Заглянувший. Лунная флайна

– Мы все едины, – сказал старец, – Кажущееся разделение нужно только для того, чтобы каждая душа понимала, чему ей необходимо выучиться и какую работу для этого совершить.

– Неужели, пройдя все необходимые уроки, дух превращается из потребителя в Творца?

– Скорее, дух сливается с Творцом.

Перед нами вспыхнул огромных размеров прекрасный фрактал, мерцающий всеми цветами. В удивительном самоподобии появлялись все новые и новые витки, это выглядело столь гармонично и совершенно, что меня переполнило ощущение восторга.

– Не хочу кануть в бездну отмершим звеном, – произнес я, очарованный фракталом и, закрыв глаза, погрузился в раздумья.

Конечно, наилучший способ победить внутреннее зло – отказаться от него, не слушать его воинственный зов, не участвовать в его коварных играх и не поддаваться на его отравляющую ложь. Нужно постоянно контролировать мысли, эмоции. До сих пор это понимание не слишком помогало, я продолжал срываться, испытывая разрушающее действие тьмы.

Я никак не мог абстрагироваться от того, что превращаюсь в арханта. И чем больше я оказывал сопротивление тьме, тем больше стремился ей покориться. Когда я поддаюсь ярости, то ощущаю циркуляцию наимощнейших энергий. Стихия тьмы зовет меня, и я догадывался о том, что смогу добиться выдающихся результатов под началом Древиана Смоура.

Нужно отдать ему должное – он произвел на меня очень сильное впечатление, хотя мы не общались лично. Его взгляд завораживал, его голос гипнотизировал, а энергия его духа почти парализовала меня даже спустя тысячи лет. Если одно воспоминание о нем оказывало такое влияние, на что же способен он сейчас?

Возможно, старец-праотец хочет научить меня терпению, а когда придет время, все случится само собой и мы с Альенис встретимся. Но знание того, что арханты отвечают мгновенно, очень искушало. Если бы я прямо сейчас заключил с ними сделку, они наверняка помогли приблизиться к правде. Другое дело – это разочаровало бы Альенис.

«Ты можешь временно свернуть с предназначенного пути, но убежать от самого себя невозможно. Рано или поздно ты захочешь вернуться, чтобы стать нашим верным последователем» – пронеслись в памяти слова Андраса, и я напряженно сжал кулаки.

– Ты испытываешь ненависть к силам зла, – вмешался старец, – Именно это определяет твою причастность к ним. Легко любить хороших, это простой и беспроигрышный путь. Но постарайся научиться принимать мир таким, каков он есть. Отбрось идеалистические представления. Утопия невозможна там, где ты находишься, в силу несоответствия энергий.

– То есть, я должен увидеть смысл в существовании архантов? Зауважать их и… перестать ненавидеть? – спросил я мудрого духа.

– Именно.

– Боюсь, если это произойдет, я сочту верным занять сторону Древиана Смоура.

– Не отдавай предпочтение ни добру, ни злу, пока полностью не поймешь природу того и другого.

– А если мои решения в итоге приведут не туда?

– Ощущая чистую любовь – поступай, как считаешь нужным, – сказал покровитель и вновь улыбнулся.

В этот момент я подумал о том, что нет слов, которые были бы ближе к истине.

* * *

Я не мог с точностью оценить, сколько времени провел в Эйдоре, но этого хватило, чтобы лик сестры стерся из моих воспоминаний. Его заменили смутные образы и призрачные обрывки прошлого. Как бы я ни старался, но сохранить в памяти даже самое любимое родное лицо оказалось непосильной задачей.

А ведь она сделала меня тем, кто я есть. Сделала меня лучше.

Когда она увидела, что я тайком исправляю двойки в дневнике, то попросила не лгать родителям. И я перестал. Я терпел оплеухи отца ради нее, а потом, точно так же ради нее, выбился в отличники.

А однажды я вытащил из кармана отца деньги, чтобы сводить ее в парк и устроить ей настоящий праздник. Перед кассой она спросила откуда у меня такая сумма. Узнав ответ, сестра отказалась и от каруселей, и от сладкой ваты, и от мороженого. Мы просто вернулись домой, и я положил украденные деньги обратно в карман отца и больше никогда так не делал.

