, — продолжил Федор, — они из этой стали получаются такие, что любой броник навылет шьют! А еще, кристаллы — единственная вещь, которую можно на алтаре продать.

— Объясни, — заинтересовался я.

— Ну смотрите, у вас, например, есть тысяча монет, вы идете к алтарю, прикладываете пурс и тратите эти деньги на развитие. Быков в банке видели? Вот, можно такими же стать, денег правда придется влить — я столько в жизни не видел. Линии на руке, тоже можно купить, если тысяч двадцать есть лишних. Некоторые у нас специально ходят, полосками светят — смотрите, типа, какой я богатый. Позеры, чтоб их. — Федор скривился, глянув куда-то в сторону. — Вот, а если человек хочет, например, продать линию и экспы за это получить, что ему делать? Куда бежать? Правильно — в банк, и там у него полоску купят всего за пятнадцать тысяч. Жлобы! Натурально жлобы!

— С кристаллами-то чего? — не выдержала Маша.

— С кристаллами? — мужик, казалось, забыл, о чем говорил, — А ну да, так вот, приходишь к алтарю с ними, прикладываешь пурс и все, денежки на счет падают, но выгоднее такую добычу людям продавать — любой кузнец с руками оторвет…

Громкий возглас за соседним столом заставил нас прекратить разговор. Блондин, объясняющий что-то своему собеседнику, видимо вышел из себя:

— Да ты подумай, это же хорошие деньги!

— Жизнь дороже, — громко ответил ему мужчина и поднялся из-за стола.

Блондин после неудачных переговоров со злобой ударил по деревянной поверхности, от чего посуда на ней ощутимо подпрыгнула.

— Что за кекс? — с интересом спросила Маша, глядя на Федора.

— Антоха это, — ответил он, — нормальный мужик, но авантюрист — прям клейма ставить негде. У него вечно какие-то планы, мутки и верняковые темы, иногда и правда в плюс выходит, а иногда и в ноль сливается. Полгода назад он с группой молодых идиотов решил провернуть какое-то шибко прибыльное дельце, но что-то у них там не срослось — вернулись в Перекресток с голыми жопами. С тех пор с Антохой дел никто вести не хочет, тем более он тут собрался в черную зону идти, походу совсем с катушек съехал. Деньги, конечно, неплохие предлагает, но дураков среди нас нет. Вы ведь про черные-то зоны знаете?

— Типа, там окончательно умирают с любым количеством полосок? — спросила Маша.

— Вроде того, но не совсем, тела после смерти исчезают как обычно, вот только человек не возрождается возле алтаря. Некоторые говорят, что где-то на севере есть зона, где такие вот неудачники маринуются, как огурцы в банке. Почти как девятый круг ада у Данте — люди вроде и живые, а ни пошевелиться, ни умереть не могут. Никто оттуда не выбирался.