Страница 10 из 63
— А куда ходят? — спросила Ромашка, доверчиво цепляясь за мою руку, чтобы сильный порыв ветра не сбил ее с намеченного курса.
— В театр, например, или в консерваторию… Тебе разве не рассказывали?
— Нет, не рассказывали… — густо покраснела Ромашка, словно признаваясь в чем-то постыдном, недостойном чужих глаз и ушей. — Матушка моя никогда не покидала предела Цветущей Долины и посвящала меня только в те секреты только, что пригодятся мне здесь, когда я стану, как и она, исцеляющей… А я не хочу быть исцеляющей! Я хочу быть пишущей! Ведь это так здорово: передавать новые открытия и события Древу Познания, чтобы он сохранял их в Вечности… а ты, Генлисея, кем хочешь быть?
— Охраняющей или изобретающей, — ответила я, готовясь совершить мягкую посадку на площади перед дворцом, на котором уже заранее было приготовлено место для совершения задуманного мною маневра. — Не решила еще, если честно, кем в большей степени хочу стать… Надеюсь, Испытание поможет мне в этом нелегком деле.
— Я тоже надеюсь на это… — тихо произнесла Ромашка и зажмурила глаза.
Она всегда делала так перед важным и ответственным шагом.
И кто я такая, чтобы ее за это судить?..
*
На людской дворец дом Королевы фей не походил. От слова «совсем».
Больше всего он напоминал огромный темно-коричневый желудь, однажды решивший, что лучше расти вверх, а не вниз.
А позже он понял, что и расти дальше не стоит. Зачем? Он и так больше, чем его «братья» и «сестры». Можно остановиться и позволить феям жить внутри себя.
Да и то не всем, а избранным! Тем, кто станет править в Цветущей Долине, Бескрайнем Океане и Огненных Землях.
Вместе с Королевой жили там еще и феи, каждая из которых была лучшей в своем деле. И вместе они составляли Совет и были знающими, от ока которых не могло укрыться ничто и никто.
И теперь горстка неопределившихся стояла перед входом во дворец и ожидала решения своей участи.
Некоторых из фей я знала.
Задумчивая Азалия не сводит глаз с охраняющих, окруживших нас неплотным кольцом. Веселая и общительная Лилия пытается разговорить беспокойную Ромашку, но та молчит и снова теребит покрытые счастливым узором пуговицы, словно они и вправду способны защитить от переполняющих ее красивую головушку страхов. А Настурция вызывающе спокойна, что наводит на нехорошие подозрения. Неужели она употребила корень Валерьяна, да еще и без меня?!
На небе ни тучки, а солнце не греет. Не чувствую я в нем тепла. Оно словно ждет чего-то, как и все собравшиеся здесь. И когда беззвучно появляется в стенке дворца проем, я понимаю, что обратной дороги не будет.
И прежней домой я уже не вернусь.
*
Нас становится все меньше. Кто-то выходит довольный собой, с гордой улыбкой и радостью, что все закончилось так, как хотелось. Другие появляются со скорбной миной на лице или со слезами на глазах, не стыдясь того, что сегодня их надежды не выдержали столкновения с суровой и не всегда справедливой реальностью. А остальные несчастные ждут и гадают, что ждет их там, за другой стенкой беспокойного желудя.
— Настурция отправится в Бескрайний Океан! — шепнула мне на ухо Азалия, после того как упомянутая ей фея вышла из Зала Испытания с понурым видом.
— Ты уверена?
— Да, — Азалия непреклонна, и я понимаю, что ей известно нечто, сокрытое от меня. — Она моргнула мне два раза правым глазом, а потом левым. То, чего она боялась, свершилось!
— Её ждет трансформация? — сипло спросила я, осознавая всю глупость заданного вопроса. Я и без Азалии знаю на него ответ.
Фея кивнула, разминая ни в чем не повинные пальцы. Азалия неотрывно смотрит на то место, где должен появиться проем, и я понимаю всю степень ее беспокойства. Она идет за Ромашкой, малышкой-Ромашкой, которая уже начала проходить Испытание. И страх постепенно проникает в голову, и мысли в ней бьются нервные, одна другой хуже.
Ведь у Настурции не получилось пройти Испытание так, как ей хотелось. Вдруг ее подругу Азалию постигнет та же судьба?..
