Страница 10 из 28
– Я уже опытная молодая женщина.
Мэри не претендовала на роль Гипатии Александрийской, но знала за собой способность чутко улавливать настроения знакомых ей людей и их отношение друг к другу, в том числе и к себе. Малейший кивок головы, интонация, взгляд украдкой – из этих кусочков смальты складывалась единая картина; разумеется, она иногда ошибалась, но гораздо чаще оказывалась права. Доверяя себе, она не верила в нежные чувства капитана Фрида, да если бы и поверила – про себя она всё знала точно, а у неё-то не было абсолютно никаких чувств к нему.
Впрочем, на следующий день она навестила капитана Фрида.
– Моя мама хочет устроить наш брак. Мне нелегко идти против матери, поэтому я прошу Вас отказаться от сватовства.
– Весьма опечален Вашими словами, госпожа Гамильтон. Могу поинтересоваться, чем я Вам так не понравился?
– Пусть это будет моей маленькой тайной. У каждого есть свои маленькие тайны, верно? Например, у Вас с господином Паулем общей маленькой тайной является стрельба по иконам вместо галок.
– Вы говорите очень странные слова, моя прелестница.
– Пока я говорю их Вам, а завтра могу сказать кому-нибудь другому. Вас видели. И поскольку Пауль в бегах и опровергнуть слова свидетеля некому, я могу попробовать подкупить его и попросить сказать, что святотатственный выстрел сделали Вы, а не кузен моего покойного мужа.
По выражению лица Фрида молодая женщина поняла, что победила.
«Надо было сразу действовать хитростью, а не спорить с матерью и лезть на рожон.»
Приезд гостей и разговор о неудачном сватовстве сподвигли Флору Краузе на неожиданные действия. Она сочла, что надо утешить невестку, развлечь гостей и самой слегка развлечься.
– Матушка Флора, мы же в трауре!
Флора вздохнула:
– Помнишь, что сказал царь Давид после смерти первого сына от Вирсавии? «Доколе дитя было живо, я постился и плакал, ибо думал: кто знает, не помилует ли меня Господь, и дитя останется живо?
А теперь оно умерло; зачем же мне поститься?»
Мой бедный муж не воскреснет от того, что ты будешь одеваться в черное, хлопотать по моим делам, выслушивать брачные предложения от недостойных типов и не иметь отдыха и развлечения.
Мой бедный муж не воскреснет от того, что я буду негостеприимна.
Мы устроим небольшой обед, пригласим ближайших друзей, ты поиграешь на клавесине.
Глава 12
Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины.
«Погибну, – Таня говорит, —
Но гибель от него любезна»
Клара хлопотала на кухне, Дарья убиралась в комнатах, Мэри объезжала знакомых, заранее запасшись записками на случай их отсутствия. Гретхен и Герман радостно согласились, семья её дяди надолго уехала в поместье, Соломония уже отдохнула и приняла приглашение, Артамона Матвеева не было дома. Мэри спросила, может ли её принять госпожа Матвеева.
Домна Трофимовна посмотрела на гостью как-то странно.
– Ты разве не знаешь?
– О чём?
– Февронья Андреевна здесь давно не живёт. Она в прошлом году оставила мир и ушла в монастырь.
Мэри оставила записку с приглашением и уехала заинтригованная до крайности. Молодая женщина, жена молодого, интересного, явно не бедного мужчины, уходит в монастырь? Почему? Он её бил? Обманывал? Попрекал отсутствием приданного?
Может, он ни на что не способен ночью?
В день приёма Флора Краузе важно восседала в кресле. Одежда на ней была чёрная и простого покроя, но из дорогой ткани, на груди – массивный серебряный крест с тёмными сапфирами, на голове – нарядный чепец.
Мэри облачилась в синее декольтированное платье с кружевной отделкой, Даша уложила её волосы в красивую причёску и украсила фамильной диадемой, в которой Мэри три года назад выходила замуж.
– Ты прямо как Миликтриса Кирбитьевна[12], – сказала весело служанка.
Хозяйка рассмеялась.
Ощущая себя и впрямь сказочной королевой, она вышла в гостиную. Супруги Дуглас были уже там, тоже разряженные в пух и прах.
– Господа Харитоновы! – с преувеличенной торжественностью объявила Даша.
Вошла Соломония Егоровна в русском наряде из дорогого бархата, расшитой бисером кике и множестве драгоценностей. За ней семенил невысокий щупленький мужчинка с длинной каштановой бородой, робко поглядывавший снизу вверх на свою дородную супругу. Разодет он был не менее роскошно.
Флора и её приятельница бросились обниматься; возникли поцелуи, визги, радость – всё, что возникает в подобных случаях. Мэри представила друг другу гостей. В начале любого подобного действа хозяйке приходится прикладывать наибольшие усилия для сближения незнакомых ранее людей и создания приятной атмосферы; в данном случае дело осложнялось тем, что Флора и Соломония целиком занялись друг другом, Цецилия и Роберт не знали русского языка, а господин Харитонов не знал никаких языков, кроме русского; Мэри приходилось быть хозяйкой и переводчиком одновременно.
– Полковник Матвеев!
Гость с порога отвесил церемонный поклон, затем поднял глаза и увидел вырез на платье Мэри. Спасая положение, молодая женщина отошла и встала за креслом Флоры; молодой человек с видимым усилием извлёк глаза из декольте своей визави и подошел к старшей хозяйке с отдельным поклоном и подобающими случаю приветствиями.
– Ты давно у нас не был, – любезно говорила госпожа Краузе.
– Я уезжал по делам, – отвечал Матвеев.
– Не говори только, куда, – сладким тоном посоветовала Мэри. – А то тебя могут услышать шпионы.
Взгляд серых глаз показал ей, что её ехидство оценено.
– Я буду говорить только то, что можно знать даже шпионам.
Взгляд светло-карих глаз показал ему, что его ответ тоже оценён.
Харитонов заметно обрадовался гостю.
– Мы не встречались раньше, но я о тебе слышал.
– Этот господин и его супруга рекомендовали мне обратиться к тебе.
Пришли супруги Бек; Гретхен была ещё более разряжена и ещё более декольтирована, чем Мэри и Цецилия.
Постепенно в гостиной воцарилось оживление. Соломония сообщила, что она тоже уроженка Померании, только той её части, которая сейчас принадлежит Швеции, и они с Цецилией и Гретхен принялись искать общих знакомых. Матвеев и Харитонов тихо шептались о чём-то, не забывая с интересом поглядывать на дам. Роберт делился с Германом и Флорой своими впечатлениями от московской торговли, Мэри сновала между ними и иногда выскакивала на кухню или в столовую. Помогая Кларе и Даше накрывать на стол, задержалась. Вернувшись, обнаружила, что разговоры поутихли и предложила сыграть на клавесине.
– Что хотите? Грустную музыку или весёлую?
– Веселую! – закричали сразу несколько голосов.
Мэри сыграла. Развеселившаяся Цецилия нашла, что мелодия похожа на мелодию вольты – старого танца, которому её научил муж – и потребовала сыграть ещё раз. Мэри никогда не танцевала и даже не видела вольту, но она по указаниям Цецилии и Роберта слегка поправила ритм и начала играть, изредка стараясь поглядывать через плечо на танцующих.
Партнёры встали друг против друга; Роберт поклонился, Цецилия сделала реверанс. Они стали кружиться; Роберт поднял и закружил свою даму. Зрители заахали от восторга и смущения; Мэри очень жалела, что мало видела.
12
Заморская королева, персонаж старинной сказки.