Страница 2 из 31
Оля только поджала губы. Тема была мамой уже буквально заезжена. Иногда девушке даже казалось, что она толстая, потому что мама всегда говорит, что она толстая. И не дай бог, похудеет как-то. Обязательно будет пресловутое «Я же тебе говорила. А если бы сразу послушалась, уже давно красавицей бы стала». Или еще хуже… начнет говорить, что слишком худая.
— Так растет же ребенок, вот и не влазит. Смотри, какая высокая. Уже на голову выше меня. Сколько тебе? — Бабуля внимательно посмотрела внучке в глаза.
Ольга знала, что вопрос про возраст и в каком классе она учится, будет задан в этот день как минимум еще несколько раз. Память бабы Зины после последнего инсульта стала сдавать. И если та же проблема у бабы Маши вызывала смех или раздражение, то вопрос бабы Зины отозвался в сердце болью и жалостью.
— Четырнадцать, ба. А не худею я, чтоб нос не стал выделяться еще больше. — Ольга показала маме язык.
— Да, носом ты в муженька моего, да в отца своего. Вороновы, что с нас взять. — Старушка с гордостью посмотрела на достоинство семьи Вороновых, красующееся сейчас у Ольги ниже глаз и выше губ. Да такое достоинство, что его размерам и мужики обзавидовались бы. Главное — не уточнять, что имеется в виду нос, а не то, что они там меряют. Хотя Ольга в их противостоянии все равно победила бы своими не по-подростковому железными яйцами. Единственная некрасивая толстушка в школе, которую боялись обидеть. Мстительная была Воронова Ольга. Ох, мстительная.
Но некоторые все еще верили в скромность и закомплексованность девушки. Впрочем, в это верила и сама Ольга. Но как только приключенческое место кольнет кто-то слишком верующий в доброту и нежность некрасивых цветочков этой жизни… так сие растение в итоге запомнится гаду на всю жизнь. А сама Оля, стоит только красной пелене с глаз спасть, уйдет плакаться в свою комнату, что ее все обижают. Ведь она такая страшная и неуверенная в себе.
Ольга не позволила закрыть окна. После душной и вонючей газели ветерок-хулиган был только в удовольствие. За окном раздалось кудахтанье и крик мамы:
— Барсик, ах ты, скотина! Усыплю тебя, тварь.
Оля подскочила и выбежала на улицу. Куриный гвалт, причитания бабули. Мама молотила собаку ладонью по морде. Совесть в хитрых глазах Барсика не просыпалась, но он стоически терпел. Только выплюнул пару перьев, чтобы зубы перестало щекотать. Ольга осмотрелась вокруг: самым разобиженным выглядел петух, лишившийся своего хвоста.
«Да уж, не пуганный тут курятник. Это у нас курицы молятся на высокий забор и регулярно его удобряют. Надеются, что вырастет и еще эффективнее будет защищать от пушистого монстра. А тут полуржавая сетка — скорее, надругательство над куриным стремлением к свободе».
Барсик был совершенно непослушной собакой. Двор охранял хорошо, и ладно. Но никого, кроме семьи Вороновых, не слушался. А куриц схомячить — это вообще основная цель жизни. Тут даже хозяева не авторитет. Вот только куры — кормильцы семьи. Конечно, не так ценны, как коровы (после убийства Милки мама пристрелила бы Барсика лично). Но две куриных смерти и так уже наша семья пережила, к третьей мама была не готова. Тем более в гостях. Стыд-то какой. Приехали, еще и дел наворотили.
Сердце у Ольги громко застучало. Любила она Барсика. А его мятежный характер, возможно, и был тем толчком для этих сильных чувств. Обычно Оля недолюбливала собак. То ли дело кошки и козы — со своим мнением. С ними интереснее, их внимание можно завоевать. И если они тебя полюбят, то это будет достижение. А с собаками что? Тебя любят просто потому, что ты хозяин этой собаки и еще ее не убил. Ничего интересного… или достойного.
Девушка подскочила к маме и остановила ее руку.
— Мам, я сейчас кур загоню. И думаю, ба позволит, чтобы на время нашего присутствия их не выпускать.
— Конечно, милая. Сейчас зерна принесу, и они сами забегут. — Бабушка походкой пингвина «побежала» к пристройке за зерном.
Мама фыркнула и дотащила Барсика до будки. Это старая деревянная развалюха когда-то принадлежала предыдущему хозяину — мелкой дворняге бабы Зины. Для Барсика ни размер домика, ни длина цепи не подходили. И поэтому Ольга пообещала себе освободить песика, как только разберется с курами. Мама поворчала, что Оля с ба сговорились, и ушла к машине. Привезенное и так слишком долго томилось в горячей машине. А там же и мясо, и закрутки.
«А вот что мы отсюда всегда увозили — так это рыбу. Эта поездка не будет исключением, мама наверняка будет отправлять меня загорать и рыбачить. Вот только ни то, ни другое я не люблю. Мама считает, что я просто ленивая. Но мне проще перерешать 100 уравнений и написать огромное сочинение, чем посадить помидоры. Но рыбачить я пойду. Это меньшее из зол. Ведь иначе на огород работать отправят».
Разобравшись с курами и обиженным петухом, Оля пошла освобождать Барсика. Собакевич облизал ей щеки и пальцы, пока девушка отстегивала цепь от ошейника. Стоило ему почувствовать свободу, как пес побежал по огороду вдоль забора. За кустами малины раздался вскрик и рычание.
«Хоть бы там никого не оказалось. Если Барсик покусает человека, мама точно пристрелит мою собаку. Или меня. Лучше б меня». Но кричащий оказался за забором. Рука его кровоточила. «Это плохо, очень плохо. Если он один из этих богатеньких, то и моим родным, и псу — точно кранты».
— Ты куда грабли тянешь? Воруешь, да? Тебе никто не говорил, что это незаконно? Сейчас взрослых позову. Или полицию. — Испуг наполнил голос Ольги силой и решительностью. «Со мной так всегда. Наверно, не умею, как обычные люди, бояться».
— Стой! — Белобрысый парень вытянул руку вперед, как будто пытался остановить девушку. — Вообще-то тут и ваша собака тоже виновата. — Голос его звучал слишком спокойно и уверенно для того, кого только что укусила собака.
— Это охранный пес. Он должен сразу кусать за руку. Не в горло же он тебе вцепился. — Ольга же, наоборот, спокойствием не отличилась. В голосе прорезались даже истерические нотки, хотя она и пыталась свое состояние скрыть. К сожалению, утверждение «Лучшая защита — это нападение» далеко не всегда оказывается выигрышным.