Сестра избавляла меня от всех дурных качеств. Учила не разочаровываться в людях, потому что они лучше наших мыслей о них. Что в будущем кто-то может прийти на помощь, в то время как другие неожиданно отвернутся. Непостоянство бытия рано или поздно заставит каждого из нас пересмотреть прошлые ситуации и взвесить социальный опыт – вот то, о чем она неустанно напоминала.

«Быть может, тот, кто сегодня кажется неприятным, завтра станет нужным, а через год – лучшим. Мы никогда не сможем узнать жизнь наперед. Она изменчива, и люди – тоже» – говорила сестра, точно так же веря в меня. Хотя я сам в себя не верил.

Чтобы не огорчать ее, я вынужден был прятать свою злопамятность, свои обиды на людей. Только благодаря ей я не превратился в законченного ублюдка, стать которым у меня были все предпосылки. Наверное, так проявлялось желание заслужить ее любовь.

Сейчас я находился на островке посреди моря в античном святилище, хранившем каждую прожитую мной жизнь. Конечно, праотец предостерегал о риске заблудиться в недрах памяти, но разве я мог упустить такой шанс? Здесь и сейчас я смогу заново пережить лучшие мгновения минувшей жизни, вспомнить ее лицо.

Среди книжных стеллажей, полок со свитками, среди массивных каменных плит с высеченными письменами, где-то хранились вписанные в историю Вселенной те радостные моменты, что я искал. Резные символы на колоннах вспыхнули голубоватым свечением, ожили, вырвались из белого мрамора и подплыли ко мне.

Окутав светящейся дымкой, они опьянили меня, воскрешая в мыслях отдаленно знакомые голоса, запахи, фразы… Я закрыл глаза и попал в иное измерение. В прошлое, которое удивительным образом существовало где-то на бескрайних просторах временной мембраны.

Глава 2

Когда человек готов спрыгнуть с крыши,

все, что может его остановить – это попутный ветер.

Во дворе кто-то затеял игру в прятки. Мы с сестрой и еще с несколькими ребятами решили убежать дальше обычного.

– Здесь нас точно не найдут! – хихикал соседский мальчик, озираясь по сторонам, – Кажется, об этом месте больше никто не додумался!

Мы сидели на корточках в проеме жилого дома за пышными кустами цветущей сирени, между двух клумб, наблюдая, как остальные грустно выходят из своих убежищ. Нашли всех, кроме нас, чему мы несказанно радовались. А здесь еще и разговаривать можно было во весь голос – никто все равно не услышит.

– Смотрите, птенцы! – сказал один из мальчишек, указывая на что-то маленькое, грязное, лежавшее на земле.

Мы подошли ближе. Бледные розовые тельца с выпуклыми черными глазами неподвижно лежали, пока их пожирали муравьи. Один уже превратился в обглоданный скелет.

– Не похоже на птенцов, – произнесла сестра, нахмурившись, – они совсем лысые!

– Они такими вылупляются из яиц! – объяснил старший мальчик.

– Что с ними? Почему тут столько муравьев?

– Они их едят, – важно сообщил тот, наблюдая за процессом.

– Давайте их прогоним? – предложил я, видя слезы в глазах сестренки.

– Зачем? Уже поздно.

– Поздно? – переспросила сестра, – Это как?

– Они умерли. Видишь, один уже превратился в скелет? – старший мальчик присел на корточки, – Все живое умирает и превращается в скелет!

– И люди? – недоверчиво спросил я, глядя на свои руки. Значит, где-то внутри них он и находится… скелет. Интересно, зачем? И кто его туда засунул?

По спине пробежал холодок.

– И люди.

– Но я не хочу становиться скелетом, у него ничего нет, кроме костей, – заплакала сестра, – Вот он какой страшный, пустоглазый!

Я обнял малышку, гневно глядя на двух оболтусов. Зачем рассказали?!

– Все равно это не скоро еще, – те поспешили загладить вину, – Люди лет сто живут!

Сто лет показались действительно очень большим сроком, но перспектива рано или поздно превратиться в скелет все равно не давала покоя.