— Хорошо, что Настурции достались Бескрайний Океан, а не Огненные Земли. Представляешь, каково это…
— Стать столбом пламени и больше не летать? — тускло говорит Азалия, словно она уже готова примерить на себя эту роль. — Думаешь, в Бескрайнем Океане лучше?
— Не знаю, я там никогда не была, — честно призналась я, закинув ногу на ногу. — Но думаю, получше, чем в Огненных Землях. Там же вода кругом… изменений сильных не должно быть… наверное…
— Летать не будешь! — зло говорит Азалия, видя, как начинает меняться стенка дворца Королевы фей. — А разве это жизнь без полетов, без пируэтов, без воздуха, что треплет твои волосы…
— И дает тебе смачного пинка в спину, чтобы ты поскорей встретилась с землей! — вдохновенно продолжила я, искренне не понимая, что же такого трагичного нашла Азалия в этом. — Я с рождения летаю и особой проблемы в том, чтобы перестать летать не вижу. Куда страшнее лишиться своего тела, а вместо него получить нечто такое, к чему придется привыкать весь остаток своего бытия… А если обмен неравнозначный?
— Он в любом случае неравнозначный, Генлисея! — еще немного и выдержка Азалии падет, как моя шапочка на пути ко дворцу Королевы фей. — Поэтому я думаю… если из-за Испытания мне придется лишиться крыльев… я сбегу в мир людей… не хочу повторить судьбу Настурции!
Повисла неловкая пауза. Азалия испытывающее смотрела на меня, ожидая, что же я скажу ей в ответ на ее признание. А у меня не было слов, только удивление, что подобные мысли вообще могут возникнуть. В моей буйной головушке такого и в помине не было.
Створки Зала Испытания открылись, и довольная Ромашка появилась в общей комнате. Не нужно быть знающим, чтобы понимать: для нее все завершилось успешно. Сияющие глаза феечки были лучшим на то подтверждением.
Пройдя мимо меня, Ромашка ободряюще улыбнулась и направилась к выходу. Готовая к любым неприятностям Азалия проследовала в Зал Испытания с гордо поднятой головой и решением отстаивать свои права до последнего вздоха.
Глава 5
— Что я здесь делаю? — ворчливо спросила я, недовольно открывая глаза.
Вместо привычного холла универа я увидела голубое чистое небо, а надо мной недовольного Бельского и виновато сопящего Волкова.
— Приходишь в себя, — ответил на поставленный вопрос Даня, скрестив руки на груди. — Ты часом не беременна?
— Кто? Я? — тут же оказалась на ногах я, возмущенно глядя на Бельского снизу вверх. — А может это ты у нас беременный? Все симптомы налицо!
— Это какие же? — тут же набычился Даня, напряженно сжав кулаки. — Расскажи нам, будь добра!
— Смена настроения, например! — тут же нашлась я, слегка стушевавшись под напором пылающего негодованием Бельского. Вот чего он пристал ко мне, а? Пусть переключится на кого-нибудь другого!
— А как оно может не меняться, если ты после общения с этим типом, — палец ткнулся в понурого Свята, непривычно тихого и зажатого в присутствии разбушевавшегося энергетика, — падаешь в обморок, и я в течение десяти минут не могу привести тебя в чувство! А он… — палец вновь уткнулся в Волкова, словно именно он — причина всех бед, а никто другой! — А он имеет наглость утверждать, что с тобой все в порядке и стоит лишь немного подождать! Как это называется, Алиса!
— Это называется «Вы лезете не в свое дело, Бельский»! — зашипела я, не привыкшая к тому, чтобы кто-то из мужского пола мне мораль смел читать! — Вы кто мне? Брат, сват, муж? Вы мой однокурсник, Бельский, и не надо учить меня жизни прилюдно! У меня есть тот, кто беспокоится за меня и имеет на это полное право, в отличие от вас!
Даня с шумом выдохнул и без лишних звуков подхватил куртку, на которой я, оказывается, лежала во время своего беспамятства, и молча удалился в закат.
— У тебя с ним точно ничего нет, Алиска?
— Свят, иди в… — устало сказала я, не став продолжать свою мысль.
Грызня с Бельским меня вымотала окончательно и бесповоротно. И без того ослабленный организм молил о том, что стоит отложить поиски Марины до лучших времен и заняться более полезным делом, например, восстанавливающим сном.